Бытие: окончательный итог. - Натан Джилл

Но никого нет внутри этих образов: они есть просто образы, появляющиеся и исчезающие в осознании.

Фактически, Натан не имеет никакой уверенность, потому что нет никого «здесь», кто мог бы быть уверенным – и точно также нет никого внутри «вас», что бы быть неуверенным.

«Вы» это только мысль.

15 Понимание

Если человек имеет прекрасное понимание, имеет ли действительное значение, что всё ещё есть тонкое чувство отождествления?

Всё, что происходит, ограничено игрой жизни, игрой видимостей, поэтому в действительности ничего не имеет значения. И если – внутри игры – имеется прекрасное понимание, которое не отказывает даже во время любых кризисов, возникающих в жизни персонажа, тогда нет, это не имеет значения. Но только вместе с пониманием есть и возможность страдания, потому что некоторое чувство отождествления – хотя и тонкое – всё ещё остаётся.

Значит ли это, что жизнь этого персонажа будет проживаться просто и комфортно?

Может быть – почему же нет? «Я» отсутствует для всех намерений и целей.

Тогда в таких обстоятельствах было ли бы какое-нибудь беспокойство об окончательном освобождении от «я»?

Почему ему нужно было бы быть? Попытка окончательного освобождения от «я» может привести к созданию проблем там, где их нет.

Тогда если «я» действительно исчезнет в этих обстоятельствах, это даже может быть не замечено?

Может и не будет [замечено]. Если «я» должно исчезнуть, когда во всех намерениях и целях оно уже отсутствует, тогда почему это [исчезновение] должно быть замечено? Если жизнь уже легка, нет необходимости в большейлегкости.

Тогда если моя жизнь относительно нормальна, нет никакой реальной необходимости в беспокойстве об освобождении от «я» – потому что само это беспокойство, кажется, и есть самая большая моя проблема!

Так идите и живите обычной жизнью. В действительности это же всё просто придирки, так ведь? Если «я» исчезает, то оно делает это в любом случае совершенно спонтанно, а не как результат чего-то, что делает «я». Если это действительно понято, то вы можете предоставить всё самому себе и делать ещё что-нибудь, что вам нравится.

16 И что с того?

Двадцать пять лет назад я путешествовал по Азии и немного заинтересовался буддизмом. И когда я вернулся в Англию и услышал, что в нескольких милях от места, где я жил, открылся буддийский центр, я подумал, что мне следует дать этому шанс. И в следующие двадцать лет буддизм и поиск просветления захватил мою жизнь.

Буддийское учение о том, что все вещи преходящи, неудовлетворительны, и лишены центральной сущности или самости, кажется, обладало совершенным логическим смыслом, и идея о том, что спасение от неудовлетворительности жизни было возможным, казалась мне действительно бодрящей. В ранние дни центра учитель говорил вещи вроде «Всё совершенно, так как оно есть», «Вы все уже просветлённые», «В реальности нет никаких ‘нужно’, ‘следует’ или ‘должен’» - это не на миллион миль дальше от вещей, которые вы или Тони Парсонс могли бы сказать.

На протяжении многих лет, однако, простота центрального послания и ощущение вдохновения, кажется, становилось во всё большей степени омрачённым подчёркиванием всех тех вещей, которые нужно было сделать – или не сделать – для того, что бы случилось просветление. Ощущение тайны и чуда было похоронено под непреклонным стремлением к конфронтации и борьбе с негативностью, которая, как я поверил, омрачала мое видение.

Будучи хорошо и по-настоящему насаженному на крючок, я мог только продолжать. Наш учитель говорил нам, что пока мы применяем путь к себе с преданностью, пока мы работаем над развитием ясности ума, что отсечёт нашу запутанность и раскроет вещи так, как они есть на самом деле, и это может занять больше одной жизни, но мы определённо обретём это в конце.

И в течении долгого, долгого времени я верил ему. Почему нет? Пока, как я бы сказал, он был просветлённым, то, конечно, он должен был знать больше о том, что мы «обретём в конце». И если мне казалось, что я не продвинулся далеко – если вообще продвинулся – то ясно, что неудача должна определяться моим собственным применением учения.

В итоге это начало доходить до моего сознания – и осознание заняло много времени – что проблема не обязательно определяется моей собственной несостоятельностью или недостатком заинтересованности. Возможно, просто может быть, это больше случай изъяна в самой сути метода: и он не мог на самом деле исполнить то, что обещал.

В конце 1999, я покинул центр, который был моей жизнью в течение одиннадцати лет и потерпел неудачу со мной. Я нашёл работу и место где жить, постепенно я устроился в «нормальной» жизни в мире. Мысли о просветлении, тем не менее, идея о том, что должно быть что-то другое, отличное от ежедневной суетной жизни, неумолимого спада в болезнь и смерть, продолжали изводить меня.

Следующей осенью я был в книжном магазине Уоткинс в Лондоне. Просто привлечённый причудливым именем автора, я приобрёл книгу Уэйна Ликермана. Даже в мои трудные буддистские времена, мне всегда нравилась книга Нисаргадатты Я есть То, и я нашёл подход Уэйна к не-двойственности привлекательным. Несколько месяцев спустя я пришёл на одну из его встреч по уикендам в Лондоне. Хотя меня настораживало его подчеркивание отношений гуру-ученик, я бы, вероятно, продолжал ходить на встречи с ним, если бы он не жил на другой стороне планеты.

Вскоре после этого, случилось так, что друг одолжил мне экземплярОткрытой Тайны. Я не претендую, что я понял её всю, но что-то в простоте слов Тони Парсонса заинтриговало меня. Я заглянул на его сайт и обнаружил, что он проводит беседу в Солсбери в следующую субботу. Ясность Тони и постоянное выдергивание коврика из-под моих ног были вдохновляющими. Он снова пробудил во мне ощущение тайны и чуда всего этого. Он помог мне постепенно осознать ценность того, что никого нет – и поэтому нет ни выбора, ни ответственности. После всех этих лет непрерывных попыток делать правильные вещи и не делать не правильные, это стало таким облегчением.

Чем же отличалось то, что говорил Тони, от того, что вы слышали прежде?

Тони говорил, что всё правильно так, как оно есть, и что на самом деле никого нет, нет самости. И это, кажется, было в точности тем, что говорил мой буддийский учитель. Какое-то время я был в замешательстве: в чём же была разница, но постепенно это прояснилось: в сущности это было вопросом подчеркивания [того или иного аспекта].

Я читал где-то, что существуют два основных подхода к просветлению или освобождению или как бы вы это ни называли: трансцендентный и имманентный. Трансцендентный говорит, что мы должны совершать усилия, что бы выйти за пределы мира, что бы найти ответ – имманентный говорит, что ответ уже и всегда присутствует здесь.

Конечно, буддистский подход включает идею имманентного подхода, но то, что он в действительности подчёркивает (по крайней мере в моём опыте) это трансцендентный подход. Поэтому пока анатта или не-я является одним из центральных принципов учения, и пока оно заявляет, что просветление полностью находится за пределами действия и результата, за пределами времени и пространства, за пределами процесса обуславливания, вы склонны слышать о более чем миллионе и одной вещи, которые могут и должны быть сделаны, прежде чем вы окажетесь в месте, где происходит просветление, и где можно увидеть отсутствие я. Буддизм, конечно, осведомлён об этом противоречии, и, кажется, обращает на это внимание, когда говорит, что вы должны использовать я, что бы пойти за пределы я, и когда объясняет, что есть разные уровни реальности, которые нельзя смешивать. (Есть реальность ‘соглашения’, где я рождаюсь, взрослею и умираю, и могу выбирать, что мне делать. Есть ‘окончательная’ реальность, где есть только преходящие сенсорные феномены. И за пределами обоих этих реальностей есть само просветление. Сложность на сложности…)

Конечно, фокусирование на усилии и контроле неизбежно приносит все эти проблемы со сравнением и восприятием несостоятельности, которые появляются, когда персонажи эмоционально верят, что они реальны, и требуются значительные усилия, что бы прийти к осознанию, что их нет. Тем не менее, часто мне удавалось позаботиться о неуверенности в себе или самомнении или даже о понятии возникновения себя, что не давало ничего для того, что бы подорвать эмоциональную убеждённость в том, что действительно есть «я», кто может продвигаться на пути.