Доченька. Там, на неведомых дорожках (СИ) - Шторм Наташа

– Как дела на работе?

Меня так и подмывало рассказать все новости, но хотелось получить гарантии. В последнее время я стал суеверным.

– Порядок. Дела сдвинулись. Сегодня зарплату получил. В тумбочке.

Я искренне надеялся, что это последняя моя зарплата тут, в России.

– Круто. А я подарок тебе купила. Вот.

На журнальный столик перекочевала коробка с новомодным бритвенным станком.

– Зачем?

Девушка усмехнулась.

– Завтра у тебя День Рождения. Хотела сделать подарок, но так получилось… Словом, тебя ждёт другой сюрприз.

– И какой?

На компе высветились результаты последней проверки системы. Я погрузился в мир цифр и формул.

– Завтра. Всё завтра.

― Ваш чай, господин иностранец! ― болтливая проводница вновь вернула меня в реальность.

Сюрприз. Нина говорила про какой-то сюрприз. Вынув из кошелька десять долларов, протянул ошалевшей женщине.

– Без сдачи.

Нырнув рукой в дорожную сумку, вытащил папку. Копия свидетельства рождения.

Нина родила дочь 29 сентября. А именины мы справляли 15 марта. Что, если сюрприз… Передо мной всё поплыло. Маша! Машенька! Мой девятнадцатилетний сюрприз. На глазах навернулись слёзы. Где-то в маленьком незнакомом городке жила моя дочь, наша с Ниной дочь. Я сожалел, что не смог, не успел сотворить для любимой ту самую сказку. Но для девочки я сделаю всё, и даже больше.

Перепрыгивая через весенние проталины, я бежал домой на всех парусах. Свершилось! Годы кропотливой работы остались позади, а впереди нас ждала Америка. Огромные деньги, свой дом, отдых в любой точке мира. Я представлял, как куплю яхту, и мы помчимся вдоль побережья, заполняя лёгкие пьянящим воздухом океана.

Нина суетилась у плиты. Схватив любимую на руки, я закружил её по комнате.

– Мы богаты! «Suit&Country Corparation» при Вашингтонском университете подписала со мной контракт на пять лет. Представь, у меня будет своя лаборатория и целый штат сотрудников.

Поставив любимую на пол, кинулся к шкафу.

– Нужно лететь в Москву. Виза и всё такое.

Кинув спортивную сумку на пол, уставился на девушку.

– Что с тобой? Ты не рада? Увольняйся ото всюду, забирай документы из училища. Через три месяца я тебя встречу в Штатах.

Нина села на табурет и вытерла лоб кухонным полотенцем.

– Америка? Это хорошо. Но мне бы хотелось, чтобы наши дети появились на свет тут, в России.

Я скидывал аккуратные стопки вещей в сумку.

– Давай с детьми немного подождём. Ладно? Поживём для себя, устроимся на новом месте.

Нина улыбнулась.

– Конечно. Куда торопиться?

Три месяца ада. Я не мог связаться с женщиной, которую любил больше жизни. Вырвался в Россию на пару дней. На кухонном столе нашёл записку.

«Не хочу портить твоё будущее.

Прощай!»

Клочок пожелтевшей бумаги до сих пор лежал в моём кошельке, как напоминание о молодости, о счастливых днях, о короткой, но яркой любви. Сначала я злился, а через год решил разыскать Нину, просто для того, чтобы посмотреть в глаза. Поиски вылились в двадцать лет, в двадцать мучительно долгих лет. И что теперь? Как примет меня двадцатилетняя девушка? Захочет ли поговорить? Я готов был упасть на колени и вымаливать прощение.

Глава 6

Холмов в округе было два. Чтобы залезть на первый, предстояло миновать густой ельник. Второй же возвышался в шаговой доступности, но был, в общем-то, обитаем. Огромный дом, обнесённый забором, напоминал замок Кощея Бессмертного. Немного поразмыслив, решила идти туда. Даже если появятся хозяева, объясню ситуацию. Ну не куплен же этот холм, в конце концов.

Весело напевая себе под нос, я подошла к подножью. Да, издали сей Эверест казался намного ниже. Ливни размыли ухабистую дорогу, ведущую вверх, а карабкаться по траве казалось и того сложнее.

Впрочем, трудности меня никогда не пугали. Зажав сотовый между зубами, я начала штурм неприступной горы, цепляясь за тонкие деревца, попадавшиеся на моём пути. Не прошло и года, как я сидела на пне возле неприступного забора и пыталась поймать волну. Три деления. Маловато. Выше меня был только забор. Вспомнив мальчишеское детство, отошла подальше, взяла разбег оттолкнулась от мокрого пня. Оп! Я уже висела, вцепившись пальцами в необструганные брёвна. Майка быстро промокла. Миллион заноз вонзились в живот. Но отступать я не привыкла. Подтянувшись, упёрлась в дерево носками кроссовок и…

Я сидела верхом на круглом полене, выставив вперёд руку с телефоном. Да, я сделала это! Взглянув краем глаза во двор, поняла, что дом необитаем. Он смотрел на меня пустыми глазницами оконных проёмов, и недовольно ворчал, поскрипывая гнилыми ставнями. Интересно, кому сей шедевр принадлежал? Если бы удалось поменять мою новенькую «Ладу» вот на такие хоромы…

Громкая трель сотового напомнила, зачем я тут появилась. Испугавшись, чуть не выронила телефон, который сделал немыслимый кульбит и вновь очутился в моих руках.

– Агеева! Ты опоздала на двадцать минут. Мы во сколько договаривались разговоры разговаривать?

Обтерев грязную щёку чистым краем майки, приложила средство связи к уху.

– Тут холм заколдованный. Еле влезла. А ещё дом странный и забор высоченный.

Славка рассмеялся.

– Держись от дома подальше. Говорят, его помещик местный строил. Столько душ в подвале уморил, что порешили его крестьяне. Теперь не упокоенный дух выходит по ночам и ворует юных девушек.

– На ходу сочинил? Браво!

Славка обиделся. Не веришь ― у Егорыча спроси. Он в Дубровино вроде старосты. Всё знает, за всех отвечает.

Я посмотрела на темнеющий небосклон. Стало как-то жутковато. Очередной порыв ветра захлопнул ветхие ставни. Я вздрогнула и перекрестилась.

– Агеева! Ты где?

– Да тут я, тут. Ты, давай по делу говори. Времени нет.

Славка усмехнулся.

– Гордись. Я выяснил, что боевики в редакции искали.

Я разозлилась.

– Говори. Или на очередное вознаграждение нарываешься?

– Угу. Значит. Условие у меня такое. Как новое расследование начнёшь, меня с собой возьмёшь. Поняла?

Моё возмущение перевернуло чашу терпения.

– Не обсуждается. Я работаю одна.

Славка хрюкнул.

– Прости. Простыл где-то. Так вот. Теперь мы работаем в паре, если ты ещё не заметила. Так будет и дальше. А, иначе, зачем мне тебя спасать?

Я чувствовала себя зверем, загнанным в угол. Хотя… я же забыла, что смертельно больна. Что ж. Передам сеть осведомителей Славке, обучу нехитрым премудростям. Словом, будет, кому на похоронах моих всплакнуть.

– Ладно, паразит. Если доживу до следующего репортажа, славу со Славой поделим пополам. Чего искали люди в чёрном?

Мой неугомонный друг продолжал набивать себе цену.

– Скажу, если скажешь, как ты это провернула.

– Ну же!

Славик вновь хрюкнул.

– Прости, насморк.

─ В курсе. Дальше.

Партнёр обиделся.

─ Ладно, будем считать это обещанием. Итак. Люди в чёрном искали оригиналы платёжных ведомостей, накладные и отчёты о переводе средств, которые, как я думаю, драгоценнейший губернатор хранил в своём домашнем сейфе. А теперь скажи, Агеева, как ты выкрала кучу ценной бухгалтерской хрени?

Я почувствовала дурноту. Впрочем, в моём состоянии это могло быть нормальным явлением. Что делать? Теперь я сама стала преступницей. Стоит господину Лебзину обвинить меня в краже со взломом, а потом в подделке или переделке документов, и я сменю модный прикид на костюм в полосочку.

Ругая себя, на чём свет стоит, поёрзала на заборе. С этими анализами совершенно забыла подкинуть вещдоки назад или в место, о котором я могла сообщить сотрудникам прокуратуры. Раньше я работала именно так, и осечек не было. Никто ещё не вычислил неуловимого мстителя. А сейчас чёртова папка мирно покоилась на дне огромного чемодана, грозя стать уликой против меня. Идея пришла моментально. Надо бы закопать компромат, а лучше спрятать его тут, в заброшенном доме. Пусть душа почившего барина охраняет важные бумаги.