ЗАЯЧЬИ УШИ - ВЛАДИМИР КОМОВ

УВАЖИЛИ!

Вечером Николай Егорович пригласил к себе доярку Марию Петровну — женщину неразговорчивую, сдержанную, но на язык острую. Не зря односельчане говорили: «Петровна высказывается скупо, но всегда в «десятку» попадает…»

В кабинете председателя правления, как обычно, было чисто, уютно. В уголке, около телевизора, сидел заместитель и поглаживал реденькие усы.

— Садись, Марья Петровна, — пригласил Николай Егорович. — Как здоровье?

— Не жалуюсь. Правда, весной гриппом болела. На ногах перенесла.

— Вот-вот. Потому и интересуемся, нет ли каких осложнений и, так сказать, дополнительных хворей. На ферме забот тебе хватает. Ордена-то не зря дают. А тут еще грипп… Короче, не разгрузить ли тебя от общественных дел?

— Скоро отчетно-выборное, — вставил зам.

— Верно, — продолжил Николай Егорович. — Может, тебе отказаться от председательства в ревизионной комиссии? Самоотвод культурно дашь — люди уважат.

— Да я пока вроде управляюсь. Собрание решит — того гляди, и самоотвод не понадобится… А за чуткость спасибо.

Через день председатель и его заместитель снова пригласили доярку. Опять поинтересовались самочувствием, а потом предложили:

— Опыт у тебя. Петровна, солидный — пять лет в ревкомиссии командуешь. Пусть другие теперь поучатся…

— А тебя в председатели женсовета рекомендуем, — раздумчиво дополнил зам, пощипывая усы.

Доярка пригладила выгоревшие на солнце русые волосы, спрятала улыбку в уголках губ.

— А надо ли? В совете и так боевая командирша! Все наши выпивохи и дебоширы Клавдии как огня боятся. С месяц назад Семеныч три часа уговаривал не вызывать в совет (как заглянет в бутылку — на жену кулаки поднимает), а передать дело, на худой конец, в товарищеский суд… Не умолил — вызвали. Третью неделю — как стеклышко. Клавку увидит — рысцой обходит…

— Ладно, ладно, — сказал председатель. — Будь здорова!

Но перед самым собранием Николай Егорович опять спросил на ходу:

— Не поехать ли тебе, Петровна, на курсы завфермами? Месяца три поучишься — выдвинем, в номенклатуру возьмем.

— А я и так в отстающих не числюсь, стало быть, в номенклатуре состою. Но поехать можно — подучиться никогда не вредно.

— Вот и хорошо! — обрадовался председатель. — Сегодня на собрании заявление сделай, что в связи с отъездом на учебу просишь не выбирать в ревкомиссию. Народ все понимает — уважит.

Марья Петровна подумала малость, а затем сказала:

— Хорошо.

…Доклад председателя ревкомиссии, как всегда, слушали внимательно. Даже говорливая телятница Ефросинья умолкла.

Марья Петровна резала напрямик:

— Председатель правления у нас человек работящий, знающий, а вот Устав колхоза и финансовую дисциплину нет-нет да нарушит. К примеру, прибавил зарплату личному шоферу. Законно? Нет, незаконно. Купил для кабинета телевизор. Дело, может, и нужное, да без разрешения правления, без Совета. А почему ты, Николай Егорович, списал тридцать центнеров загубленных семян гороха? Их же Митрич, кладовщик, сгноил. Опять незаконно. А с чего закатил банкет артистам филармонии? От доброты душевной? Покормить людей надо, это верно. Но зачем же гульбище устраивать?

— Точно, — поддержало собрание.

— А деньги немалые списали — «на прочие расходы». И еще ревкомиссии не растолковали, по какому такому праву наш зам в отпуск махнул на колхозном «газике» за пятьсот километров? Ревкомиссия предлагает, — заключила, не переводя дыхания доярка, — обязать председателя внести в кассу незаконно выплаченные шоферу деньги. Цветной телевизор передать в клуб. С кладовщика взыскать стоимость испорченных семян, а с зама — за горючее и амортизацию колхозной автомашины.

— А с банкетом как? — раздались голоса.

— На этот раз ревизионная комиссия предлагает не начислять на Николая Егоровича: сказал, что все уяснил. — И еще, — продолжала Мария Петровна, — общественность тут уговаривала меня, — кивнула в сторону президиума, — отдохнуть по состоянию здоровья. Отказалась я: живу пока без бюллетеней. Предложили на курсы завфермами поехать, но — с отрывом от ревкомиссии. На курсы согласна, а если доверите, ревизионную службу не оставлю…

Уважить! — послышалось со всех концов зала. — Председателем ревкомиссии Петровну до пенсии! Голосуй…

КРУГ ЗАМКНУЛСЯ

Скромный, деликатный Беседин встретил в воскресный день шапочного знакомого — завстоловой Супрунова. Пожаловался, точнее, заикнулся, что мастера из швейного ателье всесторонне изуродовали костюм. Тут же последовало категорическое возражение:

— Наверное, вы придираетесь, капризничаете. Подходите к верхней одежде с вашей электронно-вычислительной позиции. Я же, например, неизменно доволен качеством исполнения заказов. Между прочим, летом, на курорте, ко мне подошел один широкопопулярный артист. Поинтересовался, где мне так современно и, позвольте заметить, элегантно сшили «тройку». А спустя неделю фотокорреспондент из журнала мод заснял меня даже для показательного этюда…

Раздавленный опровержением, инженер побрел дальше. В старом, поношенном костюме. Присел на скамью рядом с беседкой. И вдруг услышал диалог, как позже оказалось, монтажника и дамского мастера Жана.

— Да в эту забегаловку, где командует Супрунов, меня больше сахарно-маковым калачом не заманишь! Закуска — со стажем, первое — невкусное, стандартное, второе тоже пять лет одно и то же, да и в рот его не возьмешь. А тамошним компотом даже «ругаться» начали. Когда неприятелю хотят зла, говорят: «Чтобы ты без перерыва три стакана супруновского пойла нарубался».

— Зря краски сгущаешь! — возмутился парикмахер. — Б этой точке общественного питания я частенько бываю. И каждый раз восхищаюсь ароматом, калорийностью, витаминностью и разнообразием предлагаемой пищи. Короче говоря, меню всегда люкс!

— Да ты, может, адрес перепутал, — вспыхнул монтажник. — Книг жалоб там накопилось уже на целую подписку, а в тресте столовых специального человека поставили отвечать на заявления посетителей… Тебя же, видать, кормят по спецменю в спецкомнате.

— Не в этом суть. А в том, — мастер дамской красоты пригладил чудо-усики, — что нельзя недооценивать, обобщать и шельмовать!..

Инженер поднялся, закурил и пошел в тенистую аллею. Впереди не спеша вышагивали три женщины и вели беседу о работе парикмахерских. Две из них страстно критиковали злостных «бракоделов с ножницами, бигуди и фенами».

— Меня так «облагородили» перед праздником, что муж неделю даже в квартире носил солнцезащитные очки. Не хотел после гриппозного осложнения волноваться… И это в салоне, где трудится знаменитый Жан!

— А я месяц ждала очереди, — добавила вторая, — и, наконец, попала к Жану. Но соорудил такую прическу, что до сих пор я хожу в платке.

— Простите, — перебила третья, зав. приемным пунктом обувной мастерской, — а вы постоянная клиентка у Жана Егоровича?

— Конечно, нет! Я же каждый день работаю.

— Мы все служим, — сощурила глаза зав. приемным пунктом. — Но женское обаяние, привлекательность и, я бы отметила, соблазнительность требуют времени, терпения, финансовых затрат. А насчет качества… Во всяком случае, я неизменно восторгаюсь качеством работы сотрудников салона! Даже в прессу и на радио послала беспристрастный положительный отзыв…

В подъезде пенсионерка жаловалась соседке по лестничной площадке на химчистку:

— Поверишь, милая, думала, не то с ума схожу, не то в цирке на фокусы гляжу. Сдала в чистку темно-синий халат, а получила погано-рыжий по масти, точно наш бездомный кот Филька. Отнесла желтую кофту, а выдали пегую, с черными разводами…

— И все-то вам не нравится! — отчеканила соседка, кассирша продмага. — Работают в химчистке первоклассно, любую грязную вещь делают молодой, нарядной. К ним даже сам руководитель столовой Голиаф Матвеевич Супрунов регулярно обращается. И всегда безо всяких усушек, хвалит…

Инженер вздохнул, про себя сказал: «Рука руку моет, или круг замкнулся» — и устало начал подниматься по лестнице. А с первого этажа все еще доносился пронзительный голос кассирши:

Привыкли, гражданочка, охаивать кадры сферы обслуживания. Не понимаете, что нельзя без разбора, всех подряд, образцово обслуживать. Близорукость у вас самая настоящая!

ВЫРАЖАЙТЕСЬ ТОЧНЕЕ

Бабакин — человек хронически цветущего здоровья и непримиримый противник пустой растраты человеческой энергии — чуть свет приехал в дом отдыха…

Получил место в тихой солнечной комнате. Молниеносно обжил ее, надел светлый костюм, пионерскую панамку и пошел осматривать территорию.

Спустя четверть часа он прямо-таки ворвался в кабинет директора и плюхнулся в кресло.