Шпион, которого я убила - Нина Васина

Наденька, словно очнувшись, обнаруживает себя, задумавшуюся над кучкой ослиных какашек, она быстро открывает совок и зачищает доски сцены, брезгливо отворачивая лицо. Выпрямившись, замечает краем глаза, что за кулисы прошли двое незнакомых мужчин в строгих костюмах. Они разговаривают с помрежем, и тот, разволновавшись, что заметно по его беспокойно потираемым рукам, показывает кивком головы на Наденьку. Она отворачивается, прислушиваясь к шуму в зрительном зале за закрытым занавесом. Стуча башмаками, мимо нее пробегают монтировщики сцены с какой-то декорацией. Успокаивая вдруг застучавшее невпопад сердце, Наденька ходит, согнувшись, приготовив веник, изображая поиски мусора или затерявшихся гвоздей. Двое в штатском на сцену не идут, они терпеливо ждут, когда у нее кончится припадок профессионального рвения. В какой-то момент, повернувшись к ним спиной, Наденька приседает, выметая из досок затерявшуюся здесь пыль. Она так усердно метет, вглядываясь в пол сцены, что удивленный помреж, привыкший к ее скучающему хамству и вечному отсутствию на рабочем месте, озадаченно всматривается в спину молодой женщины, но не может заметить, как Наденька дрожащей рукой вытаскивает изо рта жвачку и мнет ее пальцами.

За кулисами ей показывают удостоверение и просят пройти в кабинет помрежа. Наденька хотела было поставить в угол совок и веник, но ей объявили, что это придется взять с собой.

– К вам в кабинет? – спросила она, уставившись на помрежа. Тот неопределенно пожал плечами.

Под удивленный шепот балетной труппы и монтировщиков сцены Надежду провели к лестнице. Она шла гордо, неся перед собой совок с ослиным дерьмом, а под мышкой – веник. В кабинете ее попросили вынуть все из карманов. Потом – распустить два разноцветных хвоста на голове и встряхнуть освобожденными волосами. Потом мужчины, позвонили по сотовому телефону и сели, скучая. Наденька потопталась-потопталась и решила поинтересоваться, чего все ждут. Оказывается, они вызвали для ее тщательного досмотра женщину из своей организации. Поскольку тщательный досмотр женщины может проводить только женщина, вот ее они и ждут.

– А что это такое – тщательный досмотр? – поинтересовалась Наденька.

Ей объяснили, что придется раздеться догола.

– Это я запросто, – объявила Наденька, – чего ждать? Я после второго антракта обычно уезжаю домой. Если не успею на последний автобус, очень на вас обижусь.

Мужчины переглянулись, потом посмотрели на помрежа. Седой помреж покраснел. Ему предложили выйти из кабинета, мужчины поставили стулья поудобней, и Наденька быстро разделась.

– Повернись спиной, – попросил один.

Наденька повернулась.

– Наклониться можешь? – попросил другой.

Наденька наклонилась.

– Одевайся. Ответишь на несколько вопросов.

– Запросто. – Наденьку трясло, но это могло быть и от холода.

Первый вопрос был про зрительный зал. Заходила ли она туда во время спектакля и зачем? Искала серьгу?

Наденьку попросили показать уши. Она показала, и мужчины уставились на нее тяжелыми взглядами.

– А что уши, что уши! – повысила голос Наденька. – Ну, не проколоты. Я серьгу ношу в носу! – Она покачала головой, потрясая серебряной серьгой в ноздре. – И на языке, – Наденька высунула язык и показала еще одну, крошечную, на кончике языка.

– А в пупке у тебя нет серьги, – с бесстрастным лицом заметил мужчина. Наденька внимательно всмотрелась в его глаза, выискивая иронию, и покачала головой.

– Точно. В пупке нет. Я не извращенка какая-нибудь.

Когда она потеряла серьгу? Вероятно, перед спектаклем. Она помогала сворачивать накидки с кресел. Почему пошла искать в темноте и во время спектакля? Потому что в антрактах ей строго-настрого приказано находиться на сцене и убирать ее, если понадобится.

В этом месте разговора мужчины уставились на совок и веник. Один встал, поднял совок с пола и осмотрел его. Открыл крышку и сразу же отвернулся от резкого запаха.

– Что это за дерьмо? – удивился он, закрывая нос рукавом пиджака.

Наденька злорадно объяснила, что это дерьмо искусства.

Тогда второй сдернул со стены яркую афишу. Посыпались на пол кнопки, и под совок легла глянцевая «Жар-Птица» с радостной улыбкой балерины Любочки. Совок открыли и потрясли им, высыпая содержимое как раз на детское лицо примы. Карандашом со стола помрежа мужчины разгребли образовавшуюся кучку. Подумали, стоя в молчании над этой кучкой, и, не попрощавшись, удалились.

Наденька, в изнеможении осевшая по стенке на пол, обнаружила, что вспотела. Вбежавший в кабинет помреж нервно интересовался, что «этим» было надо. Наденька попросила разрешения забрать рабочий инструмент и уйти. Ее рабочий вечер закончен. Не дожидаясь ответа, она взяла веник и совок и вышла из кабинета. Опомнившийся помреж выбежал за нею, крича, что на полу нужно все убрать. Медленно повернувшись и выдержав достаточную для глубокого внимания паузу, Наденька заметила, что не убирает в кабинетах. Только на сцене.

Поставив совок в углу за кулисами, Наденька смотрит на него задумчиво, вздыхает и уходит. Забрав свой плащ, она выбегает в прохладный вечер и тут же приглашается в большой серый фургон. Те самые двое, поскучневшие и даже вроде постаревшие, сообщают ей, что их сотрудница прибыла, и Наденьке придется пройти еще один, но более пристальный досмотр. Чтобы уж наверняка. Чтобы не досматривать весь театр с его углами и закоулками. Наденька не спрашивает, что они ищут, и мужчины интересуются, почему не спрашивает. Наденька вздыхает и выдает с ходу несколько версий. Версия первая. У кого-то из зрителей пропало дорогое ювелирное украшение. Она ползала в зале недалеко от этого зрителя или зрительницы, поэтому ее обыскивают. Версия вторая. У кого-то из балетной труппы пропало что-то аналогичное либо деньги.

– Нет, пожалуй, не деньги, – вздыхает Наденька, отследив расширившимися глазами, как «сотрудница» натягивает на правую руку резиновую перчатку и подмигивает ей, готовясь к «более пристальному досмотру».

– И что, – заинтригованы мужчины, – есть и третья версия?

Есть. Например, в память о ее прежних шалостях решено провести обыск на предмет дозы наркотика.

В фургоне светится экран компьютера. По нему мужчины делают запрос и выясняют, что все эти версии – не плод нездорового воображения Наденьки, а результат неприятных столкновений с законом. Да, она проходила по следствию о мелких хищениях в гостиницах и по хранению наркотиков. Срока не имела.

После досмотра, совершенно безрезультатного, мужчины стали еще более грустными, а возмущенная Наденька сказала, что она плохо прочла название организации в их удостоверениях и теперь хочет точно знать…

– Да! Я хочу точно знать, кто именно сегодня ковырялся в моей заднице!!

Тихим проникновенным голосом ей сообщили, что досмотр проводился работниками Федеральной службы внешней разведки.

От такого сообщения Наденька впала в оцепенение, ее потрясли за плечо, сунули в руки плащ и вывели из фургона.

Совершенно обессилев от невероятных приключений, Наденька спала крепким сном, пока ее не разбудил телефонный звонок. Мастер-костюмер сообщил, что она уже опоздала на работу на сорок минут, сколько ей нужно еще, чтобы наконец приехать сюда и заняться плащом Ромео?

Придя в театр, Наденька первым делом прошла на сцену за кулисы, некоторое время слушала репетицию оркестра, заблудившись глазами на покачивающейся где-то далеко вверху, под самым куполом, яркой красной тряпке. Потом очнулась, когда визгливо сорвалась скрипка, открыла совок, засунула туда руку, на ощупь нашла прикрепленную жвачкой зажигалку и отлепила ее от боковой стенки.

…гуляй, душа! Высыпай из водосточных труб бусины вчерашних дождей. Ты убежала по застывшим лужам, разбивая вдребезги утренние зеркала на асфальте, ты – ничья и нигде, как же я понимаю твой полыхнувший под ребрами восторг удачно сыгранной прятки!..

3. Учительница

Дойдя до своего кабинета, директор школы успокоился, собрался с мыслями. Учтиво пропустил Еву Николаевну вперед, предложил ей стул и зажигалку, включил кнопку чайника на маленьком столике у окна, уселся в свое кресло и задумчиво осмотрел женщину. Ева молчала. Зашумел чайник, потом грозно забулькал, клацнул и затих. В кабинет стремительно вошел запыхавшийся молодой человек, кивнул, пометался между стеллажами с папками и чайником, наконец освободился от кипы бумаг под мышкой, налил в чашку кипяток, и Ева вдохнула запах крепкого кофе. Еще через минуту степенно вошла женщина в возрасте, по внешнему виду – классический образец строгой Марьванны, села за стол напротив Евы, тщательно расправила юбку, потрогала очки и уставилась на Еву с пристрастием учительницы, категорически возмущенной поведением ученика.

– Кофе? – спросил директор, глядя на женщин по очереди. – Нет? Тогда приступим к обсуждению некоторых вопросов. Я – директор школы, это мой заместитель по воспитательной работе, Маргарита Францевна, – он кивнул на женщину, та не пошевелилась и глаз от Евы не отвела. – А это – заместитель по хозяйственной части Виктор Скатов.