Охота за «Большим Арбузом» - Сороковик Александр

Алексей Егорович помолчал, машинально перебирая пуговицы на больничной пижаме под накинутой на неё курткой.

– Так вот, Олег, была там настоящая банкнота, головой ручаюсь, была! Я тогда, в шестидесятом, после разговора-то с начальством, дело это похерил, но все данные себе выписал.

– А зачем выписал, если не собирался этим делом заниматься?

– А на всякий случай. Завёл себе такую тетрадку зелёненькую, всё туда выписал – имена, адреса, мысли свои. Перед начальством чист, никуда в сторону не рыпаюсь, а тетрадка лежит себе на антресольке и, как говорится, кушать не просит.

– И что, до сих пор так и лежит? – скептически спросил Олег.

– Так и лежит, сынок. Я её доставал лет шесть назад, пересматривал. Хотел было заняться поисками – теперь время другое, нет уже нашей конторы, а то, что есть, – так, пародия одна. И знаешь, некоторые фигуранты так и живут по тем же адресам, я узнавал! Только невеста этого Макаренко, Настя её звали, вышла замуж за голландца и уехала к нему. А сестра её, Наташа, и друг Миша так и живут в Москве, в тех же квартирах.

– Но если там была настоящая банкнота, то почему она нигде не появилась? Чего уже бояться? Ведь сейчас можно всё, не то, что раньше!

– Не знаю я, кончились мои возможности, уходить мне пора. А ты молодой, сил у тебя много, да и деньги нужны, бизнес-то свой развивать. Вот я тебе говорю, чувствую, хоть задницей, хоть чем, но чувствую, есть там эта банкнота, где-то прячут её! Возьмись, сынок, откопай, она больших денег стоит, а ты с иностранцами дело имеешь, концы найдёшь, как получше продать. Тетрадочка-то моя, зелёная, на дальней антресоли лежит, как помру, ты её возьми да почитай, я там всё описал. Ну ладно, бывай, за мной пришли уже.

На дорожке показалась пожилая, дородная медсестра или санитарка и увела старшего Лопатина на процедуры. Тот ушёл молча, не оглядываясь, и Олег вдруг чётко понял, что видит живого отца последний раз.

Через день, в пятницу, Алексей Егорович умер, а Олег получил долгожданное письмо от герра Альфреда Блюментроста, бизнесмена из Гамбурга, с которым он вёл долгие переговоры о закупках металла и продаже бытовой техники. Немец наконец-то давал согласие и собирался в Москву для подписания договоров.

Лопатин-младший разрывался, организовывая похороны и готовясь к важной встрече. В конце концов, всё устроилось наилучшим образом. Отца похоронили в хорошем месте, достойно помянули, и на следующий день Олег уже вёл переговоры с Альфредом.

Дело открывалось настолько перспективное, что все разговоры о зелёной тетрадке и пропавшей банкноте просто вышибло у него из головы. Он летал в Германию, возвращался в Москву, поднимал дело огромного размаха. Конечно, даже если бы и вспомнил о разговоре с отцом, о том, чтобы отвлекаться от масштабного дела, сулящего грандиозные прибыли, не могло быть и речи.

Глава 4

Силин, ретроспектива

Всё время полёта в Москву Гена думал о предложении престарелой родственницы. Он внимательно изучил все материалы о раритетном артефакте и хорошо понимал его ценность. Если он сможет овладеть этой банкнотой, вывезти её в Штаты, продать на аукционе… Тогда осуществятся мечты о собственном бизнесе – все наработки есть, нужен хороший капитал. А он у него будет.

При этом Силин ни секунды не сомневался по поводу методов овладения раритетом. «Шикарный план», который озвучила эта старая вешалка, Гена и не собирался воплощать в жизнь. Как же, он всё бросит и начнёт изучать тонкости шифрования! Если раритет у старухи, он его добудет любым способом. Надо будет – ограбит, надо – убьёт.

Гена родился в Москве, в семидесятых годах, в обычной советской семье инженеров. Когда рухнул Союз, а с ним стабильность, достаток и многолетние сбережения, жизнь всей семьи резко поменялась. Голодные, злые, неустроенные, его родители мечтали только об одном – уехать на Запад, лучше всего в Америку.

Голодный, злой, неустроенный, Генка уже в пятнадцать лет прибился к подростковой банде, а в восемнадцать стал её вожаком. Они грабили прохожих, нападали на торговые палатки, занимались мелким рэкетом, а позже не гнушались пользоваться утюгами и паяльниками в более серьёзных делах. Были и «стрелки» со стрельбой на пустырях, и убийства особенно упрямых «оппонентов».

Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы Силину-старшему каким-то чудом не удалось выиграть в лотерею "грин-кард". Гена охотно уехал с родителями, так как чувствовал, что скоро его вольнице придёт конец, менты вот-вот накроют их лавочку, просто пока они занимаются более серьёзными группировками, и до мелочёвки у них не доходят руки.

В «стране великих возможностей» Гена (или, как его теперь звали, Генри), притих. Мелких бандитов хватало без него, специфика была другая, да и начинать снова рядовым бойцом он не собирался.

Жилось им трудно, работа вначале была тяжёлая и малооплачиваемая. Отец всё-таки сдал какие-то экзамены и пробился на работу почти по специальности. В это время мама Геннадия случайно нашла свою дальнюю родственницу – Анастасию, которая приходилась троюродной сестрой её отцу.

Настасья Де Вард, вдова богатого голландца, взявшего её в жёны и увезшего в Голландию ещё в 1961-м году, жила теперь в Штатах и очень обрадовалась дальним родственникам, с которыми была едва знакома.

По известным причинам помочь материально у неё не было возможности, но она оказала семье Силиных множество услуг благодаря своим знакомствам и связям.

Устроила Гену в торговую компанию, где он вырос до старшего менеджера благодаря своей настырности, жёсткости, отличному знанию русского языка, а также российской специфики – их фирма активно вела торговлю с российскими компаниями.

Он ездил в командировки в Москву, вёл жизнь обычного менеджера, мечтал о своём крупном бизнесе и присматривался к возможности получить капитал. Не применял нигде свои прежние «навыки», но и никогда не забывал о них.

***

Каждый раз, приезжая в Москву, Гена удивлялся переменам, произошедшим с городом и людьми по сравнению с его мрачным отрочеством 90-х. Ушли в прошлое красные пиджаки, золотые амбарные цепи на мощных выях, откровенные бандиты на улицах и в ресторанах.

Всё это сгинуло ещё в начале нулевых, а потом стал меняться и простой народ. Всё реже встречались мрачные, хмурые лица, на хороших машинах ездили вполне обычные граждане, люди гораздо чаще улыбались, магазинное изобилие становилось всё более доступным.

Его сотрудники, рядовые москвичи делились друг с другом впечатлениями об отдыхе не только в Турции и Египте, но всё чаще в Таиланде, Хорватии, Тенерифе и прочих местах, ранее доступных лишь «новым русским». Милая девушка Вика из соседнего отдела хвасталась новеньким айфоном последней модели, взятым в кредит, и все знали, что оплачивать его она будет, не особенно напрягаясь, из своей зарплаты самостоятельно, а не с помощью «папика».

Молодой менеджер Андрей, совсем недавно женившийся, отдавал половину зарплаты на ипотеку (с первым взносом помогли родители с обеих сторон). При этом оставшейся половины и доходов молодой жены им вполне хватало на нормальную жизнь. И таких примеров вокруг было предостаточно.

Конечно, далеко не всё было гладко, существовали и бандиты, и криминальные разборки, но это как-то ушло с глаз, переместилось в глубины и задевало в основном тех, кто сам лез в эти дела.

Появлялся крепкий средний класс – наёмные работники с очень приличными зарплатами, способные не просто прокормить себя и детей, но и купить хорошее авто, во время отпуска отдохнуть, а не пахать на огородах и в ремонтируемых квартирах, дать образование детям.

Нет, Гена нисколько не жалел, что в своё время уехал, всё-таки его уровень в Штатах был гораздо выше, но удивляло то, с какой быстротой в Москве наладилась жизнь. Когда он рассказывал об этом своим родителям, они вежливо слушали его, кивали, улыбались, но для них Москва да и вся Россия навсегда стали забытым тяжёлым прошлым, какой-то мрачной shithole[1]. Они просто вычеркнули из памяти всё хорошее, что было в их жизни там: весёлую студенческую молодость, дружеские посиделки на пятиметровой кухне, саму эту кухню в полученной бесплатно двухкомнатной квартире, путешествия по базам отдыха и дикарями в Крым и другие маленькие радости.