Охота за «Большим Арбузом» - Сороковик Александр

Он принимал свою будущую долю со спокойствием и стойкостью настоящего самурая, но в какой-то момент ему вдруг пришёл на память маньчжурский святитель Иона Ханькоуский и даже приснился во время короткого дневного сна.

Проснувшись, Кэтсу вспомнил, как читал об этом святителе, что он в день своей смерти привиделся во сне одному мальчику, который не мог ходить из-за болезни ног, и сказал: «На... возьми мои ноги, они мне больше не нужны, а свои – отдай мне» [5]. В результате мальчик выздоровел и стал ходить.

Не питая особой надежды, молодой японец мысленно попросил святителя тоже вылечить ему ноги, чтоб не остаться калекой. Никаких видений ему не было, однако на следующий день консилиум врачей под руководством какого-то профессора постановил сделать попытку сохранить конечности по новейшему методу с применением каких-то совершенно запредельных технологий и с мизерным шансом на успех.

Ко всеобщему удивлению, операция удалась блестяще и Кэтсу стремительно пошёл на поправку. Вскоре он снова смог ходить, сначала с палочкой, а потом и без неё, почти не хромая.

Отдавая должное важному профессору и всей современной медицине, молодой человек чувствовал, что произошло всё же нечто мистическое, неподвластное разуму. Он решил по выздоровлении принять православное крещение в одной из токийских общин.

К его удивлению и радости Томико горячо поддержала такое решение и призналась, что с тех пор, как она подружилась с русскими ребятами, её очень привлекает эта страна, её вера и традиции. Как замечательно, что её будущий муж примет православие, она крестится вместе с ним, а после свадьбы они поедут в Москву к её друзьям и побывают в русских церквях и монастырях, чтобы укрепиться в новой вере.

Вот так супруги Танака и оказались в Москве. Надо сказать, что изменение их мировоззрения не послужило поводом для замкнутости и отказа от обычных радостей. Томико, ставшая в крещении Тамарой, осталась такой же весёлой смешливой девчонкой, немного авантюристкой, готовой на всякие приключения. Кэтсу, принявший имя Иона, и раньше был неулыбчивым и серьёзным, старательно докапывающимся до самой сути вещей.

Этим он очень походил на Веню, но при этом практически был лишён Вениного чувства юмора. Так же любил пиво, почти так же плохо осваивал новый язык. Киреевы единогласно и решительно отмели попытку гостей заказать номер в отеле и переехать туда.

– Даже и не мечтайте! – Веня был непреклонен. – Я намерен вас эксплуатировать по полной программе. Лерочка уже «на подходе», как говорила моя бабка, они с Танькой киснут в одиночестве, а вы для них словно бальзам будете! Да и малой какая практика по языку шикарная!

– Татьяна у нас тоже японский учит, как мама! – пояснила Лера.

На том и порешили. Гости постановили несколько дней провести у друзей, а потом уже начинать своё паломничество. С утра Веня уезжал на работу, а его домочадцы разбивались на пары по интересам. Лера и Томико занимались уборкой, готовкой, прогулками в парке и посиделками в кафе.

А сдружившиеся Таня и Кэтсу учились языкам.

– Как это зовут?

– Это кот! Повторяй, дядя Костя: кот!

– О-у… ко-от! Ниппон – нэко!

– Знаю, знаю, по-японски – нэко. Окина таидана курои нэко!

– Так, по русски-у что?

– Большой ленивый чёрный кот!

На этой фразе огорчённый японец махал руками и смущённо кланялся: эти жуткие русские звуки «ш» и «л» просто не укладывались в его возможности. Однако девочка не сдавалась и требовала, чтобы дядя Костя повторял эту невозможную фразу до тех пор, пока его речь не приобретала всё же очертание знакомых слов.

Поскольку малышка начала учиться раньше, да ещё и явно унаследовала мамины способности, она довольно успешно общалась и с тётей Томой. Конечно, их темы не выходили за рамки домашнего обихода, но всё же они зачастую болтали по-японски, словно давние подружки.

А однажды девицы устроили такое, что, как говорится, ни в какие ворота не лезло. Томочка, очевидно, заскучавшая от рутины, сговорилась с такой же авантюристкой, маленькой Таней. Пользуясь тем, что Лера решила днём поспать, они удрали на прогулку. Зашли в кафе-мороженое и разыграли сценку из серии «Приколы нашего городка».

Таня подошла к стойке и на чистом японском начала требовать две порции мороженого. Смотрела на обалдевшую девушку за стойкой честными круглыми глазами и повторяла свою просьбу, стараясь говорить медленно и чётко. Затем повернулась к Томе и произнесла длинную фразу на том же языке.

Тут Тома вынырнула из своего планшета, в который увлечённо тыкала пальчиками, и невозмутимо сказала по-русски:

– Ой, извините, нам две порции мороженого, пожалуйста!

Работница впала в полный ступор, а прикольщицы с громким хохотом, не в силах продолжать спектакль, выбежали на улицу.

Когда Веня узнал об этом, он не очень удивился.

– Давно от вас ожидал нечто подобное, – грустно сказал он. – И что теперь, по углам расставить юмористок? Извольте назвать мне адрес, где вы хулиганили!

На следующий день он сходил в то самое кафе, принёс персоналу глубокие извинения, а в качестве компенсации купил у них большой торт, который вечером был съеден дома за чаем, так что наказание хулиганок вышло довольно своеобразным.

Глава 6

Лопатин, ретроспектива

Первый удар по зарождающейся империи потенциального миллионера Лопатина нанёс дефолт 1998-го. Именно в начале этого года Олег Алексеевич получил большой кредит в валюте, рассчитывая обратить его в рубли по хорошему курсу, закупить нужные товары, реализовать их в Германии опять же за валюту, погасить задолженность и остаться с прибылью. Не успел.

Выворачивался наизнанку, рассчитываясь с банком, продал всё, что имел – хорошую квартиру, добротный «Мерседес», золото (преодолев дикий скандал, который закатила по этому поводу жена). Чудом сохранил три магазина на вещевом рынке, где продавал купленную в Германии бытовую технику, и небольшую квартиру, которую до этого сдавал в аренду.

Следующий удар подоспел в 2004-м. Как раз, когда он смог выкарабкаться из страшной долговой ямы и начал потихоньку выходить на прежний уровень. Жена, так и не простившая резкого скачка из богатства в относительно скромное существование и продажу всех атрибутов утерянной сладкой жизни, ушла к более успешному бизнесмену.

Отсудила при этом два из трёх магазинов, счета в банке, не польстившись, правда, на долю в их маленькой квартирке и старый автомобиль. Олег стиснул зубы и начал новый подъём на поверхность. Приходилось каждую высоту буквально брать с боями, наращивать «по сантиметрам и граммам» свою неудавшуюся империю.

Продолжал возить из Германии технику, но денег катастрофически не хватало. В отчаянии продал своё жильё, вложил деньги в товар, арендовал ещё один магазин. Мать звала жить к себе, в загородный дом, оставшийся от отца, но он предпочёл снять комнату недалеко от своего рынка.

Занимался только непосредственно торговлей, перестал тусоваться среди нужных и информированных людей и пропустил третий удар, самый жестокий и разрушительный. Рынок, где он строил бизнес, решили снести и построить жилой комплекс. Компенсация, которую давали за собственный магазин, была ничтожно мала, а с арендованных он не получал вообще ничего.

Товар, привезенный из Гамбурга, лежал в самом большом помещении – магазине со складом, но торговать уже не давали возможности. Пробиваться на новое место – значило терять «прикормленных» покупателей и завоёвывать свою нишу на других территориях, где все сферы влияния давно схвачены и поделены.

Он пытался сопротивляться вместе с такими же упрямцами, не уходил с уже мёртвого рынка, и однажды ночью появились бульдозеры, которые стали сносить всё, что там ещё оставалось. Это была полная катастрофа, крах, конец.

С этого времени Олег запил. Запил страшно, до состояния невменяемости и полной отключки. Иногда выходил из тумана и тогда тупо смотрел в зеркало, пытаясь понять, что с ним происходит. В один из таких дней он получил известие о смерти матери.