Пустые глаза - Чарли Донли

ощущение подавленности тем, что они обнаружили в доме Квинланов. Я спрашиваю, чувствовала ли офицер Коппел то же самое.

– Возражение поддержано, мистер Ланкастер, – сказал судья. – Давайте дальше.

Гарретт на мгновение задумался, прежде чем кивнуть и вновь обратиться к Донне.

– Офицер Коппел, через несколько мгновений после того, как вы вошли в спальню Квинланов, вы испытали сильные эмоции. Была ли среди них растерянность?

– Да.

– Ужас и шок?

– Да.

– Печаль?

– Да.

– Ощущение, что все это невыносимо?

На глаза Донны навернулись слезы:

– Да.

– Когда вы испытывали все эти эмоции одновременно, возможно ли, что, увидев девочку-подростка, сидящую у кровати своих родителей – родителей, которые явно были застрелены, – вы могли принять эту сцену за то, чем она на самом деле не являлась?

– Да. Очевидно, так и произошло.

– На фоне столь бурных эмоций вы предположили, что Александра Квинлан убила свою семью. Это верно?

– Да, это было мое первое предположение.

– Пока вы находились в доме у Квинланов, вы не думали, что может быть другое объяснение тому, что вы нашли?

– Нет, пока я была на месте преступления, нет.

– Обсуждали ли вы с кем-нибудь из ваших коллег другие возможные объяснения ситуации в доме у Квинланов?

Донна покачала головой:

– Пока я была на месте преступления, нет.

– Но ведь был момент, офицер Коппел, когда вас осенило, что вы неверно интерпретировали место преступления?

– Да. Когда мы вернулись в штаб и я смотрела допрос Александры, я начала подозревать, что мы что-то напутали.

– Сколько времени прошло с того момента, как вы приехали на место преступления и испытали все эти переполнявшие вас эмоции, до того, как к вам пришло осознание? Осознание того, что вы, возможно, что-то не так поняли?

– Наверное, часа два.

Гарретт проверил свои записи.

– Вы выехали на выстрелы в доме у Квинланов в ноль сорок шесть. Вы вызвали подкрепление и скорую помощь в ноль пятьдесят восемь, после того как вошли в дом. Следователь Альварес начал допрос Александры Квинлан в три двадцать утра. Таким образом, с того момента, как вы выехали на вызов, до того, как вы стали свидетелем допроса Александры, прошло почти три часа. Я правильно восстановил хронологию событий?

– Правильно.

– Итак, после того как вы вошли в спальню к Квинланам, вам потребовалось три часа, чтобы проанализировать образы и эмоции, которые мало кто из офицеров испытывает за всю свою карьеру. Три часа ушло на то, чтобы дать этим переполнявшим вас эмоциям рассеяться. Три часа, чтобы разум и логика смогли внести свою лепту в запутанную картину преступления и позволить здравому смыслу во всем разобраться. Все верно?

Донна кивнула и вытерла слезы.

– Да.

Гарретт сделал паузу. Он молчал достаточно долго, чтобы тишина заставила присяжных почувствовать себя неуютно. Чтобы они насторожились и сосредоточились.

– Когда эмоции улеглись, офицер Коппел, и им на смену пришли разум и логика, что вы заметили?

Донна прочистила горло.

– Я наблюдала за допросом Александры и поняла, что она больше не в шоке, как это было, когда мы обнаружили ее на месте преступления. Я увидела девушку, которая не понимала, в чем ее обвиняют.

– Вы заметили, что через три часа – время, достаточное для того, чтобы Александра смогла осознать произошедшее, – она наконец поняла, что ее обвиняют в убийстве всей семьи. И когда ее осенило это понимание, что изменилось в поведении Александры?

– Она больше не была в трансе. Мне показалось, что она наконец поняла, что ее допрашивают, и выглядела испуганной и потерянной, словно ей нужна была помощь.

– Значит, семнадцатилетней девочке, которая одна выжила в ночь убийства ее семьи, нужна была помощь окружающих ее взрослых. Так вы подумали?

– Так.

Гарретт вышел из-за трибуны и подошел к ложе присяжных.

– Мысль о том, что юной девушке в такой ситуации нужны взрослые для защиты, кажется здравой, не так ли?

– Протестую. Спорно.

– Поддерживаю.

– Кажется, что первое, что должны сделать взрослые, – это защитить девочку, которая только что потеряла мать, отца и брата. Но вместо помощи Александра Квинлан получила оперативников, которые неправильно поняли обстановку и сделали поспешные выводы, верно?

– Протестую! Спорно.

– Поддерживаю.

– Вместо помощи Александра Квинлан получила агрессивного следователя, который во время незаконного допроса несовершеннолетней в полчетвертого утра обвинил ее в убийстве всей семьи. Вместо помощи и за то, что выжила в ту ночь, Александра Квинлан получила двухмесячное пребывание в центре временного содержания несовершеннолетних. Вместо помощи Александра Квинлан получила то, что ее в наручниках вытащили из дома, пока съемочная группа новостей записывала каждую деталь и транслировала ее на весь мир. Вместо помощи Александра Квинлан получила заголовки, обвиняющие ее в убийстве семьи, потому что все мы знаем, что в СМИ, если есть кровь, есть и интерес. Мы также знаем, что колесо новостей, вращающееся двадцать четыре часа в сутки, быстро судит, но медленно признает ошибки. Так что Александре Квинлан придется всю жизнь преодолевать последствия клеветы и клейма. Александра Квинлан получила ужасное прозвище «Пустые Глаза», данное ей чересчур ретивым репортером и повторенное всеми СМИ в Вирджинии и многими по всей стране. А все потому, что молодая девушка имела наглость выглядеть растерянной после того, как всю ее семью убили. То, что получила Александра Квинлан, было полной противоположностью тому, что должно было дать ей цивилизованное общество и этичная, беспристрастная система правосудия.

– Протестую! – Билл Брэдли гневно вскочил на ноги. – Ваша честь, мистер Ланкастер говорит заключительное слово, в то время как ему следовало бы допрашивать свидетеля.

– Мистер Ланкастер, – сказал судья, – вы испытываете мое терпение. У вас есть вопрос к офицеру Коппел?

– Есть, – тон Гарретта смягчился, когда он перевел взгляд с членов жюри на Донну. – Семья Александры была убита в ночь на пятнадцатое января. Александра выжила. Офицер Коппел, согласны ли вы с тем, что неправомерные действия полицейского департамента Макинтоша в ту ночь и в последующие недели негативно скажутся на Александре до конца ее жизни?

– Протестую!

Гарретт наблюдал, как Донна начала плакать. То, что ему приходилось использовать чувства жены в этой ситуации, его убивало.

– Вопрос снят, ваша честь. У меня больше нет вопросов.

– Мистер Брэдли? – сказал судья. – Будете допрашивать свидетеля?

Билл Брэдли просто закрыл глаза и покачал головой. Он не осмелился предпринять попытку перекрестного допроса. Не сейчас, когда присяжные так расчувствовались.

– Офицер Коппел, – сказал судья, – вы можете идти.

В зале суда воцарилась тишина, когда Донна встала со скамьи и пошла по центральному проходу. На этот раз, заметил Гарретт, она не смотрела ему в глаза, а офицеры на галерее не перешептывались.

– Мистер Ланкастер, у вас есть