Интервенция - Иван Алексин

рука не поднимается, то лучшего видока, чем Скопин-Шуйский не найти. Ему москвичи поверят.

— А с ляхами как быть? — вспомнил о главной цели нашего совещания Жеребцов. — Они же всей силой на Москву навалятся, если мы с войском на Юг уйдём. На то у короля и расчёт. А могут и в спину нам ударить.

— Не должны, — усмехнулся я. — Я Шеину и Колтовскому велел к Сигизмунду гонцов послать. Дескать ждут его в с хлебом-солью. Вот пусть король лбом в стены Смоленска и Пскова и упрётся. Ему эти твердыни и за год не взять.

— А если не будет король те города осаждать?

— Будет, — криво улыбнулся я. — Сигизмунд он такой… Настойчивый. А тут ещё обидется, что воеводы его обманули. Его потом даже Жолкевский с Ходкевичем с места не свернут. Всё. С Богом, бояре. Готовьтесь к походу. Скоро выступаем. А ты, Афанасий Иванович задержись, — остановил я, начавшего подниматься вслед за другими Власьева. — Обсудим, что тебе, встав во главе приказа, сделать нужно будет.

— Готовь большое посольство, дьяк, — заявил я, едва закрылась дверь за моими ближниками.

— Далече, государь?

— Да по всей Европе поколесить придётся, — усмехнулся я и начал перечислять: — Швеция, Дания, Англия, Франция, затем итальянские Милан, флоренция и Венеция, и дальше, через имперские земли уже обратно вернутся.

— Эва как! — протянул глава посольского приказа. — Путь не близкий!

— Не близкий, — согласился я. — Задумал я, Афанасий Иванович, в этих странах постоянные посольства открыть. Чтобы жили людишки посольские там круглый год да в порядки местные вникали.

— То дело непростое, — поджал губы дьяк.

— Непростое, — согласился я с ним. — И дюже затратное. Нужно будет домину в каждом городе для жилья выкупить, деньгой для достойного проживания каждого посла с его людишками наделить. Они ведь мою особу перед местными правителями будут представлять. Но и польза с того будет немалая. Каждый посол со временем моими глазами в заморской стране станет. Обычаи чужестранные узнает, знакомствами обрастёт, обо всём, что в этой стране полезного для нас имеется, разузнает.

— Деньги одно, государь, — вздохнул Власьев. — Тут ещё вопрос, где столько людишек грамотных найти.

— На первый раз соберём, — жёстко заявил я. — А в дальнейшем обучать людишек будем. Первый посол сроком на три года на чужбину уедет. А через год к нему товарища пошлём, что два года при после всему учиться будет, а потом сам во главе посольства встанет. И так каждый год. А бывший посол, вернувшись со своими людишками, всё о нравах и обычаях той страны, где он службу нёс, уже здесь в посольской школе ученикам расскажет и обучит.

— Мудрено, — было видно, что Власьев моего энтузиазма не разделяет, но спорить не решается. — А кто в той школе будет обучаться?

— Недоросли дьяков и подъячих, — пожал я плечами. — Хочешь в посольском приказе служить, будь добр школу окончить и хотя бы один иностранный язык выучить. Но и из других сословий туда тоже принимать будут. Я тут недавно с патриархом долгую беседу имел, — вздохнул я, вспоминая тяжёлый разговор. — Теперь при каждом монастыре школы для крестьянских и посадский детей откроются. Грамоте и счёту всех желающих будут бесплатно обучать. Ну, и слову Божьему, куда же без него? Ну а тех, кто посметливей и к наукам тягу имеет, уже сюда в Москву будут отсылать. Я здесь университет и несколько школ при нём в следующим году открыть собираюсь.

— И патриарх разрешил⁈ — не смог сдержать удивления дьяк.

— С великой неохотой, — усмехнулся я. — Но университету в Москве быть! Так вот. У большого посольства ещё одна задача будет; учёных людишек для университета сюда переманить. Список кто мне нужен и где их искать, вон у Ивана, — кивнул я в сторону секретаря, — возьмёшь.

* * *

На следующий день прискакал Подопригора; озябший, уставший, злой.

— Что не так? — сразу насторожился я. — Что, не соблазнились на приманку воры?

— Соблазнились, — было видно, что Яким с трудом сдерживается, чтобы не выматериться. — Княгиню Зубатую ранили.

Я мысленно скривился, вспоминая всех чертей и святых угодников вместе взятых. Перед глазами сразу встал образ Яниса, укоризненно смотревшего мне в глаза.

Мда. Похоже, заигрался я в эти придворные игры. Людей за ними перестал замечать.

В Ростовский Богородице-Рождественский монастырь я отправил бывшую ЛжеМарину вовсе не для того, чтобы от людских глаз спрятать и позже тайно вместе с Янисом в Голландию переправить. Для этого вполне можно было и одноимённым женским монастырём в Москве обойтись. Тут бы и сама княгиня у меня под рукой была, и Янис меньше психовал. Особенно если учесть, что обещанный месяц на четыре растянулся. Но мне захотелось, в сложившейся ситуации, для себя дополнительные дивиденты получить. Вот и решил, перед отправкой за море, Елизавету в качестве наживки использовать.

Ростов был городом Романовых. Там у них имелись вотчины, оттуда плёл свои интриги Филарет, там повсюду были его люди. Не удивлюсь, если и Лизке из монастыря сбежать немножко помогли, собираясь задействовать в задуманной ростовским митрополитом интриге. И большинство этих людей остались в городе, прикрывая бегство опального иерарха. В тот раз я спустил ситуацию на тормозах, не став проводить розыск. Теперь пришло время выявить романовских доброхотов и провести чистку.

Вот я и подбросил им приманку в виде бывшей ЛжеМаринки, своим признанием сломавшей митрополиту всю игру. Ну, не мог Филарет своей марионетке такой измены простить! Никак не мог! Ясно же, что обязательно наказать захочет. Вот только как? Игуменья получила от меня строгий наказ, не оставляющий ни тени сомнения, что если с Елизаветой в монастыре хоть что-то случится, ни ей, ни всей обители несдобровать. И в то же время ей тонко намекнули, что пленница здесь ненадолго и её через пару-тройку месяцев увезут на пострижение в Тихвин.

И всё. Приманка готова. Оставалось только дождаться нападения на пристава со стрельцами, когда они с узницей из Ростова уедут. И, в этот момент, встретить псевдоразбойником со всем радушием, на которое только был способен Подопригора.

Встретили. И что я теперь Янису скажу?

— Сильно?

— Ножом бок зацепило, — поморщился воевода. — И зачем только из возка вылезла! Мы уже и порубили почти всех, старшого окружили да вязать