Аспект силы - Сергей Извольский

class="p1">Первая пуля вошла прямо в ледоволосую бороду, ломая челюсть и мгновенно окрашивая белые волосы алой кровью, ставшей очередным ярким пятном в странно посеревшем мире. Вторая ушла мимо, едва чиркнув протектора по уху и выбив из потолка крошки разбитой лепнины, а нажать на спуск в третий раз я не успел — пистолет из моей руки выбило, а руки и ноги жестко зафиксировали химеры, после чего окружающему миру вновь вернулись привычные краски.

Протектор, не глядя на меня, раздраженно отмахнулся от помощи проспавших покушение преторианцев. Наклонившись и теряя кровь, он дошел до моего любимого кресла у камина и присел, запрокинув голову. Около минуты в полной тишине его лицом занимался один из стражей, после чего Рамиро поднялся и подошел ко мне. Глаза сощурены, рукой придерживает подбородок, залитый смешанной с кровью хлопьями вспенившегося медицинского геля.

— Неожиданно хорош, — держа зубы стиснутыми, не очень внятно произнес лорд Рамиро, глядя на меня своими глазами с радужкой красного цвета. Такой же, как и у меня — отличительный признак патрициев большой четверки кланов Арагонского пути, учителя называли этот цвет глаз «бургундским». Еще его называли кровавым, это я слышал несколько раз от людей в замке. Когда впервые рассказал об этом маме, она объяснила, что это потому что нас боятся и уважают, называя церберами Республики.

Вдруг очень сильно захотелось, чтобы лорд Рамиро тоже меня боялся.

— Я тебя убью, — сказал я, глядя снизу-вверх на протектора. Старался, чтобы голос не дрожал, но получилось так себе.

— Это ты сейчас зачем сказал? — в удивлении поднял брови Рамиро.

Зачем я это сказал? Чтобы хоть как-то выплеснуть свою злость, чтобы заставить его бояться мести.

— Чтобы тебе кошмары снились!

— Да ты прямо бог ужаса, настоящий Деймос, — покачал головой Рамиро, попытавшись рассмеяться, но тут же сморщившись и посерьезнев. — Запомни, юный патриций, есть два типа людей: первые только говорят, а вторые берут и делают. Так что ты бы лучше придержал язык и ждал подходящего момента для второго раза. В первый попытка вышла неплохая, — поморщился Рамиро, все так и придерживая рукой залитую пенящимся медицинским гелем челюсть.

— Все равно я тебя убью!

Протектор покачал лысой головой, после добавил что-то невнятно и вдруг схватил меня за руку, развернув и прислонив свою печатку мне к тыльной стороне ладони. Я едва не закричал от жгущей боли, от которой рука до плеча онемела, а в глазах потемнело. Когда взгляд прояснился, увидел на коже Печать Рамиро — похожий на меч лепестковый крест с острием в нижней части.

«В инкубатор Кальдерона, пусть запишет его как Деймос Рамиро», — пытаясь сморгнуть слезы из глаз, услышал я обращенные к преторианцам слова протектора. Зрение прояснялось, но печать на руке все еще пульсировала так, что жжением отдавалось по всему телу. Лорд Рамиро между тем опустился на одно колено, беря на руки тело моей матери.

Вот так — всего пара минут и у меня больше нет ни матери, ни имени.

Химеры отступили, меня перехватили преторианцы. Я видел, как они удивленно переглянулись — лорд Рамиро поставил мне свою печать и дал мне собственное имя, признавая патронаж. Но отметил я это пока безо всякого внимания, потому что смотрел на кажущуюся теперь такой маленькой маму на руках уходящего протектора.

Сгрудившиеся у двери и в коридоре чиновницы магистрата быстро и широко расступились, давая ему проход. Когда преторианцы следом подвели меня к выходу, из толпы вдруг шагнул мужчина и преградив дорогу опустился передо мной на колени, так что наши лица оказались вровень.

Сеньор Марк — я часто видел его в замке вместе с матерью. Только обычно он выглядел уверенно и степенно, а сейчас заметно растрепан, взгляд безумный, на лбу бисеринки пота. Сеньор Марк уже сделал быстрый жест, поочередно касаясь мне лба, середины груди, а после левого и правого плеча.

— Предаст же брат брата на смерть, и отец — сына, и восстанут дети на родителей и умертвят их, и будете ненавидимы всеми за имя Мое, претерпевший же до конца спасется, предаст же брат брата на смерть, и отец — сына, и восстанут дети на родителей, и умертвят их… — торопливой скороговоркой повторял сеньор Марк раз за разом, глядя немигающими глазами и продолжая осенять меня странными жестами. Чиновницы магистрата уже буквально разбежались в стороны, оставляя вокруг нас пустое пространство.

— Командир, у нас проблема! — крикнул один из преторианцев вслед уходящему протектору.

Лорд Рамиро остановился и обернулся. Чувствуя его взгляд в спину сеньор Марк сделал паузу — звучно сглотнул, вздрогнув, но не обернулся и продолжил осенять меня странным жестом, вновь заведя свой речитатив.

— Арбитр Марк Конради, — неуверенно произнес один из преторианцев, показывая протектору на стоящего передо мной на коленях человека. — Он выглядит как несущий ересь.

— В Арагоне нет несущих ересь, — после недолгой паузы произнес лорд Рамиро не глядя на арбитра, развернулся и пошел дальше вперед, унося тело моей мамы.

— Претерпевший же до конца спасется! — повысил голос сеньор Марк, выглядевший сейчас настоящим безумцем. Оглушив до звона, рядом с правым ухом раздался выстрел — комбинированный заряд тяжелого штурмгана преторианца снес фигуру передо мной, сломав и отбросив тело на стену, где осталось вязкое кровавое пятно.

Сорванное со спины оружие было закинуто обратно, меня повели дальше вперед. Проходя мимо сеньора Марка один из преторианцев бросил небольшую капсулу на тело, мгновенно объятое всесжигающем голубым пламенем, оставляющим за собой только прах.

Окончательная смерть вместе с плавящимся в очищающем огне квантом души — преторианцы не только хранят патрициев и устои Республики, они наделены правом искоренять ересь.

На парадной лестнице мы разошлись — Рамиро понес маму вниз, в семейную крипту, а преторианцы повели меня наверх, на посадочную площадку. Ни одной нашей черной вдовы и стражей Сангуэса по пути я так и не увидел.

Боль от ожога печати Рамиро пока не ушла, но она ни шла ни в какое сравнение с совершенно новой болью в душе от невосполнимой потери. Преторианцы вели меня в неизвестность, а я сосредоточился только на том, чтобы не заплакать.

Вчера был хороший день, оставивший лишь приятные воспоминания, а сегодня очень плохой, но давший мне два важных совета на ближайшее будущее — молчать и терпеть.

Глава 2

Деймос

Путь в интернат-инкубатор Кальдерона занял целый день. Из замка Сангуэса на орбиту,