Последний алхимик - Юрий Корчевский

– Хоть немного, да принёс, да ещё чуть вчерашней осталось, на одну плавку хватит.

Пока разогревался горн и мокла порода, отправились завтракать, потом снова в подвал. В перерыве между работой Никита спросил:

– А откуда породу берёшь?

Антип глянул хитро, промолчал, сделал вид, что не услышал. Опять секрет. Никита вопрос не повторил, настойчивое любопытство насторожит Антипа. Не засланный ли казачок?

К позднему обеду снова получили несколько граммов серебра и золота. Антип золото подбросил на ладони.

– Как говорится, мал золотник, да дорог.

И убрал в кожаный мешочек на груди. Присели на лавку дух перевести. Никита и спроси.

– Вот ты алхимиком назвался. А успехи есть? Ведь то, что мы делаем, не алхимия вовсе. Злато-серебро получили? Так из породы, не философским камнем.

– А с помощью меркурия! – Поднял палец Антип.

Каждый металл, использовавшийся в алхимии, имел свой знак и название. Ртуть называлась меркурием.

– По сути, ты перерабатываешь породу, такой же ремесленник, как кожевенник, купец, плотник.

– Я уже десять годков бьюсь! – Выпятил грудь вперёд Антип. – И кое-чего достиг!

Видимо, задело за живое сравнение с кузнецами и прочим мастеровым людом.

– Тогда покажи, – уцепился Никита.

Вдруг, чем чёрт не шутит, когда Бог спит, Антип действительно сделал изобретение важное? Сколько было таких самоучек, не поддержанных государством, опередивших время, открытия которых канули в Лету и были заново открыты через года и века?

Антип рот открыл, чтобы похвастать, да спохватился. Никиту он знает мало, вдруг конкурент? А хуже того – через Разбойный приказ до царя донесёт о волхвовании тайном и злобном. Хоть и нет инквизиции в прямом смысле слова в государстве Московском, а жгли людишек на кострах, рубили головы, сажали на кол и при меньших провинностях.

– Опосля покажу, а сейчас обедать пора, – отвертелся Антип.

Помылись у колодца, пообедали. Антип сказал:

– Дрова наколоть надо, а завтра с утра воду из колодца в баню наносить. Али забыл, что суббота? В воскресенье в храм идти чистыми на заутреню надобно.

Конечно, забыл. Никита число не помнил и день недели. Часы «Победа» старенькие в комнате, под подушкой, лежали.

– Как скажешь.

– Бельё чистое есть?

– Откуда ему быть, если ты денег в обрез только на одежду дал?

– Моё упущение! – кивнул Антип.

Из-за гашника мошну достал, выудил полушку.

– На порты и нижнюю рубашку хватит.

– Ой ли?

Антип добавил ещё полушку. Скуповат мужик на деньги. Никита помог за два дня граммов десять серебра добыть и граммов шесть золота. Уж всю одежонку и харч окупил, да раз десять, как не больше. С утра Никита на торг отправился, бельё купил, по рядам прошёл, просто так, для интереса. Уже на самом краю торга увидел то ли купца из небогатых, то ли корабельщика. Рядом мешки стоят.

– Чего продаёте?

– Ты скажи, что надобно. Мой товар редкий.

– Про киноварь слышал?

Мужик в широченных шароварах, как у казака, но без чупруна на голове, молча мешок развязал.

– Любуйся!

Никита заглянул. Киноварь, причём высокого качества, не коричневая, а красная.

– Сколько у тебя?

– Всё, что в мешках, в каждом по два пуда.

– Мой хозяин возьмёт всё, если цену не заломишь.

– Тогда зови.

Никита побежал к избе Антипа. Вроде не мальчик, чтобы бегать, но дело того стоило. Антип, как узнал, затрясся.

– Возьму, возьму. Погодь маленько, покажешь торговца.

А сам в подвал. Никита сразу догадался – за деньгами. Потом оба к торгу поспешили. Торговец на месте был. Антип торговался отчаянно, цену сбил, поскольку сразу оптом брал. По рукам ударили, Антип монеты отсчитал.

– Ты постой здесь, за товаром посмотри, я скоро.

Вернулся Антип с биндюжником. Так звали владельцев лошадей с грузовыми телегами. Груз ли подвезти, брёвна из леса – только нанимай да деньги плати. Мешки на телегу забросили, Антип и Никита сами уселись. По приезде стали мешки в подвал сносить. Антип чёрной работы не гнушался, мешки на горб взваливал наравне с Никитой.

Обмылись от пыли, завтракать уселись, время. А уж после Никита стал чурбаки колуном колоть, в баню сносить. Затем из колодца воду бадьями носил. Два больших котла в бане, для холодной и горячей воды. Для подогрева печь с дымоходом. В котле, по прикидкам Никиты, верных двести литров, как не более.

Вода согрелась, запузырилась. Никита Антипу доложил.

– Идём не медля. А ты за избой пригляди.

Антип с женой в баню направились. Мылись долго. Потом очередь Никиты настала. Повертел он головой в мыльне. Мыло-то где? В бадейке мутный серый раствор обнаружил, ковшик рядом. Пальцы окунул – мылятся. Не так, как мыло, но всё же. Потом узнал – щёлоком называется. Дровяную золу водой заливают, через неделю своего рода жидкое мыло готово. Ничего в этом мире не ново. Развёл горячую воду в шайке – деревянном, широком и низком подобии таза, обмылся. Повторил ещё раз, но уже с мочалом – драным лыком дерева. Человеком себя почувствовал. От работы у горна тело мгновенно пылью покрывается, а от жары потом. С него грязные потоки текли при первой обмывке. Хозяйка в предбаннике чистое полотенце приготовила. Обтёрся, новое бельишко надел. Хорошо-то как! Кожа чистая, дышит, под пальцами скрипит. Раньше у себя в квартире под душем мылся ежедневно, а такого удовольствия не получал. Вышел из бани, немного остыв, а с крыльца Антип рукой машет.

– Зайди, квасу попьём, побеседуем неспешно.

В самый раз! Выйдя из бани, Никита мечтал о кружке холодного кваса или пива. В избу поднялся, за столом Антип уже ждёт, по кружкам квас из горшка разливает. И чудо! Квас холодный, на стенках запотевшие капли появились.

– Откуда холод? – удивился Никита.

– Так с ледника квас. Иначе не сохранить. По зиме с Волги или с Тьмаки, либо с Тверцы лёд колем, на санях в ледник под амбаром свозим. Опилками его присыпать – до следующей зимы лежит!

Вона как! Холодильник, причём большой, без всякого электричества, фреона и компрессора. А ещё считали древних людей дурными, неграмотными, забитыми. Телефонов нет, но без них жизнь как-то спокойней.

Квасу хлебнул – вкусный, на языке послевкусие кисловатое, жажду утоляет куда лучше импортных напитков, от них пить только больше хочется.

Антипа на разговор потянуло. Но сразу к делу не приступил, считалось – невежливо. О погоде, о новостях с торга. Но чувствовал Никита, не просто языком потрепаться позвал Антип. И сидят вдвоём, для мужского разговора.

– Супружница к соседям ушла, – молвил хозяин. Как бы намекнул – посторонних ушей в избе нет. И к интересующему его вопросу перешёл.

– Вот скажи, мил-человек, ты человек учёный. Я к сорока годам кое-что узнал. Да знания трудно дались. А ты моложе меня, а многое знаешь. Откуда?

– В чужих землях бывал, обучался, – уклончиво ответил Никита.

– С алхимиками встречался?

– Было.

– Хоть кто-нибудь успеха из них достиг?

– Разговоров много. А чтобы кто-то философский камень показал или в деле при видаках, того не было.

– А как же Луллий? Читал я про него, опосля сам загорелся. Вроде аглицкому королю, имя не упомню, золота не один мешок из простого свинца сделал?

– Сам там не был, а разговоры – пустое сотрясение воздуха.

– Повезло мне с тобой. Учён, не горделив, от работы не отлыниваешь. Были у меня помощники, от кислот нос воротили, выгонял сразу. А ты за дело радеешь, сегодня с киноварью сам убедился.

– А как можно к делу без радения относиться?

Антип снова разлил квас по опустевшим кружкам.

– Скажу тебе, не хвастая. Но только никому! Поклянись на кресте или иконе!

Никита крест нательный к губам поднёс, поцеловал.

– Клянусь – никому ни полслова.

– Верю.

Глава 2

Разбой

Антип изрядно отпил из кружки. А Никита в слух обратился. Вроде Антип не пиво пил и не вино. Но Никита его понимал. Алхимия – дело тайное, уединённое. С кем-то успехами поделиться хочется, соседи – не поймут. А кроме того, со священником на исповеди поделятся, а тот анафеме предаст.

Антип выдохнул, всё же решился.

– Ты прав. Дело трудное, кропотливое. Философского камня не создал, золота не получил, если только немного, да и то благодаря тебе из породы, а не из свинца. Но мне есть чем гордиться. Эликсир я создал-таки!

Антип горделиво выпрямился, взор прямо-таки орлиный, победой сияет. Никита ушам поверить не мог, переспросил.

– Эликсир бессмертия?

– Тьфу ты! Нешто я Господу подобен?

У Никиты разочарование.

– А какой же?

– Молодость придаёт, вроде как время вспять обращает.

Тоже интересно.

– Проверял как-нибудь?

– На себе побоялся. А на старом псе пробовал. Он уже ходил едва, шерсть с сединой, зубы сточились. А стал по капле давать и сам поразился. Не ходить, а бегать стал, клыки вострые отросли, кости грызть стал, аж хруст стоит. Не поверишь – за суками течными бегать стал.

– И чем кончилось?