Великие адмиралы - Д. Свитмэн

В водах северной Европы плавать на гребных судах было слишком рискованно, и в XII веке галеры постепенно уступили место парусным судам. Однако это никак не сказалось на тактике морского боя. Хотя парусные флоты в первую очередь стремились выиграть наветренное положение, что создавало благоприятные возможности для атаки, потом все возвращалось на круги своя, и главной целью по-прежнему был захват противника в абордажном бою. Сами корабли были типичными купеческими судами северных морей — одномачтовые, широкие высокобортные когги. Правда, для военных целей их немного модифицировали. На носу и корме появились высокие «кастеллы» — платформы для размещения солдат. Теперь бой начинался с попытки вывести из строя вражескую команду. Корабли обменивались ливнем стрел, арбалетных болтов, копий, камней. Изредка использовались зажигательные снаряды, но все это применялось для облегчения последующего рукопашного боя. Когда корабли сходились, команда перебрасывала с борта на борт сходни, и начинался бой. Иногда корабли одного флота сцеплялись вместе, чтобы оказать поддержку друг другу. Средневековый историк Фруассар оставил нам красочную картину средневекового морского сражения в своей хронике «L’Espagnols sur mer». Это сражение произошло в Ла-Манше в августе 1350 года между английским флотом под командованием короля Эдуарда III и испанским конвоем из 40 вооруженных торговых судов.

«Испанцы легко могли отказаться принимать бой, так как они находились на ветре. Однако их гордость и самоуверенность подтолкнули их поступить иначе.

Когда король Англии увидел, что они строятся в боевой порядок, он приказал человеку, управлявшему его кораблем: «Подведите меня к борту испанца, который спускается на нас, чтобы я мог сразиться с ним». Корабль короля был большим и крепким. Иначе он мог потонуть, потому что противник был огромным и удар при столкновении был подобен удару урагана. При столкновении кастелла королевского корабля врезалась в испанца так, что мачта того сломалась. Все стоявшие на кастелле попадали в море и утонули. Однако английский корабль тоже пострадал при ударе, в нем открылась течь, которую рыцари заделали, ничего не сказав королю. Осмотрев корабль с которым он столкнулся, король сказал: «Сцепите меня с ним, я его захвачу». Его рыцари ответили: «Пусть он уходит. Вы найдете другой, получше». Испанский корабль отошел, и приблизился другой большой корабль. На него забросили крюки с цепями и привязали к королевскому кораблю. Началась битва. Лучники и арбалетчики обоих противников жаждали боя. Англичане не имели никакого преимущества. Испанские корабли были крупнее и выше, чем их противники, что давало им преимущество при стрельбе и метании камней. Они также кидали в противника железные брусья, что сильно досаждало англичанам. Рыцари на борту королевского корабля могли утонуть, так как через течь продолжала просачиваться вода. Это придало им большее желание захватить корабль, с которым они сцепились, и они его захватили. Всех, кого нашли на борту, они выкинули в море, и полностью покинули свой бывший корабль».

Когда Эдуард сражался с испанцами на море, эпоха ближнего боя уже подходила к концу. В последующие века появились два изобретения, сначала не слишком надежные, которые произвели революцию в морской войне. Появились новые корабли и артиллерийские орудия. Первой стала пушка. Европейцы узнали способ изготовления пороха примерно в 1260 году. В начале следующего столетия появилось ручное огнестрельное оружие, а в 1331 году при осадах были впервые использованы пушки. Впрочем, это могло произойти и раньше. Огнестрельное оружие появилось на кораблях не позднее 1338 года, когда французы захватили английский корабль с пищалью и 3 пушками на борту. В 1362 году огнестрельное оружие было использовано в морском бою у Гельсингфорса. Тогдашняя хроника сообщает, что датский принц был убит ядром из немецкой Donnerbuchse (Громовой коробки). Очень быстро пушечные ядра стали привычным дополнением к другим метательным снарядам. К середине XV века галеры получили пушки, установленные на носовых платформах. Хорошо вооруженные когги несли пушки и более мелкие орудия на своих кастеллах, которые теперь стали привычной деталью корпуса. Часть орудий устанавливалась на палубе.

Сначала новое орудие использовалось только для облегчения доброго старого абордажа. Его истинный потенциал нельзя было раскрыть до появления корабля (мы используем этот термин в техническом смысле слова, то есть для обозначения трехмачтового судна с прямым парусным вооружением). Первым кораблем, подходящим под это определение, была каракка, появившаяся в первой половине XV века. Большая часть каракк не была кораблями в строгом понимании, так как имела латинский (треугольный) парус на бизань-мачте, подобно «Санта Марии» Колумба. Однако они уже обладали почти всеми преимуществами истинного корабля. Каракка должна была сочетать в себе преимущества когга и грузовых судов Средиземноморья с латинскими парусами. В результате от первых она получила высокие кастеллы, кормовой руль (появившийся около 1300 года) и прямые паруса, от вторых — несколько мачт и конструкцию корпуса. В итоге родилось мореходное парусное судно неслыханной доселе эффективности, которое к 1500 году вытеснило своих предшественников со сцены, став основным военным и торговым судном Западной Европы. Прорезанные в бортах орудийные порты, которые считают французским изобретением, сделанным где-то около 1501 года, явились последним штрихом. Они позволили устанавливать пушки на нижних палубах. Появление целых бортовых батарей на кораблях открыло новую эпоху в морской тактике.

Однако тактика ближнего боя очень неохотно уступала свое место. Галеры и галеасы (парусно-гребные суда) оставались достаточно эффективными в спокойных водах Средиземного и Черного морей, на Балтике. Они использовались еще 3 столетия, временами даже одерживая победы над парусными кораблями, прикованными к месту штилем. Однако через несколько десятилетий рядом с караккой появился более гладкопалубный, более маневренный галеон, и тогда отпали последние сомнения. Первый бортовой залп пушек каракки возвестил о наступлении эпохи артиллерии.

Последствия этих перемен вышли далеко за рамки морской тактики. В XVI веке вооруженные пушками парусные суда служили орудием стремительной заморской экспансии, которая привела к возвышению Европы на мировой арене. Эти корабли не только несли европейские экспедиции в самые отдаленные уголки земного шара, они обеспечивали решающее преимущество в любых морских сражениях с туземными флотами. На этих кораблях в полуфеодальную Европу хлынул кажущийся неистощимым поток заморских сокровищ. Португалия и Испания, первыми вступившие в эпоху великих географических открытий, первыми пожали и ее плоды. Однако призрак неслыханных богатств слепил глаза далеко за пределами Пиренейского полуострова. В 1568 году против испанского владычества восстали Нидерланды, которые начали систематически подтачивать монополию пиренейских держав. За голландцами не замедлили последовать англичане. Зато Испания потратила львиную долю золота, вывезенного из Нового Света, на борьбу с этими двумя протестантскими державами. Поток заморских богатств вызвал резкий расцвет европейской экономики. Средневековые монархии были слишком бедны, чтобы позволить себе содержать регулярные армии. Морские и сухопутные силы собирались по мере необходимости и распускались, когда такая необходимость исчезала. Увеличение доходов, которое сопровождало экономический рост в XVI веке, позволило правительствам увеличить и расходы. Теперь они имели достаточно денег, чтобы содержать постоянные профессиональные армии и флоты. И что было не менее важно, они могли создать административную инфраструктуру, необходимую для их функционирования.

Разумеется, профессиональные флоты не возникли мгновенно. Требовалось отработать практику и определить требования к ним. Старая феодальная вольница постепенно сменялась жесткой воинской дисциплиной. Переходный период растянулся на несколько поколений. Сэр Френсис Дрейк, первый из великих адмиралов, о которых рассказывает эта книга, был великолепным командиром. Однако его образ мыслей не позволяет нам считать Дрейка настоящим офицером. До середины XVII века флоты еще не обладали характерными чертами, которые позволяют отнести их к профессиональным вооруженным силам по современным меркам. Впрочем, по меркам того времени — тоже. Даже тогда перестройка еще не завершилась. Правительства продолжали фрахтовать торговые суда под командой капризных шкиперов, чтобы пополнить свой флот на время войны. Высокое происхождение давало преимущество при назначении на командные посты, а подчиненные командиры, высокородные или нет, все проявляли одинаковое нежелание подчиняться приказам. Развитие бюрократических структур, которые управляли флотами, обеспечивали их деньгами, оружием, кораблями и всем остальным, шло аналогичным извилистым путем. Хотя в период с 1650 по 1700 год произошли серьезные перемены, все-таки по-настоящему профессиональные флоты появились лишь в следующем столетии.