Плата за свободу - Геннадий Мурзин

Исполнительный директор зачерпнул уполовником содержимое горшка и вылил в тарелку. Наверху оказался большой кусище тушеной телятины. По комнате отдыха распространился аромат. Через минуту отдыхающие вновь остались одни. Они наполнили рюмки.

– Выпьем за полезное сотрудничество с «Кавказом», – предложил «Спиридон» и улыбнулся, – если, понятно, вы не против.

– Чушь собачья все это, – сказал, взяв в руку рюмку, «Шило», – но…

«Спиридон» не стал дожидаться окончания речи братана.

– Будем считать: трое – за, один – воздержался. За это и выпьем.

Все чокнулись.

Медленно пережевывая тяжелыми скулами телятину, «Шило» спросил:

– А кто будет официально представлять наши интересы в «Кавказе»? Ведь не я, да?

– Успокойся: только не ты, – громко рассмеявшись, ответил «Ангел». – Ты – не дипломат. Ты – «мокрушник».

«Шило» проворчал:

– Чистюли… Свои ручки вы не станете пачкать… – и презрительно протянул. – Гос-по-да…

«Спиридон» заметил:

– Этот вопрос тоже нам надо решить.

«Шило» предложил:

– Может, «Крота»? Он их всех знает. Ему и карты в руки.

– «Крот» решительно возразил:

– Нельзя! Формально я не вхожу в состав НТПС, тем более в его исполком.

«Спиридон» поддержал его.

– Действительно, нельзя. «Крот», учитывая его специфические обязанности, не подлежит легализации.

«Шило» вновь предложил:

– Тогда – «Кривого».

«Спиридон» снова не согласился с предложенной кандидатурой.

– Не тот уровень. Нужен кто-то из исполкома.

«Шило» обиженно заметил:

– Ну, тогда не знаю. Предлагай свою кандидатуру. Если она у тебя есть.

– Есть такая кандидатура. Она устроит всех. В том числе и «кавказцев». У них не будет, во всяком случае, аллергии. Кандидатура с вполне приличным прошлым. Известен человек общественности как крупнейший советский спекулянт. И его три «ходки на зону» нынче, скорее, достоинство, чем недостаток.

– Это ты, «Спиридон», обо мне, что ли? – догадавшись, спросил «Ангел».

– Именно. А ты против?

– Да, нет. Воля большинства – закон.

«Крот», опрокинув очередную рюмку, поддержал «Спиридона».

– «Ангел» – кандидатура, что надо. Ты прав.

«Шило» тоже не стал возражать.

– И я не против.

– Вот и хорошо: будем считать, что решение принято единогласно.

Наступила тишина. Все с присущей им активностью принялись за жаркое. Минут через пять тишину нарушил «Ангел».

– «Спиридон», когда совет директоров будет утверждать годовой баланс?

– Не раньше марта. А что?

– Скажи, как «общак»?

– А что?

– С «зоны» вернулся «Зуб». Ему надо помочь обустроиться.

– Ты его знаешь? Хорошо?

– А что бы я стал за него просить? Он пригодится.

– Тогда – нет проблем. Скажу кассиру, чтобы выдал материальную помощь. Святое дело. Тем более, что братва, как я понимаю, не станет возражать.

– Мужики, я вам вот что хочу сказать…

– «Крот», ты возражаешь»? – спросил его «Ангел».

– Да, нет, мужики. Я этого братка не знаю… Кажется, никогда не встречался… Кстати, как его фамилия?

– Зубов.

– Нет… да, эта фамилия мне ничего не говорит.

– В чем же дело?

– Я – не о нем. Я – в принципе. Мужики, надо быть осторожнее, когда привлекаете новых людей.

«Спиридон» насторожился.

– То есть?

– Я о том, что кто-то может оказаться подсадной уткой. Он по амнистии вернулся?

– Да, – ответил «Ангел».

– Вот-вот… Тем более… Повторяю: против этого парня у меня ничего нет. Но…

– Не крути… Говори, – «Спиридон» даже рюмку отставил в сторону.

– Может, и не новость для вас, но все же хочу предостеречь.

«Спиридон» поморщился.

– Не тяни кота за хвост.

– Не следует забывать: спецслужбы не дремлют. Особенно во время очередной амнистии. Например, выбирают соответствующую кандидатуру, вербуют, то есть делают своим «стукачом»; потом подводят под амнистию и подсаживают на свободе туда, куда им надо. Таким образом, получают замечательного осведомителя. Такого «стукача», на которого братва и подумать не может.

«Спиридон» согласился.

– Напоминание, как нельзя, кстати. Слышь, «Ангел»?

– В деле проверим. При первой возможности. Хотя… «Зуб» – в доску наш.

«Шило» встал, подошел к телевизору, включил и стал перебирать каналы.

– Братки, – сказал он, – у меня тоже…

«Спиридон» спросил:

– Тоже кому-то потребовалась помощь?

«Шило» зло бросил:

– Не «кому-то», а мне.

– Вот как? Вроде, не бедствуешь.

– Да, но… Парень у меня поступил на экономический факультет Уральской горной академии… На платной основе… Не дешево обходится.

– Сколько? – коротко спросил «Спиридон».

– Сто «кусков».

«Ангел» рассмеялся.

– Не пудри ты нам мозги. Деваха, поди? Доит?

– Честно, мужики!..

«Спиридон» сказал:

– Он правду говорит. Надо помочь. Кстати, братки, после утверждения годового баланса на совете директоров будет поднят вопрос повышения зарплаты. Инфляция. Цены растут, – он улыбнулся и пошутил. – А то ведь будем бедствовать… Как пенсионеры… Или учителя, – вспомнив что-то, посерьезнел. – Раз уж зашла речь о благотворительности… Предлагаю помочь учителям шестнадцатой школы.

«Крот» удивился:

– Почему именно им?

– Потому что я в этой школе учился.

– А чем хуже педагоги, которые нас учили?

– Нет проблем. Предлагайте. Пусть это проходит как наша благотворительная акция. Через наших журналистов гласности предадим. Общественность должна знать благородные акции НТПС «Высокогорье».

Глава 2. Рыболовы

1

Фомин нервничал. Он стоял в тамбуре электрички и выглядывал на перрон.

– Опаздывает, черт. Что за привычка приходить за минуту до отхода. Вот-вот двери закроются.

Фомин решил первый день Нового года (разумеется, по старому стилю) провести на озере, за рыбалкой. Не один, а со своим самым близким другом. Договорились, что поедут первой электричкой. Во втором вагоне. Меньше шума и потеплее.

Выглянув в очередной раз на улицу, он увидел бегущего от подземного перехода Чайковского. Он крикнул:

– Прибавь газку, парень! Поезд ждать тебя не станет. Поезд – без мозгов и ему не дано знать, что бежит не кто-нибудь, а самый настоящий генерал.

Фомин самодовольно заулыбался. Чайковский заскочил в тамбур. И зашипела тотчас же тормозная система. Двери закрылись. Вагон со скрипом дернулся, и поезд, завывая, стал стремительно набирать скорость.

– Извини, Сашок, – сказал Чайковский, удобно устраиваясь у окна. – Не рассчитал малость. Отвык, знаешь ли… Все на колесах. Пешедралом-то редко. Да еще в кромешной темноте и по колдобинам.

Фомин, слушая друга, удивленно спросил:

– Пешком? Ты?! Почему не вызвал дежурку?

– Ерунду спрашиваешь, Сашок. Сам-то ведь тоже на своих двоих добирался. Вон, откуда. А я? С Антона Валека на Девятое Января, по Челюскинцев – и на вокзале. Почти рядом.

– Чудишь, парень.

– А ты?

– Я – другое дело.

– Как это?

– Я – всего лишь старший опер, а ты – фигура, – Фомин ухмыльнулся и шутливо, склонившись в его сторону, чтобы другие редкие в этот час пассажиры не услышали, добавил. – Как-никак генерал.

– Вот именно: как-никак! – Чайковский снял шапку-малахай из собачьей шкурки, положил рядом. – Уффф, вспотел! – он расстегнул две верхних пуговицы довольно ветхого, но все еще удерживающего тепло, овчинного полушубка и, указав взглядом на ноги, заметил. – Валенки с большим трудом откопал. Много-много лет не надевал, – он посмотрел в прогалину полузамерзшего окна. – Сортировку проехали. А, кстати, куда мы едем? Ты же мне так и не сказал.

– До станции Таватуй. Потом немного пешком и будем на озере.

Чайковский, хитро прищурив один левый глаз, заметил:

– Непочтителен ты к начальству.

– Не понял, Паша.

– Тащишь генерала, будто котёнка, невесть куда и никаких аргументов.

– Захотелось, знаешь ли, провести какое-то время «вдали от шума городского» и в обществе человека, который мне страшно дорог.

– Ну, это, допустим, я слышал. Но почему именно на озеро Таватуй?

– Сначала мой план был махнуть в Сылву…

– Куда-куда?! – Чайковский недоверчиво смотрел на него, стараясь разгадать, шутит тот или всерьез.

– Да-да, в Сылву. Далековато, конечно, но зато места там… Всякий рыбак, знающий себе цену, если предоставить ему право выбора, то без колебаний отдаст предпочтение Сылве: потрясающий природный ландшафт, целебный воздух и огромный чистейший пруд. И еще одна немаловажная деталь для истинного ценителя зимней рыбалки: отменный клёв. Успевай только менять наживку на крючке.

– Будет врать-то.

– Нет, честно! Знаешь, какие там лещи проворачиваются? Голова в лунку не проходит. Подведешь к лунке, а оттуда глаза таращатся – каждое с блюдце. Приходится рассекать и вынимать по частям.