Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце - Лесневская Вероника

Меркантильная тварь.

– Прекрати, Кость, мне и так пло-охо. Мы с ним расстаемся из-за детей. Я родить ему не могу, а он отцом стать очень хочет. Во-от и… – подвывает, как плакальщица на похоронах. Хотя ритуал надо было провести еще четыре года назад: закопать нашу неудавшуюся любовь и поставить огромный деревянный крест на могиле. Мне казалось, я сделал это, но нет… Воскресла, как зомби. Сидит рядом, разлагается, подванивает. Отравляет воздух, под кожу забраться пытается, кровь заразить. Но прошло то время, когда меня так легко можно было обмануть.

– Бумеранг, дорогая, – хмыкаю, вдавливая педаль газа, когда загорается зеленый свет. – И далеко не последний. После того, что ты сделала, заслуженный.

– Ты мне позволишь дочек увидеть? – сипло спрашивает и подается ближе ко мне. – Хоть на расстоянии?

– Нет, Даша, – неосознанно повышаю скорость до критической отметки. – У тебя нет детей, заруби себе это на носу. Приблизишься к ним – я тебя уничтожу.

– Не пытайся меня запугать, уже ничего не страшно… Ты ведь и так это сделал. Четыре года назад. Ничего мне не оставил. И Славина по миру пустил. Знаешь, как нам тяжело было?

Она шумно вбирает носом воздух и впивается пальцами в лямку сумочки. Брендовой, но не последней модели. Если не ошибаюсь, на мои деньги успела купить, когда мы еще были женаты. Я никогда не ограничивал ее в финансах и не следил, на что она тратит. До того момента как родились лапочки – и нам срочно потребовалась большая сумма.

– Вам? Тяжело? – ору на весь автосалон, и стерва вздрагивает. – Даша, ты не охренела в своем эгоизме? Думаешь, мне зашибись было с двумя младенцами? И по уши в долгах после трат на реабилитацию?

На секунду отвлекаюсь от дороги, чтобы пристрелить нежеланную пассажирку злым, пристальным взглядом. Она серьезно считает себя мученицей?

– Понимаю. И мне так стыдно за то, что я сделала, – плачет, но ее слезы давно для меня ничего не значат. Просто вода. Лишь бы обивку сиденья не замочила, а остальное пофигу. – Я просто испугалась тогда. Роды, больница, этот диагноз. Сломалась. И сбежала от проблем. А Славин… – закрывает лицо руками. – Боже, да он всего лишь оказался рядом в неподходящий момент. Ты за границей, а он… заботился, утешал. Господи, я так жалею об этом. Я все сделаю, чтобы ты меня простил, – внезапно меняет позу и хватает меня за запястье, мешая управлять автомобилем. – Я ведь не прошу меня принять. Не надеюсь на то, что мы сможем быть вместе. Только одно… Дай детей увидеть. Что я должна сделать, чтобы искупить свою вину, а?

Замедляюсь, чтобы не разбиться с этой идиоткой. Ей-то терять нечего, а от меня две маленькие рыжие жизни зависят. Освобождаю руку из цепкой хватки «покойницы». Умерла так умерла. Пусть не пытается повернуть время вспять. Не выйдет. Не со мной.

– Ты должна исчезнуть, Даш. Просто исчезнуть, – чеканю строго. – Твоя остановка, – сообщаю, когда мы приезжаем по нужному адресу. – Вали!

– Кость… – ее голос срывается.

– Ты начинаешь меня утомлять, Даш, – поворачиваюсь к ней и укладываю руку на подголовник. Нависаю, вынуждая ее настороженно вжаться в спинку кресла. – Еще одно слово, и я предложу Славину свою помощь. Разведу вас в своих лучших традициях. Хочешь? – сохраняю зрительный контакт. Пусть почувствует, что я настроен серьезно. И очень зол.

– Мне все равно, – хлопает ресницами и смотрит с опаской. – Терять больше нечего.

Тем не менее, нащупывает ручку и толкает дверь. Уходит. Чтобы вернуться.

Я слишком хорошо знаю бывшую жену, поэтому осознаю: так легко она не сдастся. Зайдет с другой стороны. А пока что выигрывает время, чтобы перегруппироваться и придумать новую тактику.

– Передай малышкам подарки, – шепчет прежде, чем захлопнуть за собой дверь.

Автомобиль с ревом трогается с места. Мчусь на полной скорости, но сбавляю через пару кварталов. Заехав в жилой сектор, останавливаюсь напротив мусорной площадки.

Выгребаю из салона всю дрянь, что оставила Даша. Несу туда, где ей самое место. На свалку.

В сердцах бью бак ногой – и он пошатывается.

– Черт, – запускаю пятерню в волосы. Яростно треплю себя по затылку.

В висках стреляет, в груди все кипит, но мне надо сосредоточиться. Все предусмотреть – и обезопасить моих девочек. Для начала не помешало бы предупредить охранника и няню, чтобы на пушечный выстрел к ним падальщицу не подпускали.

В спутанных чувствах и полностью погруженный в свои мысли, я через полчаса все-таки добираюсь до офиса. Влетаю в приемную, игнорируя посетителя. Лишь краем глаза замечаю рыжую макушку, ощущаю слабый всплеск дежавю, но тут же отмахиваюсь.

– Катя, отмени все встречи в первой половине дня, – нервно приказываю секретарю. – И никаких посетителей. Я занят!

Боковым зрением ловлю какое-то шевеление сбоку. Рыжая поднимается со стула, прижимает папку к груди. Собирается подойти ко мне, но я быстро шагаю в кабинет. Не до клиентов сейчас.

– Вы ведь Константин Юрьевич Воскресенский? Я вас с утра ждала, и никуда не уйду, пока вы меня не примете, – так смело летит мне в спину, что я чуть ли не спотыкаюсь на пороге и застываю, будто парализованный.

Медленно оборачиваюсь и, опешив, некоторое время молча изучаю чересчур нахальную гостью с командным голосом. В своей компании обычно только я ставлю ультиматумы. Приказы отдаю – тоже. Так что мне безумно интересно, кто решил посягнуть на мои лавры.

Я в том состоянии, когда готов сорвать накопившуюся злость на первой встречной. Темная энергия бурлит во мне, отравляя душу негативом, но…

Фокусируюсь на тонких, аккуратных чертах лица, прищуренных зелено-голубых глазах, в глубине которых вспыхивает пламя, так и норовит испепелить меня. Хмыкнув, веду взглядом по веснушкам, что усыпали бархатистые щеки и вздернутый нос. Поднимаюсь к непослушным кудрям, упрямо выбивающимся из прически.

Невольно вспоминаю свое утро с дочками – и слегка успокаиваюсь.

Странный эффект на меня производит незнакомка, но я ей даже благодарен за это. Отвлекла на секунду, пробудила приятные ассоциации – и вот я уже чувствую себя несколько иначе, будто после ледяного душа. Бодрый, свежий и готов бороться с прошлым в лице Даши. Осталось решить, что делать с этой нахалкой в моей приемной.

– Только не говорите, что не заметили меня, – фыркает она и морщится.

Курносая, как мои малявки, и такая же рыжая. Из-за кукольной внешности сложно воспринимать ее грозные выпады всерьез. Рассматриваю гостью еще пару секунд, потому что точно видел ее где-то раньше. Так и не вспомнив, где именно, я поворачиваюсь к секретарше.

– Катя, почему до сих пор клиентку не приняла? – отчитываю строго. Бездельница. Давно хочу уволить эту бестолковую бабу, но у меня и так текучка кадров на должность секретаря. Никто не может со мной сработаться, а Катерина терпит. Ради высокой зарплаты. Меркантильная, как весь женский род.

– Константин Юрьевич, но… – глаза подчиненной становятся как два блюдца. Она нервно мечется между мной и рыжей гостьей. И неясно, кого боится больше.

– Назначь прием на ближайшую свободную дату, – перебив ее, поднимаю указательный палец, приказывая заткнуться и выполнять поручение.

– Нет, – встревает в наш разговор рыжая. – Мне уже предлагали. Но у вас запись на месяц вперед.

– Значит, встретимся через месяц, – холодно чеканю и все-таки захожу в кабинет. – Всего доброго, – небрежно прощаюсь.

Но она врывается следом. Захлопывает за собой дверь, раздраженно цокает каблуками за моей спиной. Шаги затихают в метре от меня. Как раз в тот момент, когда я останавливаюсь у шкафа, чтобы снять верхнюю одежду.

– Выслушайте, пожалуйста, – нахалка подозрительно меняет тон, намеренно смягчает голос и делает его нежнее. Хотя по поскрипывающим ноткам я догадываюсь, как ей сложно это дается. Она переступает через себя, чтобы попросить о помощи. – У меня нет столько времени.

Приближается ко мне со спины практически вплотную. Касается плеча, заставив меня напрячься. Покосившись на ее маленькую руку, нервно откашливаюсь.