Фантазии Дарио. Тру-крайм с поразительной развязкой - Пабло Тринчия

года он вырос в небольшого мальчика со светлыми волосами и немного косящими голубыми глазами. У него развились двигательные нарушения, и он вечно спотыкался и налетал на вещи, но был энергичным и активным – маленькой радостью своих родителей. Однако был у рождения Дарио и негативный аспект: его тоже нужно было кормить, а финансовое положение семьи за последние годы не стало лучше.

Самым несчастным членом семьи тогда был, несомненно, Игорь. Его психологическое состояние ухудшалось, ведь его продолжали дразнить в школе, и он все с большим трудом с этим справлялся. Однажды, когда Игорю было 15 лет, он бросился под проезжающую машину – настолько безвыходной ему казалась ситуация. Он выжил, но переломал себе все кости, из-за чего потерял подработку в столярной мастерской, куда ходил после школы.

Дома у семьи Гальера не хватало базовых принадлежностей, а выживали они по большей части благодаря помощи соседей. Несмотря на то, что они жили в государственном здании с установленной суммой максимальной арендной платы, долги накапливались. Правительство города все настойчивее предупреждало Романо об этом, и однажды в понедельник, 27 сентября 1993 года, представители властей появились на его пороге с уведомлением о выселении. У семьи Гальера было всего несколько часов, чтобы собрать вещи и освободить помещение. Пока они собирались, нанятые администрацией грузчики сновали вверх-вниз по лестнице, освобождая комнаты от мебели. Романо не выдержал и в слезах забился в угол. Мужчина, которому тогда было уже 56 лет, с женой, тремя детьми и грузом вечных неудач на плечах не представлял, как жить дальше.

В тот же день семья погрузила несколько сумок в свой старый белый «Тальбо» – этой машине предстояло стать их домом. Романо взял за руку маленького Дарио и перешел дорогу к желтому дому напротив. Оддина и Сильвио всегда им помогали, и Романо надеялся, что они одолжат ему 3 миллиона лир (2000 долларов), чтобы он выплатил все свои долги.

Оддина с ругательствами выгнала его с порога. «A tse un bon da nient, – сказала она на местном диалекте. – Ни на что не годный ты человек. Ты не смог даже оплатить субсидированную аренду в государственном жилье. Идиот!» Затем она взглянула на Дарио, которому было лишь 3 года, и решила, что ребенок может пожить у них, пока Романо не найдет для семьи новое жилье.

Дарио в слезах перешагнул порог желтого дома. Ему было тяжело смотреть, как родители завели машину и отправились на поиски парковки, где могли бы провести ночь. Он чувствовал себя потерянным и испуганным. Оддина заметила его худобу, вероятно, связанную с вынужденной диетой семьи Гальера, в которой единственным блюдом за день был кусок хлеба, вымоченный в молоке. Она решила заработать доверие Дарио пастой болоньезе и стейком, порезанным на мелкие кусочки. Дарио уплетал еду так, будто боялся, что у него вот-вот ее отберут.

На втором этаже Дарио ждала теплая кровать с чистым постельным бельем. Джулия и Клаудия, дочери-подростки Оддины и Сильвио, окружили Дарио заботой: играли с ним, читали ему сказки на ночь. Но больше всех малыша полюбил Сильвио. Когда Дарио был рядом, вся напускная грубость Сильвио, крупного и сурового мужчины, улетучивалась. Дарио стал для Сильвио сыном, о котором тот всегда мечтал. Когда осенью выдавались теплые деньки, Сильвио с Дарио садились в белый фургон и отправлялись в зоопарк, в порт Ливорно или посмотреть на самолеты в Пизе. Дарио был счастлив в новой семье, но и о старой не забывал – родители навещали его каждый день. Кроме того, он начал ходить в детский сад.

Однако социальные службы Мирандолы каким-то образом узнали про сложившуюся ситуацию и отправили к Оддине социального работника. Приехавшая женщина предложила Оддине принять участие в программе приемных родителей и стать официальным опекуном Дарио, что позволило бы ей получать несколько сотен тысяч лир (несколько сотен долларов) в месяц. Оддина отказалась. Ей не нужны были деньги, и она не хотела принимать участие ни в каких программах. Социальная работница настаивала, но Оддина была непреклонна. Дарио был сыном ее соседей, и она была готова предоставлять ему кров и кормить его горячей едой трижды в день, пока его семья не встанет на ноги, чтобы заботиться о нем самостоятельно. Так они условились, когда взяли Дарио к себе, и нарушать договоренности Оддина не собиралась.

Тем временем семья Гальера наконец переехала из машины в нормальное жилье. Они расположились в квартире, принадлежащей церкви Финале-Эмилия. Они обратились к местному священнику, дону Джорджио Говони, известному своей помощью иммигрантам и беднякам, и он действительно нашел для семьи Галера постоянное жилье.

Осень сменилась зимой, начались рождественские праздники. Семья Гальера провела Рождество в желтом доме. Они ели за большим столом в гостиной, а Дарио разворачивал подарки под елкой. Он был в восторге от атмосферы Рождества, но к вечеру слег с высокой температурой. Следующим утром, около 9:30, кто-то постучался в двери. Гостьей оказалась социальная работница из Мирандолы, которая сообщала, что для Дарио нашли новый дом в Реджо-Эмилия, в центре, которым управляли монахини. Его ждали там уже этим утром.

Оддина и Сильвио умоляли оставить Дарио с ними. Он был счастлив в семье Пальтриньери, отлично ладил с другими детьми, а родители в таком случае могли навещать его каждый день – Дарио пережил бы это проще, чем если увезти его в далекий Реджо-Эмилия к незнакомым монахиням. Однако у работницы социальной службы было постановление суда Болоньи по делам несовершеннолетних. У них не оставалось выбора. Джулия, старшая дочь Пальтриньери, едва сдерживала слезы, собирая сумку Дарио.

Все еще страдающий от повышенной температури Дарио сел в машину к Сильвио и Джулии. Они отправились в Реджо-Эмилия, следуя за белой «Пандой» социальной работницы. По дороге они объяснили Дарио, что он пробудет там несколько дней, а затем сможет вернуться домой, пусть и знали, что это ложь. Прошло чуть больше часа, прежде чем обе машины припарковались около здания из красного кирпича: Ченаколо-Франческано, учреждение для детей из бедных семей. Монахиня открыла дверь, чтобы поприветствовать нового подопечного. Дарио изо всех сил цеплялся за шею Сильвио, и монахине пришлось приложить немало усилий, чтобы затащить его внутрь, пока он кричал и сопротивлялся. Молча, исполненные тоски и сожалений, Сильвио и Джулия отправились домой.

Узнав, что его ребенка увезли в Ченаколо-Франческано, Романо был в ярости. Он кричал, ругался и проклинал социальных работников, которые это устроили. Как одержимый он не раз ездил в Мирандолу, где угрожал всем в офисах Единых местных органов здравоохранения (ит. Azienda Unita Sanitaria