Мечом раздвину рубежи - Андрей Серба

И при всем этом мысль великого князя должна не знать покоя, не иметь границ в поисках наилучшего решения из множества возможных. Мысль великого князя должна быть свободной, ищущей, а не скованной рамками, за которые способна выйти лишь в случае, если ее оттуда вытолкнет кто-то посторонний. Сколько же времени и сил потребуется ей для того, чтобы научить мужа иметь собственные мысли, а не развивать чужие?!

Неожиданно смех Игоря прервался. Нагнувшись, он приблизил лицо вплотную к Ольге, торопливо, сбивчиво заговорил:

– А ежели поход постигнет неудача? Что тогда? Кем окажусь я в глазах русичей и недругов-соседей? Недоумком, кому нет места на столе великих князей? Неумехой-властителем, земля которого может стать лакомой и легкой добычей? Какая судьба ждет меня в таком случае?

Ольга поразилась произошедшей с мужем перемене. Вмиг посеревшее, осунувшееся лицо, потускневшие, лишившиеся живого блеска глаза, тревожный, перешедший в полушепот голос. И это великий князь Руси? Воистину боги вложили при рождении в каждого человека мужское и женское начала, поровну наделили его добром и злом, любовью и ненавистью, отвагой и трусостью. Но уже от самого человека зависело, какое из этих начал в нем возобладает, какие качества души пустят наиболее глубокие и обширные корни. Однако в жизни человека обязательно бывали минуты, особенно в переломные моменты его судьбы, когда в закоулках души просыпались, набирали силу и вырывались наружу качества, которые, казалось, он давно в себе изжил и позабыл о них навсегда. И тогда храбрец превращался в труса, а трус являл необычайную смелость, мудрец сравнивался умом с неразумным дитем, а глупец становился умнее ста пророков.

Подобный перелом в судьбе был ниспослан богами после смерти Олега и ее мужу. Ему, еще вчера находившемуся под тяжелой дланью великого князя, безропотно внимавшему каждому его слову, сегодня надлежало самолично распоряжаться необъятной властью. Ему, привыкшему иметь дело преимущественно с воинами и искушенному лишь в ратном деле, нужно было в кратчайший срок постичь сложнейшие законы жизни и управления обширной, могучей державой, зримые и тайные стороны власти, научиться понимать и распутывать хитрейшие интриги в своем окружении и козни внешних недругов. От него требовалось жить неведомой доселе жизнью, когда предыдущий опыт в большинстве случаев не значил ничего, а вместо искренних друзей и верных помощников на которых он привык опираться в дружине, во-круг зачастую оказывались льстецы и никчемности.

Именно в такие непростые минуты жизни начинают вновь борьбу за верховенство над человеком изначально заложенные в нем добро и зло, желание повелевать и подчиняться, жажда покоя и стремление идти по избранному пути наперекор всему. Ибо мужское и женское начала живут рядом в человеке всю его жизнь, и даже когда его мыслями и поступками руководит одно из них, второе не исчезает – оно лишь дремлет в ожидании своего часа. И только случись в человеке душевный надлом, ранее притихшее начало набирает силу, сравнивается по возможностям с соперником и уже само стремится повелевать человеком, желая превратить его в противоположность себе прежнему. Сейчас в Игоре боролись два начала, причем над мужскими чертами характера – смелостью в принятии рискованных решений и презрением к опасности – явно брали верх женские: осторожность, нерешительность, боязнь проявить самостоятельность. Однако она, Ольга, не допустит этого!

– Боишься, что поход будет неудачным, великий князь? – повышая голос, спросила она.– Отчего?

– Дабы явить нашу силу хазарам и Новому Риму, мне придется сражаться не только с морскими разбойниками, но и с владыками, в чьих водах и на чьей земле они обосновались. А это значит, что недругов окажется намного больше, нежели моих воинов. К тому же за моей спиной будет вероломная Хазария, которая в любой момент может нанести нам удар в спину. Я отправляюсь в самую пасть зверя, готового намертво захлопнуть ее в момент, когда почувствует мою слабость либо собственную безнаказанность.

– Твою слабость, великий князь? Собственную безнаказанность? С тобой идут воины, не знавшие поражений ни на суше, ни на воде, – великокняжеская дружина и викинги. Назови мне врага, который может быть сильнее их? Напомни случай, когда бы они сполна не расплатились с недругом за свою пролитую кровь либо с мнимым другом за предательство. Говори, я жду.

Голос Ольги постепенно набирал силу, она в упор смотрела на Игоря. Тяжел и строг был ее взгляд, ничего не было и нем ни от слабой женщины, ни от робкой жены – таким взглядом мог бы гордиться любой мужчина. Да и могло ли быть иначе, если сейчас ей, женщине и жене, надлежало пробудить в муже мужчину и заставить его вновь почувствовать себя великим князем?

– Да, со мной уходят на Хвалынское море лучшие воины,– согласился Игорь.– Но на кого я оставлю Русь, Киев? Уведя надолго дружину, не открываю ли я этим дорогу на родную землю недругам?

– Каким недругам, великий князь? Ромеям? Но они еще ни разу не дотягивались своей рукой до Руси. Хазарам? Но посмей они напасть на Русь, уже их спина будет открыта для твоего удара с Хвалынского моря. Печенегам либо другим степнякам? Но против них дружно, как один, поднимутся все русичи, начиная от воинов-князей и кончая простыми смердами, причем за свою землю и жизнь близких они станут сражаться не хуже великокняжеских дружинников. Русичи не отдадут свободы и родной земли никакому недругу, будь даже великий князь с дружиной не с ними, а на Хвалынском море.

– Ворогу не обязательно вторгаться на Русь, он может уже находиться рядом с тобой в стольном граде, прикидываться другом, говорить льстивые речи, а в удобный момент нанесет неожиданный смертельный удар. Главным воеводой при тебе я вынужден оставить Свенельда, которому у меня нет веры. Да что у меня, коли ему не до конца доверял и покойный Олег. Хотя Свенельд пришел на Русь еще с моим отцом Рюриком, взял в жены ильменку-славянку, постоянно осел в Киеве с дружиной Олега, однако ему по-прежнему больше милы варяги, к ним лежит его сердце. Из-за таких, как он, дабы удержать их в узде, Олег и приблизил к себе Асмуса, Ярополка, Ратибора, поставив их вровень с варяжскими ярлами. Сейчас Олега нет, Асмус уплывает со мной, в Киеве остаешься ты, новая великая княгиня, чужая для воевод и дружины, не завоевавшая любви горожан и окрестных смердов. Кто знает, не попытается ли Свенельд, воспользовавшись благоприятным случаем, вырвать власть из слабых женских рук и стать, как Олег, сам великим князем? Кто преградит путь его черным замыслам, кто защитит тебя?

– Тогда для чего ты назначил в помощники Свенельду воевод Ярополка и Ратибора? Забыл? Дабы первый со своей конницей, а второй с ладейной дружиной могли пресечь козни любого недруга… любого, явись он из порубежья или обнажи клыки в самом Киеве. Да и не та слава у Свенельда среди горожан и смердов, чтобы они позволили ему беспрепятственно захватить власть. Не любовь ко мне, новой и еще плохо известной им великой княгине, а честь и гордость русичей, не позволяющие склонить голову перед чужаком-варягом, заставят их взяться за оружие. К тому же многие дружинники Свенельда, для которых Русь стала второй родиной, не поддержат его. Нет, великий князь, Свенельду либо другому изменнику не видать стола великих князей,– уверенно закончила Ольга.

– Но разве на подмогу Свенельду не могут прийти дружины его друзей, варяжских ярлов? Или кто ему помешает вступить в сговор с древлянами, пообещав им даровать былую независимость от полян? Не может быть такого?

– В жизни может быть всякое, великий князь,– резко, уже не в силах сдерживаться, сказала Ольга.– Особенно когда не веришь в себя и собственные силы. Но в таких случаях не ходят в походы, а ждут, когда ворог сам придет на твою землю… Ты говорил, что желаешь показать соседям, каков новый великий князь Руси? Что ж, ты прав, для этого действительно незачем куда-то идти походом. Сиди дома, дрожа от страха, и соседи поймут, кто занял место грозного воителя, прежнего великого князя Олега.

Последние слова Ольга почти выкрикнула в лицо мужа, не забыв к тому же назвать Олега великим князем, чего после его кончины старалась избегать. Зная, что Игорь никогда не считал дядю законным обладателем этого титула и ни при каких обстоятельствах не величал его им, она, стремясь развить в муже чувство гордости своим новым положением, стала следовать его примеру. Теперь ее резкий голос и демонстративное подчеркивание титула покойного Олега оказались столь неожиданными для Игоря, что заставили его вздрогнуть, отпрянуть от жены. Несколько мгновений они чуть ли не в упор сверлили друг друга глазами, и Игорь, не зная, что на сей раз ответить Ольге, первым отвел взгляд.

– …В таких случаях не ходят в походы…– тихо пробормотал он и вдруг, вскинув голову, уже сверху вниз глянул на жену.– А не кажется тебе, что право решать, куда и зачем идти дружине, принадлежит мне, великому князю? Мне, только мне, мне одному на всей Руси. Если не знала этого прежде, знай теперь.