Охота за «Большим Арбузом» - Сороковик Александр

В это время в павильон зашёл местный завсегдатай: мужичок примерно его возраста, небритый, в драной майке на лямках, трениках и тапках на босу ногу. И вчера, и позавчера он непременно встречал этого типа: то одного, то в компании таких же личностей. Абориген облокотился на стойку, что-то начал горячо втолковывать буфетчице, искательно заглядывая ей в глаза.

Постоял немного, повернулся и, зло сплюнув, двинулся к выходу. Проходя мимо Пельменя, бросил жадный взгляд на бутылку в его руке, где оставалось около четверти, на свежую, только открытую рядом, остановился и спросил надтреснутым голосом:

– Слышь, братан, будь другом, оставь пару глотков, а?

Сначала Пельмень хотел послать мужика подальше. Потом передумал, ведь он хорошо знал, что такое похмельный синдром. Решил было отдать почти выпитую бутылку, но затем ему в голову пришла интересная мысль, рождённая видом аборигена:

– А ты, брат, здесь живёшь?

– Ага, вон в той хибаре, – он показал в сторону нужного Витьке дома, – с самого рождения тут обитаю!

– Тогда вот что, – решился Пельмень, показав рукой на свои бутылки – возьми и себе бутылочку да присядь рядом, побазарим маленько.

– А, ну это… – мужик суетливо взял протянутую сторублёвку, – только, если не возражаешь, я себе лучше покрепче возьму, «Охоту».

Получив вожделенную влагу, он не стал ждать, а присосался к горлышку, опорожнив тару сразу наполовину. Присел к столику, протянул Вите сдачу, благодарно улыбнулся:

– Вчера, понимаешь, было хорошо, а сегодня – хреново. У меня, блин, двадцатки не хватает, а Светка, сука, в долг не даёт. Благодарю, братан, выручил!

Нового знакомого звали Юрой. Они потрепались о футболе – здорово наши испанцев вздрючили! Витя взял ещё по бутылке и стал потихоньку сворачивать разговор в нужное русло.

Оказалось, Юра хорошо знал старуху из 38-й квартиры, как, впрочем, и всех почти жильцов во дворе. Он не работал, получал пенсию за увечье на железной дороге: «Я сцепщиком работал, а мастер, падла, не доглядел, меня по руке и шваркнуло, три пальца как не было, зато теперь пенсию хорошую получаю, не работаю!»

– А к бабке ты, кореш, опоздал, она ещё в 14-м году померла. Я её хорошо помню, нелюдимая была, ни родни, ни подруг. В магазин только выйдет, таким же кошёлкам на лавочке буркнет: «Доброе утро!», и всё. Потом она болеть стала, всё чаще в больницу забирали, а в январе, четыре года назад, она ласты и склеила. Ни с кем из родни связи не поддерживала, они и не знали, что бабка в ящик сыграла. В общем, нашёлся некий то ли племянник, то ли внук троюродный, получил эту квартиру. Они с женой всю мебель старухину во двор повыносили, часть потом разобрали по хатам, часть спалили. Эти перцы ремонт там заколбасили, новую мебель завезли да так и живут.

– А мебели много было?

– Да нет, пару шкафов, диван, ещё херня какая-то. Посуда всякая, книги, журналы. Я ж говорю, что спалили, что растащили. А ты как, родственником ей будешь?

– Я-то нет. А вот кореш мой вроде как имеет отношение. Хочет какие-то бумаги найти, письма, что ли…

– А чего ж он сам не пошёл, тебя послал?

– Он человек занятой, не то что я, разгильдяй… Ладно, Юра, держи краба, а я пошёл. Видно, не найти ему тут ничего.

Он направился к выходу со двора, но его окликнули.

– Слышь, Витя, – новый знакомый догнал его и, немного замявшись, сказал: – там если твоему другу нужно узнать чего, пусть он с Лёхой побазарит.

– А что это за Лёха?

– Сосед старухин, на одной площадке жил. Папаня его бухал крепко, а Лёха не пьёт совсем. Так вот, какие-то дела у Лёхиного папани с этой бабкой были.

– Какие дела?

– Хрен его знает, папаня давно в горячке сгорел, но Лёха может что-то знать. Я тебя с ним сведу, а вы уж сами решайте. Ты подходи завтра ближе к вечеру, я тут буду. А Лёха после ночной отоспится и тоже выйдет. Лады?

– Лады, – Пельмень не был уверен, что из этого выйдет какой-то толк, но спорить не стал.

– Ну, тогда ты мне это, ещё пивасика подгони, чтоб я до завтра дожил!

Вечером Пельмень увиделся с Геннадием и рассказал о встрече с Юрой. К его удивлению, Сила хоть и расстроился, когда узнал о смерти старухи, но очень заинтересовался разговором, долго выспрашивал подробности и, наконец, велел на следующий день быть на месте и ждать Юру. Если они встретятся с Лёхой, Пельмень должен будет набрать его и ждать. А он уже посмотрит, как и что, и, если надо, подъедет.

Так они и сделали. Назавтра Юра не подвёл. Через какой-то час ожидания он появился в сопровождении довольно молодого человека, неулыбчивого блондина с глубоко посаженными светлыми глазами.

Он выслушал сбивчивый рассказ Пельменя и заявил, что если его корешу нужно что-то узнать, то пусть он сам приезжает и говорит с ним. Пельмень тут же набрал номер Силы, доложился. Тот ответил, что находится недалеко и через полчаса подъедет.

Молодой человек поднялся и ушёл домой, велев Юре вызвать его, когда приедет нужный человек. Витя взял по пиву, и они стали ждать, перекидываясь вялыми репликами. Наконец Гена прибыл и остановился неподалёку от двора.

Вызвали Алексея (к нему никак не подходило залихватское имя Лёха), проводили к машине, познакомили с Геной.

– Вы, ребята, посидите там в шалмане, пивка попейте, а мы в машине поговорим о деле, – Геннадий распахнул переднюю дверцу. Молодой человек спокойно уселся на сиденье и стал молча ждать, когда заговорит его собеседник.

– Значит, вы были хорошо знакомы с Натальей Кислицыной, вашей соседкой? – начал Силин.

– А почему это вас интересует?

– Ну, скажем так, я в некотором роде являюсь её наследником. Не совсем официальным, да и на имущество не претендую. Просто у неё хранились некие бумаги, которые представляют для меня интерес.

– А где же вы были раньше, ведь старуха умерла четыре года назад?

– Так сложились обстоятельства, – Гена пожал плечами.

– Обстоятельства, говорите… – Алексей помолчал, потом, словно приняв решение, проговорил: – Я дел с бабкой сам не имел. Но папаня мой, земля ему пухом, подрядился в своё время для одного типа следить за ней.

– Следить? Но зачем? – Силин был удивлён.

– Не перебивайте, пожалуйста. Папаня мой был алкаш. И мамка тоже. И старший брат, все бухали. Сейчас только мамка жива, и та последние дни тянет. Да ещё я живой, потому что с детства выпивку возненавидел и теперь в рот не беру ни капли. Ну, так вот папаня, чтоб на шмурдяк заработать, следил за этой самой Натальей и тому типу докладывать был обязан – кто к ней приходит да зачем. Правда, докладывать особо нечего было, никто к старухе не ходил. Но за полгода до её смерти там кое-что произошло. И больше тот тип перестал старухой интересоваться и не появлялся у неё. И теперь вы наверняка захотите узнать, что за тип следил за ней и почему он исчез?

– Ну, допустим, хочу.

– Вот и славно, что хотите. Пятьдесят тысяч рублей, и всё узнаете.

– Че-го? Ты, парень, что, уху ел? – сильное русское выражение само легло на язык.

– Не надо меня оскорблять. Я, хоть и моложе вас, но всё равно не стоит. И я вам не папашка мой покойный, который информацию сливал за стакан портвейна, а потом нам на кухне хвастался. Вам нужна информация, а мне нужны деньги. Я мамашу схороню и ремонт в квартире сделаю, заживу как человек. Вот и собираю, как могу – где полтинник, где двадцатка. А не хотите – не надо, дело ваше.

– И что я получу за эти деньги?

– Имя, отчество, фамилию, адрес того типа и кое-какие сведения о том, что он искал. Этого достаточно?

– Нет, не достаточно. Что он получил? Где этот тип сейчас?

– О том, что он получил, я же сказал, кое-что мне известно. Может и не стопроцентно, но вероятно. А где он сейчас? – Алексей пожал плечами, – кто его знает, может, так и живёт по старому адресу, во всяком случае за четыре года отследить можно, если переехал.

– А если он умер, как старуха? – Гена уже практически согласился платить, но всё искал какие-то причины.