Второй закон - Роман Суржиков

— Сядь, Никита, — говорю я и сам усаживаюсь перед экранами. Включаю питание всех систем корабля, экраны оживают многоцветьем огоньков.

— Пушка?.. — Догадывается Ник и хищно улыбается.

Если бы… На "Забаве" есть лишь один ствол — антиметеоритное ионное орудие АМИ-2. Действует только в вакууме, наводится исключительно на быстрые встречные объекты, наведение только автоматическое, ручного режима нет. Зато выглядит пушка внушительно, и это главное!

Я включаю внешний динамик и ору громовым раскатом на всю площадь:

— До пуска двигателей — пять!.. четыре!.. три!..

Тени пулей вылетают из-под брюха "Забавы", веером рассыпаются в стороны. Их четверо, один показывается на экране орудия. Я рявкаю:

— Стояяять! Или стреляю!

Замирают все четверо, оглядываются на яхту. Трое счастливчиков тут же вновь бросаются бегом и спустя секунды пропадают за домами. Но четвертый стоит, как вкопанный. Лицо его в тряпичной маске — прямо посередине орудийного экрана. Из прошлой жизни осталось в памяти: этот экран рисует потрясающие картины, когда АМИ-2 расстреливает ледяные метеоры, и они превращаются в облака пара, подсвеченные изнутри алыми сполохами.

Я приказываю:

— Сними маску.

Он стягивает тряпки с лица. Голова бритая, угловатые скулы, а подбородок мелкий, безвольный. Глазенки пялятся точно в ствол.

— Ну и какого хрена?

— Виноваты, уважаемый. Думали: яхта ничейная, пустая стоит.

Говорит он подозрительно быстро — вероятно, заранее фразу заготовил.

— Еще раз сунешься?

— Ни за что, господин уважаемый, отпустите.

— Говори: дядя, прости засранца!

— Простите меня, никогда больше не сунусь, Вселенной клянусь!

Понятно, вины в его голосе не было и капли. А вот страх был — брюшной такой, животный. Шкурой он ощущал трехметровую дыру в асфальте от выстрела ионки и горсть пепла на дне, в которой никто даже не опознает человеческий прах.

— Сейчас на три секунды сниму палец с кнопки, слышишь? Чтоб на четвертую и духу твоего не было. Раз…

— Витя, нет!! — Воскликнул Ник, но тот бритоголовый уже метнулся в сторону, сквозь кусты, в переулок.

Едва я отключил динамик, младший накинулся на меня.

— Брат, ну что ты творишь? Какого черта ты его отпустил?!

— А что мне было с ним делать — волосы на ляжках выщипать?..

— Да затащить внутрь и допросить как надо! Или тебя их визит ни капли не удивил?

— Мародеры какие-нибудь, — отмахнулся я, хотя уже начал понимать, что ошибаюсь. — Сказал же он: думали, что яхта ничейная…

— А ты часто видел мародеров с ручными плазмометами?

— Чего-оо?..

— Двое из этих несли за плечами нечто очень горячее. Градусов по тысяче, не меньше. Почти уверен, что это были РПМ.

Брат в жизни не видел настоящего ручного плазмомета, но ему можно доверять в этом вопросе: справочники десантного оружия он мальчишкой чуть ли не наизусть изучал. РПМ — штука мощная: броню "Забавы" не возьмет, конечно, но аэр прожжет насквозь с одного выстрела.

М-да…

— А еще, — добавил брат, — они были в боевых костюмах. Титан-полимерный композит с силовым контуром, класс "мститель", по-моему.

"Мститель" — двукратное ускорение движений, защита от легкого кинетического, лазерного, разрядного оружия. Кажется, от термического тоже… Не помню, не силен в пехотном вооружении.

Да нет, ерунда какая-то! Этого не может быть по той простой причине, что такого вообще не бывает!

— Что-то ты путаешь. Может, я других не рассмотрел, но тот бритоголовый был в куртке и древних спортивках.

— Ага, а ноги его видел? Сапоги из титановой ткани, на руках — армированные перчатки. Он спортивное рванье поверх "мстителя" натянул, чтобы амуницию не светить. С той же целью раньше времени и шлем не надевал.

Я усмехнулся:

— И ты, герой галактики, думал нашей "железкой" одолеть их четверых в боевой броне?

Ник смутился:

— Признаться, броню я заметил уже когда ты его держал на прицеле. Но сути это не меняет: ребята приходили очень серьезные, и что самое интересное, старались это скрыть. Если не веришь — пересмотри запись с камеры орудия.

Я пересмотрел. Все на месте: перчатки, сапоги, оружейный ранец на спине.

М-да вторично. Еще какое м-да!

Я посмотрел на Леру — внимательно-внимательно. Она сидела, ссутулившись, потупив взгляд. Галс жался к ее ногам и тревожно зыркал на нас с Ником.

— Лерочка, дорогая, — проникновенно спросил я, — это ведь по твою душу приходили?

Она кивнула.

— Стало быть, у твоего Отелло имеется четверо друзей-головорезов с ручными плазмометами?

— Я не знала… — шепнула она.

Я шагнул к ней поближе, пес вскочил и ощерился.

— Тише, Галс, сидеть… — от слов Леры он присел, но задние лапы остались напряжены.

— А еще, — продолжил я, — тебя защищает и хорошо слушается пес, которого ты подобрала тридцать часов назад.

Она покраснела и промолчала.

— …Из чего следует, что собака-то твоя, но ты стараешься это скрыть. По всей видимости, ты надеешься таким образом сохранить в тайне свой настоящий адрес. Ведь девушку Леру (а может, и не Леру) без фамилии и паспорта вряд ли кто припомнит, а вот дом рыжего шарпея, наверняка, знает каждый в радиусе пяти километров. Верно?

Девушка молчала, нервно теребя собачью холку.

— И кроме того, — добавил я, — вероятно, ты не знала, но из Южного нельзя дойти пешком до Озерок. Там нет моста через Чернушку. Выстыл до абсолютного нуля и рухнул еще год назад.

— Простите… — прошептала Лера. — Простите, пожалуйста. Я не хотела, чтобы это вас коснулось. Я думала, он был один…

— Он — кто? — Спросил Ник, тоже подступая поближе.

— Валерия, — предложил я, — пожалуй, сейчас было бы очень неплохо, чтобы ты рассказала нам все, как было на самом деле. И поподробнее.

В сорока километрах от окраины города, за глиняным карьером и тремя полосами освещаемых плантаций, есть деревня Выселки — полсотни домов, полторы сотни жителей. За Выселками нет ничего. Барьер.

Барьер — удивительная штука. Это бесконечная темно-серая стена. Тянется во все стороны, насколько хватает взгляда — влево, вправо, вверх. И вниз тоже — под землей.

То есть не стена, конечно, а пузырь, сфера, но такого большого радиуса (километров семьдесят), что кажется плоскостью.

Барьер ни из чего не состоит. Тому, кто не видел, этого не объяснишь. Не сталь, не камень, не лед, не какой-либо другой материал, и не воздух даже! Просто серый цвет. Стена из серого цвета, окружающая город.

К стене этой можно подойти вплотную — не почувствуешь ничего. Можно бросить в нее камень — исчезнет. Можно сунуть палку или трубу — исчезнет ровно та часть, что вошла в серое. Срез ровнехонький, как от лазера. Находились идиоты, кто руку совал…