Второй закон - Роман Суржиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Изящно! А вы на смену не собираетесь?
— Надеюсь, что нет. Скажи, если не секрет, до чего вчера с Ником договорились?
— Ну, он говорил, что может найти места… — Девушка почему-то слегка смутилась. — Бывают места, где нет людей, но есть энергия. Там можно спрятаться на время и переждать…
— И не страшно будет — одной-то?
— Не знаю…
— Не знаю страшно ли, или не знаю одной ли?
— Ник очень милый, — сказала Лера.
— Ага. А еще высокий, умный, мускулистый, добрый, решительный, смелый, и глаза у него голубые. Я им горжусь.
Я не шутил — действительно им горжусь. Сына у меня никогда не будет, а вот Никитке исполнилось двенадцать, когда случилось…
— Вы его вырастили? — В голосе мелькнуло нечто вроде восхищения. — Воспитали, да?
— Нет, он меня.
— А скажите, как все было прежде? До того, как случилось?
Ну, начинается! Ник тоже когда-то любил об этом спрашивать. Вот что на это ответишь? Сказать, что прежде был второй закон термодинамики? Так ты даже в школе не слыхала, что это такое. Да и школ сейчас нет — только образовательные рассылки по сети. Сказать, что были звезды, галактики, Магелланово Облако, Старая Земля была? Так все это и сейчас где-то есть. Но толку… Или сказать, что людей был полный город, что из четырех один выжил? То есть в семье Одинцовых — из четырех двое. Считай, повезло…
Я сказал:
— Было прохладно.
— Кул! — Ответила Лера. — А барьер прежде был?
— Был, но другой. Собственно, был не барьер, а защитная система, называлась сингулярным зеркалом. Оно открывалось, можно было впускать и выпускать…
— Защитная?
— Ну да. Как оказалось, не очень-то защитная…
— А любимая у вас была?
Ну а тут что сказать? Была, да не стало. Тех, кто пропал, тогда не разыскивали — без толку. Кто умирал, оставался лежать на улице, и тело продолжало брать тепло из воздуха, тлело, сгорало. Через двое суток — только куча золы, да земля на метр вокруг выморожена.
— Была.
— Сочувствую…
Она чуть помолчала.
— А теперь есть?
— А зачем?
— Ну, знаете там, секс, забота, взаимопонимание, стакан воды подать.
Если бы проходил конкурс сложных вопросов, Лера стала бы чемпионом.
— Время сейчас не то, чтобы любить. Можно надеяться, можно мечтать. Можно верить — в бога, вселенную, Павла Петровича. Можно отчаяться, плюнуть на все, бухать или трахаться до потери пульса. Или просто вкалывать круглые сутки и не думать ни о чем. А вот любить — не в духе времени как-то…
Девушка кивнула:
— Еще можно стать остроумным циничным пофигистом.
— Или искать приключения на свою голову, чтобы жизнь не казалась пустой.
Запищал телефон, и Лера не успела выпустить ответную стрелу. Я пошел на мостик. Телефон — это сказано условно. Личных телефонов нет ни у кого — под барьером радиосвязь невозможна, шумы на всех частотах. Есть проводная компьютерная сеть, как интернет на Старой Земле. На мостике я открыл экран своего компа и увидел испуганное округлое лицо Юлии Ивановны — директора фабрики, расположенной в космопорту. Это милейшая женщина и хороший администратор, но с физикой близка так же, как я с балетом. Так что сказанное ею меня ни капли не удивило:
— Витюша, милый, очень нужна ваша помощь! Опять! Наш реактор перегревается, вы представляете!
Еще бы, отлично представляю! Как будто в первый раз…
— Мы пустили новый конвейер — хотели поднять выпуск, это было бы потрясающе, и сам Павел Петрович лично просил… Но энергии не хватало, и мы его немного подогнали, реактор в смысле. Всего-то на двадцать процентов, а он вдруг!..
Ну кто бы мог подумать!..
— Умоляю, Витя, приезжайте! Очень нужна помощь, позарез!
Куда же я денусь — приеду. Я же теперь инженер-энергетик, коллега огнетушителя: мы оба нужны, когда что-то не в порядке.
— Температура коры какая?
— Сейчас сто сорок пять по Цельсию. Это очень плохо?
— Слейте всю воду из системы охлаждения и ждите. Скоро буду. Только обязательно слейте воду!
Юлия Ивановна расцвела и попрощалась.
Дверь на мостик была открыта, так что Лера слышала почти все.
— Вам нужно ехать?
— Очень нужно. Но ты не бойся.
Чтобы не было причин для страхов, я показал ей, как запечатать все люки и превратить "Забаву" в крепость, как включать внешний обзор и динамик, как позвонить в дружину — на крайний случай, и как запустить движки — на самый крайний. Я искренне надеялся, что самый крайний случай не случится.
Лера заверила, что все будет в порядке, и улыбнулась так, что отпали малейшие сомнения в ее словах. Я попрощался и вышел.
От нас до космопорта на пармашине — два часа тряски по раскуроченным дорогам. А за два часа неизвестно, что еще эти ударники труда сотворят со своим реактором. Давно мне пора обзавестись аэром, но выпуск новых аэров пока не наладили, а старых осталось в городе пятнадцать штук, и все заняты на крайне общественно важных делах: четыре в скорой, шесть в дружине, два в центральной пожарке, один — личный транспорт Павла Петровича, остальные два — не помню чьи. Когда нужно, мне помогает тот аэр, что состоит при нашей районной заставе дружины. Работа у хранителей правопорядка спокойная, без погонь и прочих стрессов: не поручусь на счет прав, а вот с порядком в городе полнейший порядок. Потому дружинный аэр обычно стоит на месте, у дверей заставы. Стоял и сейчас — сияющий каплевидный красавец с ажурными перьями воздушных рулей.
На вахте оказалось пятеро дружинников, все со мною знакомы. Был и лейтенант Комаровский — командир заставы. Лейтенант — человек хладнокровный и рассудительный, хотя и устрашающей внешности: шрам от обморожения на всю левую щеку. Взорвался в руках термос с чаем: термос был бракован, чай разогрелся и закипел.
Поздоровались, пожали руки.
— Вызывают? — Спросил лейтенант.
— Так точно. Космопорт. Сухогруз "Берестов". Реактор. Поможете?
— Надо так надо. Идемте.
Комаровский сам подвел меня к аэру и сел за штурвал. Вдруг я понял, что именно этого мне и хотелось, чтобы он сам. До порта семь минут полета, Комаровский — человек толковый, и у меня был важный вопрос к нему.
Аэр оторвался и набрал скорость. Движок не слышался вовсе, только гул воздуха за колпаком. Над головою серое небо, под ногами — звездная россыпь светильников и золотистый город, окрашенный ими. Я сказал:
— Игорь Данилыч, позвольте спросить.
— Спрашивайте.
— Убийства в городе часто бывают?
Он усмехнулся:
— Виктор Андреевич, будто вы новостей не читаете.
— Ну, в новостях вроде как не слышно, но ведь почтенный наш Председатель плохих новостей не любит. Да и к чему народ зря волновать…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});