Аспект силы - Сергей Извольский

— Спокойно ночи, дон Диего — сдержанно кивнул я улыбнувшемуся в ответ наставнику. Когда зашел в капсулу, люк за спиной сразу захлопнулся.

Личное жилое пространство представляло из себя узкий пенал метра четыре в длину и полтора в высоту. Мой рост сто сорок девять сантиметров, чуть выше среднего для возраста одиннадцати лет, плюс подошва — так что едва ощутимо упирался теменем в потолок, если стоять выпрямившись.

Капсула сквозная — с другой стороны тоже люк, непрозрачно-матовый. Справа голая стена неактивного сейчас голопространства, вдоль левой стены скромная меблировка в виде откидных кровати и стола со стулом, также небольшой ящик с письменными принадлежностями в герметичной упаковке. Дальше на выдвижной перекладине вешалки запаянный в целлофан желтый комбинезон — единственное яркое пятно в этой собранной из серого рифленого металлопластика коробке пенала. Откинув от стены кровать, обнаружил тонкий матрас из вспененного теплоизолирующего материала и чуть более толстый брикет подушки.

Присев на кровать, я тяжело вздохнул. У нашего садовника были собаки-химеры, у каждой из них в вольере удобств было больше. Да и сами вольеры были больше этой конуры. Закрыв глаза, я вздохнул еще раз, потрогал таблетку монитора на виске и только сейчас начал осознавать всю бездну нового положения.

Не раздеваясь лег на кровать, глядя в потолок. Одежда — единственное что связывало меня с домом, снимать ее не хотелось, а переодеться я успею и завтра утром.

Очень хотелось плакать, но плакать было нельзя.

Патриции не плачут.

Глава 3

Кальдерон

Закрыв за новым подопечным дверь капсулы, командор-маршал Диего Кальдерон невольно передернул плечами — при всей своей детской внешности, вполне подходящей для обложки глянцевого журнала для молодых мамочек из модных гостиных Сарагосы, этот юный красноглазый ублюдок Сангуэса пугал его до дрожи.

Дон Диего родился в начале двадцать первого века на Земле, рос обычным ребенком и вот уже более сотни лет будучи главой инкубатора привык к самым разным детям — умным или глупым, импульсивным или апатичным, способным или отсталым, но главное к детям обычным, ведущим себя привычно и предсказуемо. Когда же приходилось общаться с юными патрициями, особенно с наследниками-претендентами, дон Диего всегда чувствовал себя не в своей тарелке.

После того как республиканское общество было структурировано лестницей пирамиды, все дети патрициев в разной степени подвергались генетической модификации. Если же речь шла о претендентах-наследниках, то у них с самого рождения показатель интеллекта был выше, чем у девяносто восьми процентов остального человечества — таких детей в далекой молодости старого наставника называли гениями или вундеркиндами.

Раздумывая об этом, Диего Кальдерон в очередной раз напомнил себе, что кроме более широкого спектра усвояемых знаний, никаких сверхвыдающихся способностей эти дети в большинстве своем без созданных условий не показывали. Иногда даже наоборот, ведь ум — это не только интеллект, но еще опыт и эрудиция, в сплаве становящиеся приобретаемой с годами мудростью. Тем не менее, это понимание не помогало ему сегодня сохранять спокойствие под пронизывающим взглядом красных глаз. Этот маленький демон словно чувствовал свое превосходство, смотрел словно бы сквозь него — дон Диего внутренне опасался, что это он вот-вот обратится в монстра и вцепится ему в шею удлинившимися клыками.

Пройдя в центр круглой арены Солнечного колодца, дон Диего встал на платформу гравилифта. Четыре секунды подъема, и он оказался на самом верху инкубатора — у главных ворот через которые в большой мир выходили выпускники, достойные увидеть небо.

Миновав ведущую на поверхность арку, по прозрачному подводному тоннелю дон Диего вошел под купол своих апартаментов. Сверху как раз проплывала огромная туша мегалодона, но на воссозданного суперхищника командор-маршал даже не посмотрел. В его кабинете, в его кресле, сидел хищник много опаснее.

— Диего, друг мой, — сквозь сжатые зубы произнес протектор Арагона.

— Рамиро. Рад тебя видеть.

— Да-да, по тебе видно, что прямо лучишься счастьем. Я бы сейчас посмеялся, если бы один мелкий говнюк утром не разнес мне челюсть.

Дон Диего только сейчас обратил внимание, что нижняя часть лица Рамиро грубо склеена. Конечно, подобную проблему можно было бы мгновенно решить заменой телесной оболочки, взяв временную и оставить эту для регенерации, но упоминать про это точно не стоило — если Рамиро сам не сделал значит есть причины.

— Как тебе мой новый протеже?

— Пугает, — абсолютно честно признался дон Диего.

— Серьезно⁈ Почему?

— Не люблю юных патрициев. Как будто в тело ребенка вселили дух взрослого, у которого к тому же нет никаких моральных ориентиров и ограничений.

— Да? Забавно, ты мне не говорил об этом раньше, — покачал головой Рамиро. — В общем слушай, друг мой. Агнесса капризная глупая дурочка, но в амбициозной погоне за влиянием в фамилии она неожиданно создала настоящее чудо. Этот паренек — октодемон.

Дон Диего на миг прикрыл глаза — вот почему новый подопечный его так пугал. А ему даже минимальную коррекцию не сделали — и что будет, если демоническая сущность возьмет верх? Ладно еще дети плебса, кто их считать будет, но у него здесь ведь и проходящие практику патрицианки есть, в случае их гибели с кого спросят? Правильно, с командор-маршала инкубатора.

— Мне нравится этот парень и у меня для тебя есть архиважная задача, — продолжал меж тем протектор. — Как кузнецы раньше ковали хорошие мечи, так и ты выкуешь мне из этого паренька хороший клинок. Нет, не хороший — лучший! Чтобы он был крепким, но не ломким как чугуний, чтобы он был гибким, но не мягким как алюминий. Мне нужен клинок закаленной стали который можно согнуть, но нельзя сломать и для этого у тебя есть самый лучший материал в Арагоне. Справишься?

— Я сделаю все, что возможно, Рамиро.

— Ты справишься, — словно бы не услышал протектор. Порывисто поднявшись, он подошел к дону Диего и встал прямо перед ним. — Ты справишься, потому что у тебя нет другого выбора. Я уже сбросил тебе все досье на Сангуэса, изучи и используй любые методы и ресурсы. Если что-то нужно запрашивай меня сразу и напрямую, только закали его мне как самый лучший в мире меч и заточи его как самую острую бритву. Закали, но не сломай, понял? — ткнул пальцем Рамиро в грудь Диего.

— Сделаю, — сказал дон Диего единственное, что должен был сейчас сказать.

— Отлично, друг мой, отлично! Мне нравится твой энтузиазм, — хлопнув напоследок командор-маршала по плечу,