Фантазии Дарио. Тру-крайм с поразительной развязкой - Пабло Тринчия

Мужчина кивнул.

Маленькое тело унесли под отчаянные крики его матери. Я снял эту сцену, а затем повернулся к Франческе, одной из членов нашей съемочной команды, и с улыбкой подмигнул ей: «Идеально. Прекрасный кадр. Ну что, обедать?»

Тем же вечером, вернувшись в свой номер, я понял, что что-то не так. Вспоминая представшую взору душераздирающую сцену, я ничего не чувствовал – лишь безразличие с налетом цинизма. И так было не впервые. Плачущая мать и мертвый мальчик казались мне нереальными, словно второстепенными персонажами в фильме, где я играл главную роль. Их трагедия ничуть меня не трогала.

После возвращения домой я не переставал об этом думать. Кем же я стал? Мне было всего тридцать семь лет, но каким-то образом я умудрился забыть о том, кем был. Забыл того двадцатилетнего парнишку с горящими глазами, который хотел стать журналистом, потому что его волновали судьбы людей. Мне надо было снова стать им, найти историю, в которую я смог бы погрузиться, которая увлекла бы меня, ту, что снова придала бы моей жизни смысл.

Однажды вечером я сидел со своим другом Лукой, продюсером радиопередач. «Взгляни на это», – сказал он, показав мне статью, которую читал. В ней рассказывалась история Лорены Морселли, воспитателя детского сада из Масса-Финалезе, небольшого городка около Модены. Ее жизнь разрушил затяжной судебный процесс, в котором она обвинялась в проведении сатанинских ритуалов и сексуальном насилии в отношении своих четырех детей, которых она не видела уже много лет, – с самого начала следствия.

Эта история была поистине пугающей. На рассвете 12 ноября 1998 года полиция постучалась к Лорене в двери с постановлением болонского суда по делам несовершеннолетних об изъятии детей. Восьмилетняя племянница Лорены рассказала социальным службам, что та, как и ее муж Дельфино Ковецци, была членом культа. По словам девочки, этот культ водил детей Массы на местные кладбища, где продавал их группе педофилов, позволял насиловать и приносил в жертву Сатане. Невероятная история ужасов для тихого места, в котором, казалось бы, не может случиться ничего подобного.

Из-за рассказанной девочкой истории психологи и социальные работники из Мирандолы, соседнего города, обратились в полицию с просьбой спасти детей Лорены и Дельфино. Веронику (11 лет), Пьетро (9 лет), Федерико (7 лет) и Аврору (3 года) забрали из их постелей, а затем они испарились. На тот момент Лорена была беременна пятым ребенком. Чтобы власти не забрали и его, она сбежала в небольшой городок в Провансе, Франция, где и прошли тайные роды. Когда я с ней связался, Лорена все еще жила там.

Она говорила с сильным басса-моденским акцентом. Когда Лорена увлекалась, в ее речи проскальзывали французские слова: oui, voilà, bon, donc, attendez, alors, d’accord, mais non! История, что она рассказывала, не всегда была последовательной – словно полет бабочки, стремительный и непостоянный. Иногда Лорена перескакивала с описания одной ситуации к той, о которой только что вспомнила, и отвлекалась на детали, которых, впрочем, все равно было недостаточно для составления полной картины. Кроме того, она часто сбивалась с мысли, нервно смеялась и возвращалась к истории со словами: «Donc, о чем это мы?» Рассказывая о своих детях, Лорена часто не заканчивала предложения из-за подавляемых рыданий.

Трое ее старших детей подтвердили свидетельство двоюродной сестры, обвинив Лорену в психологическом и сексуальном насилии, похищениях и визитах на кладбища, где они с мужем заставляли детей наблюдать за разнообразными преступлениями – в том числе убийствами – и принимать в них активное участие.

Дети начали новую жизнь в приемных семьях. Взрослея, они сходились во мнении, что их родители должны отправиться в тюрьму и понести наказание за содеянное. С момента их спасения тем утром 1998 года они не хотели иметь ничего общего ни с матерью, ни с отцом.

Изначально Лорену и Дельфино приговорили к двенадцати годам судебного заключения, но оправдали в 2014 году после длительного процесса апелляций. Впрочем, Дельфино так и не дождался окончания судебного процесса: он умер от сердечного приступа годом ранее.

У Лорены остался лишь ее пятый ребенок – Стефано. Годами она давала интервью всевозможным изданиям, рассказывая, как социальные службы Мирандолы разрушили ее жизнь, заставив бросить работу, церковь и семью, а также сбежать в соседнюю страну словно преступницу. За эти 16 лет она потеряла все, кроме последнего ребенка, – это чудо с темными волосами и голубыми глазами было единственным, благодаря чему она не сошла с ума. Если не считать, как она утверждала, непоколебимой веры в Христа.

Я не знал, верить ли ей. В ее истории была масса несостыковок, а у меня с каждой секундой возникало лишь больше вопросов. Почему дети говорили о своих родителях такие ужасные вещи? Как журналист и как отец я был в смятении. Лорена уверяла, что психологи намеренно настроили детей против нее и Дельфино, внушив им те небылицы. Но неужели психолог и правда способен создать такую ужасную историю и убедить маленьких детей в ее правдивости? Ради чего? Что, если за этой ложью Лорена и правда пыталась скрыть свою темную сторону?

– Детей забрали не только у меня, – сказала она мне однажды. – В 1997–1998 годах в Масса-Финалезе и Мирандоле социальные службы забрали из семей четырнадцать… нет, подождите-ка, пятнадцать… а, нет, даже шестнадцать детей. И всех родителей обвинили в том же, в чем и нас.

Лорена перечисляла имена, места, вердикты и даты с присущей ей неловкостью, и я чувствовал, как черная дыра этой истории начинает меня затягивать. Мне было некомфортно, страшно, я чувствовал себя потерянным и обескураженным, как никогда ранее. Это было до безумия интересно. Мне хотелось знать больше. Кем были другие дети? В чем конкретно обвиняли их родителей? Как в это втянули семью Лорены? Эти вопросы должны были помочь мне собрать эту покрытую пылью мозаику, захватившую меня с первого взгляда на показанную Лукой статью.

Я начал собирать все доступные материалы о деле педофилов в Басса-Моденезе[1]. В интернете мне удалось найти только несколько старых статей, вкратце описывающих события, но там не хватало деталей. Если я хотел собрать полную картину, мне были необходимы документы: судебные решения, записи судебных заседаний, отчеты социальных служб и материалы инспекций по делам несовершеннолетних. Запрашивать доступ к документации было бесполезно – слишком медленно, слишком много бумаг. Я начал обзванивать адвокатов некоторых из семей, спрашивая, сохранилась ли у них документация по делу, но ничего не сумел достать. Неудивительно, ведь я просил копии документов многолетней давности. Один из адвокатов выкинул