Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце - Лесневская Вероника

– Такси вызвать? – с нажимом чеканит «любимка». Выудив из кармана телефон, демонстративно прокручивает его в руке.

– Я за рулем, – бубнит себе под нос Аля, надувает губы и кивает в сторону красной дамской машинки. – Осваиваю твой подарок, – сменив обиду на милость, игриво улыбается.

Цокаю, обреченно покачав головой. Какой щедрый подарок. Женя тратит на любовницу то, что отсудил у меня. Вот это насмешка судьбы!

– Иди уже, – отмахивается бывший, покосившись на меня. Значит, моя догадка правильная. От этого еще противнее на душе.

Неугомонная любовница переминается с ноги на ногу, а потом все-таки подается вперед, чтобы поцеловать Женю в щеку и промурлыкать ему что-то на прощание. И пока он не разозлился, цокает в неудобных туфельках к автомобилю. Не высоковаты ли каблуки для беременной? Впрочем, не мое дело.

– Знаешь, «любимка», – тяну с сарказмом, а сама провожаю Алю взглядом. – Твоя фраза: «У нас все само как-то завертелось» – обретает новый смысл. В полицию обращался? – бросаю на полном серьезе.

Не глядя на Женю, шагаю ко входу в кафе. Мне бы быстро собрать свои вещи – и никогда больше сюда не возвращаться. Как бы горько это ни звучало.

– Зачем? – догоняет меня со спины.

– С заявлением об изнасиловании, – тихо хихикаю. Немного нервно. – По легенде, ты же из нас двоих жертва. Хотя Алька такая навязчивая, что я начинаю верить, что ты правда не виноват в измене, – оглянувшись, смеюсь ему в лицо.

– Верка, не беси меня! – чуть ли не рычит бывший, ускоряя шаг. – Шуточки твои идиотские я никогда не понимал.

– Не только их, – добавляю тихо и ровно. – Ты и меня не понимал. Непонятно только, зачем женился.

– Полюбил, – обгоняет меня и любезно открывает передо мной дверь. Моего, черт возьми, кафе! – Такой вариант ты не рассматриваешь?

– Не смеши. Больше я на твое вранье не куплюсь, – фыркаю недоверчиво. – Кстати, от кого свою новую любовь прячешь?

– Не твое дело, – подталкивает меня внутрь.

– Стесняешься? – выплюнув это слово, прохожу в холл.

С тоской осматриваю интерьер. Я душу вложила в каждую деталь, а сейчас у меня все отнял человек, которого я любила. Жестоко.

– Ревнуешь? – самодовольно спрашивает Женя.

– Ревнуют свое. То, на что имеют право, – несмотря на острую боль, отвечаю с улыбкой. – А общественный туалет – он ведь для всех. Какие тут могут быть права?

– Ревну-уешь, – тянет противно. – Между прочим, сама виновата. Я не хотел расходиться. Это ты подала на развод.

Собирается помочь мне снять куртку, но я убираю его руки со своих плеч. Делаю все сама. Давно пора было стать независимой.

– Что мне было делать после того, как я интимные фотки Альки в твоем телефоне нашла? Помочь ей выбрать нижнее белье получше, а не ту безвкусную ерунду? – скрываю жгучую обиду под соусом сарказма. – Или ты хотел, чтобы мы втроем жили? – оставив гардеробную, привычно направляюсь на кухню. Напоследок. – Счастливой шведской семьей?

– Не передергивай, – спешит следом бывший, будто боится, что я украду у него что-нибудь. Хотя все здесь – МОЕ! – Будто мало таких пар, где муж налево ходит. И ничего, жена прощает – и живут дальше. А ты гордая слишком. Вот поэтому и осталась без ничего.

Резко останавливаюсь – и Женя едва не впечатывается в меня. Но я не позволяю ему к себе прикоснуться. Отшатываюсь.

Смотрю со злостью в идеальное лицо, на которое когда-то повелась. Говорят, только мужчины любят глазами. Ошибаются.

Я эстет и тоже искала себе суженого по внешности.

Женя оказался в моем вкусе: высокий, симпатичный, накачанный блондин. Словно только сошел с обложки журнала. Подруги предупреждали, что красивые мужчины – для всех. Такими придется делиться.

Не верила, а зря.

Наливное яблочко из райского сада оказалось с гнильцой и червями внутри.

– Я осталась без ничего, потому что твой юрист – жулик, – шиплю, приближаясь к нему вплотную. – Не зря ты его фамилию упорно скрываешь.

– Он мастер своего дела. А ты дура, – шумно выдыхает. – Но никогда не поздно все вернуть.

Усмехнувшись, скептически свожу брови к переносице.

– Женя, у тебя любовница беременна, – напоминаю, словно о таком можно забыть. – Как же ребенок?

– Ребенка усыновим, – невозмутимо предлагает. – Он же мой. А ты все равно своих иметь не можешь. Какая тебе, на хрен, разница?

Выдержка трещит по швам. Пока я пытаюсь мысленно склеить то, что от нее осталось, моя ладонь сама взметается вверх. И на всю кухню раздается хлесткий звук пощечины. Прокатывается эхом.

Ох, черт!

Глава 4

Вера, ты не могла выплеснуть эмоции чуть позже? После того, как спокойно забрала бы вещи и документы из кабинета, попрощалась с командой… А в идеале, вообще запихнуть обиды как можно глубже и держать чувства в узде. До последнего. Чтобы уйти отсюда с гордо поднятой головой.

Но нет… Дипломатия не мой конек. Я слишком импульсивная и честная, за что постоянно себя ругаю.

Кому легче стало от этой оплеухи?

Мне? Ни капли. Внутри все бурлит и клокочет, будто за секунду до извержения вулкана. Ладонь нещадно жжет огнем, а запястье попадает в болезненный капкан, когда Женя перехватывает мою руку.

Ему?

Смело впиваюсь взглядом в багровое от гнева лицо. Вижу, как раздуваются крылья носа, как губы сжимаются в тонкую нить, как подскакивают желваки. И осознаю, что терпеть его не могу. Полностью. Внешность, манеры, слова – раздражает все! Правильно говорят, что от любви до ненависти один шаг. Я не собиралась его делать, но муж сам толкнул меня. Прямо в пропасть.

И теперь играет такое искреннее возмущение, что хочется дико рассмеяться.

Грубые пальцы сильнее впиваются в мою руку. Надавливают там, где бьется пульс, будто собираются остановить его.

Кажется, наша ненависть взаимна…

– Вера Александровна, добрый день, – доносится сбоку знакомый мужской голос, и я машинально поворачиваю голову на звук.

Реагирует и Женя. Раздраженно, дергано, скрипнув зубами, он зыркает на того, кто посмел помешать ему убивать бывшую жену. И нервно откашливается.

– Добрый, Матвей, как у вас здесь дела? – произношу спокойно и легко. И не могу побороть улыбку.

Здоровый детина с черном поварском фартуке устрашающе поднимает шеф-нож и перекладывает из руки в руку. Хмуро поглядывает на Женю, но продолжает делать вид, что ничего не понимает. Знает, что я не люблю, когда кто-либо вмешивается в мою личную жизнь. Пусть даже разрушенную. И не хочет меня оскорблять своей помощью. Но это не мешает ему присматривать за мной.

Впрочем, одного его вида хватает, чтобы Женя отпустил мое запястье и сделал шаг назад.

– Возвращайся к работе. Полный зал клиентов, – со сталью в предательски подрагивающем голосе говорит он. Лжет. Посетителей не так много. Просто избавляется от ненужного свидетеля.

Женя потирает алую щеку, зло косится на меня и принимается поправлять лацканы пиджака.

– В целом хорошо, Вера Александровна, – проигнорировав его приказ, Матвей невозмутимо отчитывается передо мной. – Но вы почему-то давно не заезжали, и у нас накопились вопросы. Нужно сделать несколько важных заказов. Когда мы можем все обсудить?

– Иди на кухню, – цедит бывший, а я прищуриваюсь с подозрением. – Позже все решим…

– Стоп! – вскрикиваю, догадавшись, в чем дело. – Ты не сказал им? Умно-о, – демонстрируя широкую голливудскую улыбку, я хлопаю в ладони. И поворачиваюсь к шеф-повару: – Матвей, все вопросы вы теперь будете решать с Евгением Никитичем, – сообщаю ему, несмотря на предупреждающий кашель бывшего. – Я больше не хозяйка кафе.

Нож с характерным звуком врезается острием в деревянную доску и остается там, пока Матвей вытирает руки о фартук.

– Нет, Вера Александровна, мы не в курсе, – растерянно тянет он. – Это многое меняет, – добавляет задумчиво.

– Ничего не меняется, – чеканит Женя и берет меня под локоть, на этот раз гораздо аккуратнее. – У нас с Верой Александровной деловые переговоры, а потом я объявлю всем окончательное решение.