Проклятие Пелопа (сборник) - Анатолий Шендерович

Столь же трезвый взгляд демонстрирует средневековый хронист и в других случаях. Например, огненный столб, который однажды «видели своими глазами» жители Авиньона, он истолковывает как радугу. Очевидно, он неплохо знал психологию человека и его слабости: люди видят то, что хотят видеть, и слышат то, что ожидают услышать.

Среди тех, кто предлагал и по-прежнему предлагает людям свои услуги, значительное место занимают толкователи снов. Ведь будущее человека написано не только на небе: «специалист» может рассказать вам о нем и по вашим снам. Но для этого надо быть действительно специалистом, каковым и был Артемидор (II век до н. э.), знаменитый греческий предсказатель и толкователь снов, автор одного из первых дошедших до нас сонников – «Oneirocritica». Откровенные и поучительные рассуждения Артемидора представляют нам автора как человека вполне здравомыслящего, который пре красно понимает цену всем этим толкованиям. «Быть толкователем снов, – пишет Артемидор, – не легко. Надо самым тщательным образом расспросить того, кому приснился сон, в каких условиях он живет? В чем призвание его жизни? Какова его семейная жизнь? Каково телосложение?… И если все детали сна известны, не обходим еще врожденный талант, чтобы остроумными обобщениями найти верное толкование».

Вот одно из наставлений для толкователей снов из книги Артемидора, которое при водится в уже упомянутой «Истории человеческой глупости»:

«Кому-то снится младенец. Значение это го сна меняется в зависимости от того, кому он снится. Предсказания могут быть самыми разнообразными, иногда даже диаметрально противоположного смысла. Для бедного человека этот сон означает, что вскоре найдется кто-то, кто позаботится о нем, потому что о младенце ведь тоже надо заботиться. Но если этот сон приснится ремесленнику, будет беда: его мастерская за чахнет, потому что руки у младенца не свободны, что символически означает, что он не в состоянии поднять инструмент. Богатый человек должен приготовиться к тому, что хозяином в его доме станет другой, ибо младенца не спрашивают, что он хочет, а распоряжаются им по своему усмотрению…» Знаменитый немецкий поэт Себастиан Брант в своей сатирической поэме «Корабль дураков» (1494 год) писал:

С прискорбием гляжу теперь я,Как расплодились суеверья:Толкуют тот или инойКрик птицы в тишине ночной,И сны берутся толковать,И прорицать, и колдовать,Тщась от Луны добиться яснойТого, что просят днем напрасно…Они не только бег планетИстолковать дерзают, – нет! —По ходу звезд хотят исчислить,О чем способна муха мыслитьИ приговор судьбы грядущей:Кому привалит куш большущий,Кто будет счастлив, кто умрет.Морочат чепухой народ!

Книга Себастиана Бранта пользовалась большим успехом. Но… Через сто лет после появления «Корабля дураков» Мишель Нострадамус спокойно создавал свои «Центурии». Еще через четыреста лет мы, обитатели этого корабля, с тревогой вчитываемся в нарочито туманные строки «Центурий», пытаемся понять их и все толкуем о конце света…

Бог против астрологов

В противостоянии здравого смысла и человеческой глупости, олицетворяемой потребителями всяческого шаманства, церковь оказалась на стороне здравого смысла. Кому-то это может показаться странным, однако в позиции церкви есть своя железная логика, кратко выражаемая четкой латинской формулой: «Credo, quia absurdum» – «Верую, потому что нелепо». Менее вызывающе и гораздо более понятно та же мысль звучит в хорошо всем известном постулате: «Все в руках Божьих».

В самом деле. Если все в воле Божьей – а иначе нет церкви! – то никакому шаманству, колдовству, предсказательству просто не должно быть места. Наша православная церковь называет всевозможные проявления суеверия кратко и сильно: бесовщина. И здесь позиции человеческого разума и слепого следования церковному вероучению парадоксальным образом сходятся. И (да простится автору небольшое злоупотребление латынью) – volens nolens – церкви приходилось бороться с различными суевериями и всевозможными прислужниками нечистой силы – колдунами, ведьмами и т. п. Последних в свое время усердно сжигали, костры пылали по всей Европе, но даже инквизиция понимала: костры – не решение вопроса. И в то время, когда монахи-доминиканцы, монахи-инквизиторы, профессора теологии Я. Шпренгер и Г. Инститорис сочиняли (во второй половине XV века) свой знаменитый трактат «Молот ведьм», где «исследовались» всевозможные действия нечистой силы и способы борьбы с ней, другие деятели церкви старались апеллировать к здравому смыслу и стремились донести до верующих натуральные причины происходящего. Далеко не все и не всегда были озабочены этой проблемой, но наиболее просвещенные и наименее фанатичные служители церкви старались отвратить паству от пагубы волшебства именно таким способом.

Жан Фруассар, хронист и поэт XIV века, рассказал о случае, происшедшем с одним гасконским дворянином, который совершил полет в сопровождении некоего духа по имени Хортон. Не вдаваясь в объяснения, Фруассар отнес этот случай к заблуждению. Однако по-другому посмотрел на «полет» гасконского дворянина французский теолог, канцлер Парижского университета Жан Жерсон, который постарался найти ему вполне естественные причины. Многие суеверия, говорит он, порождаются единственно лишь игрою воображения и меланхолическими мечтаниями; в тысячах случаев это болезненные отклонения фантазии, возможные, например, вследствие каких-то внутренних поражений мозга.

Подобного же взгляда, достаточно просвещенного (значительное место в суевериях занимают языческие пережитки и игра воображения) придерживался и кардинал Николай Кузанский (XV век), знаменитый философ и теолог, веривший в могущество человеческого разума.

В борьбе с суевериями церковь старалась не пропустить ничего, что могло бы хоть на минуту дать людям повод доверить свои проблемы кому бы то ни было, кроме Господа Бога. «Не обращался ли ты к искусству гадания или магии, начиная какое-нибудь дело, вместо того, чтобы призвать имя Божье?» – вопрошал прихожанина средневековый исповедник, следуя прямым указаниям пенитенциалиев («покаянных книг»). Так назывались специальные пособия для исповедников, которые содержали перечни грехов и устанавливали епитимьи за них.

Нимб святого

Среди тех, кто искал и находил естественные и натуральные причины всего, что окружало человека, следует назвать выдающегося художника эпохи Возрождения Леонардо да Винчи. Собственно говоря, худож ником его называют лишь потому, что материальные следы его трудов воплощены для большинства в живописных творениях, таких, как «Джоконда» или «Тайная вечеря». Круг его интересов был неимоверно широк, сфера его деятельности необычайно многогранна: живопись, архитектура, скульптура, анатомия, ботаника, оптика, астрономия, философия… Перечислять можно еще и еще. Он изобретал летательные машины и под водные лодки, строил фортификационные сооружения и дамбы… Последние годы жизни провел во Франции, куда прибыл по личному приглашению боготворившего его ко роля Франциска I. Другой знаменитый художник Возрождения, скульптор и ювелир Бенвенуто Челлини писал в своем «Жизнеописании, им самим составленном»: король не верил, «что на земле когда-либо жил чело век столь обширных знаний, как Леонардо…» «Человек столь обширных знаний» по определению не мог искать таинственные, противоестественные причины каких-либо явлений, с проявлением которых он сталкивался на протяжении своей долгой жизни. Итальянский архитектор и художник, больше про славившийся как историк искусства, Джорд же Вазари в «Жизнеописаниях художников» утверждал, что «у Леонардо был настолько еретический склад ума, что он не исповедовал ни одной религии и верил, что, наверное, лучше быть философом, чем христианином». Многие отмечали, что Вазари не всегда был точен в созданных им «Жизнеописаниях», но этот отзыв о Леонардо подтверждается всем творчеством великого деятеля Возрождения, о котором сказано: «Он проснулся очень рано, когда весь мир еще спал».

Борясь с кознями дьявола и происками сатаны, церковь не решалась оставить свою паству совсем без чудес, прекрасно понимая, что, оставив верующих без надежды на чудо, она не удержит их в своем лоне. Чудеса совершали святые, канонизированные церковью. Они всегда изображались – и на русских иконах, и на картинах художников Воз рождения – с нимбом вокруг головы. Труд но сказать, когда и почему возникла эта традиция. Вот одна из версий, предложенная Стендалем, человеком, скептический ум которого, кажется, был создан для поиска простых и натуральных причин сущего. «Нимб святых, – писал Стендаль в „Прогулках по Риму“, – может быть просто изображение электрического явления, которое заметил какой-нибудь послушник, поднявшись до рассвета, чтобы разбудить к заутрене почтенного старца, укрытого шерстяным одеялом».