Пустые глаза - Чарли Донли

Гарретт понимал, в какое невыносимое положение он поставил команду государственных защитников. А знал он это потому, что обычно защитой занимался он сам. Лишь благодаря причудливому стечению обстоятельств он оказался в необычном положении адвоката обвинения, представляя интересы Александры Квинлан в иске о клевете против штата Вирджиния. Будучи управляющим партнером одной из крупнейших адвокатских фирм на Восточном побережье, Гарретт всю жизнь занимался защитой и поэтому находился в уникальном положении, зная своих оппонентов вдоль и поперек.

Гарретт тщательно продумал стратегию. Несмотря на искушение дать присяжным выслушать показания двух звездных свидетелей в начале недели и в начале процесса, когда присяжных легко впечатлить, он приберег их показания до полудня четверга и утра пятницы. План заключался в том, чтобы закончить рассмотрение дела завтра утром до обеда, а затем убедить судью сделать паузу на выходные. Гарретт хотел, чтобы показания двух последних свидетелей – их лица, слезы и срывающиеся голоса – были свежи в памяти присяжных, когда они отправятся на отдых. Показания должны были удерживаться в сознании присяжных два долгих дня, прежде чем они снова соберутся в понедельник утром, чтобы выслушать адвокатов штата Вирджиния, которые выступят с полным и абсолютным опровержением утверждений Александры по поводу некомпетентности полицейского управления Макинтоша и коррумпированности окружной прокуратуры Аллегейни.

– Ваша честь, – произнес Гарретт, выйдя на подиум. Одетый в элегантный темно-синий костюм и желтый галстук, он, не торопясь, аккуратно разложил свои записи, демонстрируя самообладание и уверенность. Он знал, что на него смотрит миллионная телевизионная аудитория, и был рад такому вниманию. В свои пятьдесят с небольшим Гарретт знал, как вести себя с присяжными, и не был дилетантом, когда речь шла о громких делах. – Обвинение вызывает Донну Коппел.

Донна Коппел первой прибыла к дому Квинланов в ночь на 15 января, первой вошла в здание, первой поднялась по лестнице и стала первым свидетелем кровавой бойни в хозяйской спальне. Четверо других полицейских, выехавших на выстрелы в доме номер 421 по Монтгомери-Лейн, уже выступили в суде. Гарретт умело использовал их показания, чтобы изложить присяжным, что именно было обнаружено в ночь, когда офицеры вошли в дом Квинланов. Их показания совпадали: каждый описывал кровавую расправу над семьей, убитой посреди ночи. Каждый из них рассказал, как обнаружил девочку, которую позже идентифицировали как Александру Квинлан, на полу в спальне родителей с дробовиком, из которого были убиты ее родители и брат. Гарретт не пытался приукрасить или смягчить воспоминания полицейских об этой сцене. Более того, он позаботился о том, чтобы каждый из них подробно рассказал о том вечере – от прибытия на место преступления до подъема по лестнице и перешагивания через тело Рэймонда Квинлана, чтобы попасть в основную спальню, где в кровати лежали мертвые Деннис и Хелен Квинлан.

Все это входило в план Гарретта. То, как он добивался подробнейших показаний от каждого сотрудника полиции, по сути, свело на нет перекрестный допрос защиты. Больше от свидетелей ничего нельзя было добиться. Гарретт не опроверг ни одно из показаний о том, что они увидели и обнаружили, когда вошли в дом к Квинланам. Вместо этого Гарретт принял их воспоминания на веру, как Евангелие, и подтвердил, что показания каждого из них полностью совпадают с показаниями остальных: это была жуткая ночь, которая потрясла каждого из них до глубины души, и пугающее место преступления, которое впоследствии поразило всю страну.

В начале недели Гарретт вызвал для дачи показаний криминалистов, которые подтвердили, что ружье, из которого была убита семья Квинланов, – это двуствольное ружье Stoeger Coach двенадцатого калибра с переломным механизмом, принадлежавшее мистеру Квинлану. В суде во вторник утром Гарретт эффектно представил ружье присяжным. Многие присяжные, когда Гарретт спросил их об этом, признались, что никогда раньше не видели оружия, кроме как по телевизору. Из списка присяжных Гарретт знал, что восемь из них не имели опыта обращения с оружием, а четверо, напротив, были зарегистрированными владельцами оружия. Держать в руках оружие, из которого были убиты три человека, и позволить присяжным увидеть его вблизи – настоящая сенсация. Но и это было частью плана Гарретта. Он сделал это для того, чтобы завтра утром, когда он снова достанет ружье, допрашивая последнего свидетеля, оно казалось не таким смертоносным и более обыкновенным. Это ружье должно показать Александру Квинлан не как чокнутую убийцу-подростка, а как ту умницу, которой она была на самом деле.

Но это выступление будет завтра. А сегодня он стоит за трибуной и слушает, как Донна Коппел цокает каблуками, двигаясь по центральному проходу зала суда под шепот своих коллег на галерее. Вся полиция Макинтоша считала показания, которые собиралась дать Донна, предательством. В преддверии судебного разбирательства дела в участке пошли настолько плохо, что офицер Коппел взяла отпуск в полицейском управлении Макинтоша. Планировалось, что отпуск продлится до тех пор, пока идет судебный процесс, но Гарретт подозревал, что шансы на то, что она когда-нибудь вернется в полицию Макинтоша, невелики.

Донна толкнула деревянную дверцу и прошла мимо Гарретта. Он заметил быстрый взгляд, который она бросила на него по дороге. Если бы взглядом можно было убивать, он бы уже упал замертво. Вместо этого он прочел главную мысль, владеющую Донной: «Молюсь Богу, чтобы ты знал, что делаешь».

Донна заняла скамью для свидетелей.

– Пожалуйста, поднимите правую руку, мэм, – сказал судья со своего места слева от нее.

Донна выполнила указание.

– Клянетесь ли вы говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды, и да поможет вам Бог?

– Клянусь.

– Адвокат, приступайте, – сказал судья, кивнув Гарретту.

Стоя за трибуной, Гарретт перелистнул несколько страниц в блокноте. На этот раз он тянул время не для того, чтобы поразить присяжных своим влиянием на происходящее в зале суда. Это было сделано ради Донны, чтобы дать ей возможность собраться с мыслями и перевести дух.

Когда Гарретт убедился, что она держится уверенно, он нашел нужное место в блокноте и посмотрел на свидетельскую скамью.

– Мисс Коппел, – начал Гарретт. – Не могли бы вы сообщить суду о своей роли в полицейском управлении Макинтоша?

– Я оперативник полиции.

– Как долго вы работаете в департаменте?

– Восемнадцать лет.

– И все это время вы на оперативной работе?

– Да.

– Работаете ли вы в настоящее время?

– В настоящее время я нахожусь в отпуске.

– А почему?

Донна сглотнула.

– Мои показания нынче… непопулярны в полиции Макинтоша.

– Они непопулярны, но все равно будут честными, я правильно понимаю?

– Все верно.

– Почему вы думаете, что ваши показания непопулярны?

Донна заколебалась и бросила быстрый взгляд на галерею и на