ДЫР - Нелли Мартова

– Я никогда не закрываю. Для панка мир всегда открыт, – он широко развел руками, поднялся и протянул руку:

– Лошарик.

– Не понял, – поморщился Слава, разглядывая веснушчатую физиономию.

– Ло-ша-рик. Так меня зовут, понял? Не «лошара» и не «лох», а «Лошарик». Такой герой из мультика, весь из воздушных шариков, помнишь?

– Не помню, – удивился Слава.

Благодаря дочкам Слава отлично помнил Винни-Пуха, Незнайку, мишек Гамми, Смешариков, Лунтика и еще десяток детских героев, но Лошарика среди них не было. Однако руку, неожиданно крепкую и горячую, он пожал и представился в ответ:

– Слава.

– Пива будешь, Слава? – спросил парень.

– Нет, спасибо.

– Ну, ты заходи, садись, будь как дома, сосед.

Слава огляделся. Все, как было при Петровиче: тот же лупоглазый монстр – телевизор «Рубин», дощатый пол в облупившейся краске, вытертый гобелен с оленями на стенке над диваном, рваные обои и пожилой, покосившийся сервант. Сквозь оборванную занавеску в комнату заглядывала луна, высвечивая сизую полоску сигаретного дыма. Слава прошел в комнату и подумал, что дома надо будет как следует протереть тапки. Со скрипом сел на диван – как в дыру провалился – и спросил:

– Парень, а ты откуда здесь взялся?

Называть человека «Лошариком» было как-то неудобно. Все равно, как ослом.

– Ты, сосед, не волнуйся. Теперь я здесь жить буду.

– Ты покойному Петровичу родственник, что ли?

– Предкам со мной жить тяжело. Понимаешь, их от меня колбасит. А тут папаня говорит, можно квартиру отхватить и отселить меня, придурка, только ремонт сделать. А на кой панку ремонт? Грязному панку их гламурненькие паркеты и белые ванны на фиг не нужны. Главное, чтоб тепло было. Я как узнал, так сразу и отселился. Точно пива не хочешь? – он шумно отпил из бутылки.

В затылке у Славы все еще плясала боль. Сейчас бы пропустить, в самом деле, пивка, и отпустило бы. Но утром за руль и на работу, будет запах. Он покачал головой и спросил:

– А лет-то тебе сколько?

– Я себя чувствую примерно в возрасте Холдена Колфилда. Мне пока еще легче выкинуть человека из окошка, чем ударить его по лицу.

Слава поморщился. Выпендривается, сопляк…

– Студент я. Изучаю мировую экономику, – сказал рыжий и плюхнулся рядом.

Диван нервно скрипнул в ответ, в зад больно впилась пружина. Слава прочел надпись, накарябанную маркером прямо на экране телевизора:

«Калектор сточных вод»

– Это мой друган написал, – гордо сказал Лошарик, заметив его взгляд. – Тоже студент, только филолог.

– «Коллектор» с ошибкой написано, – заметил Слава.

– Ну и что? Я вот сознательно не исправляю ошибки вообще нигде, потому что, во-первых, это будет выглядеть неестественно, а во-вторых, зачем их исправлять? Может, ошибка – это часть человека.

– Послушай, эээ… друг, – сказал Слава. – Не шумел бы ты по ночам, а? У меня две дочки, старшей завтра в школу, да и мне на работу.

– Дети – это святое. Клянусь поваренной книгой анархиста, что по ночам буду тих, как шпрота в банке.

– Вот и лады, – кивнул Слава. – Пошел я, спокойной ночи.

– Сосед, ты, я вижу, человек добрый, заходи, потусуемся.

– Да у меня жена, – машинально отмахнулся он.

– Что? Не пускает? А ты пойди мусор выносить и оставайся у меня. Я как-то пошел выносить отходы в мусоропровод. Мне всегда нравилось это гениальное устройство – оно примитивно, но в то же время идеально. Толстенная трубень проходит насквозь все этажи, и много-много ящичков открывается в хаотическом порядке на разных этажах. И все движение идет к огроменному контейнеру, который стоит внизу. Приколи, какое ускорение получают отходы хозяйства, падающие с высоты шестнадцатого этажа по этой трубе? А звук? От разных отходов разный, я это замечаю. Так вот, вышел я выносить ведро с отходами в пижаме, плохо мне было. А тут лифт открывается, и ребята с девчонками стоят, хватают меня и волокут вместе с ведром на тусовку. В одной пижаме я провел, наверное, около недели. Тут у вас, правда, мусоропроводов нет, но зато есть помойки. Помойки я люблю еще больше… Представь, чувак: ночь, улица, фонарь, ведро и ты в пижаме.

Слава не мог представить себя в пижаме, потому что никогда их не носил. Потом подумал: а если его сын к восемнадцати годам станет вот таким вот Лошариком? Да ремня получит, что там говорить.

– Я спать пошел, – сказал он.

– Передавай супруге мой самый пламенный панковский привет, – Лошарик щелкнул зажигалкой и затянулся очередной сигаретой.

– Ага, обязательно…

Слава с облегчением вернулся в чистую постель и вдохнул свежий цветочный запах чистого белья. После комнаты соседа дома он себя почувствовал, как в раю. Эта квартира сама, что ли, притягивает асоциальных элементов? Интересно, а денег на выпивку этот тоже будет просить, или ему папаша дает?

Он заснул почти сразу. Всю ночь ему снился мусоропровод. Дверцы открывались на разных этажах, оттуда сыпались деньги, а Слава бегал, запыхавшись, и собирал их в большую женскую сумку, золотую и блестящую, с лакированной поверхностью.

Утром он ел блинчики с вареньем и пил горячий кофе. За кружевной занавеской светилось бледное начало будущего дня, и он никак не мог сообразить: приснилась ему ночная встреча или нет? Только когда проходил мимо соседской двери, он заметил, что пломба на двери, и в самом деле, сорвана. Слава преодолел искушение толкнуть дверь – вдруг опять открыта – и поспешил на работу.

Глава пятая. Субъект права

А потом события закрутились, наслоились одно на другое, словно кадры в сломанном фотоаппарате, и Слава думать забыл и про Петровича, и про нового соседа. Банк требовал заключить сделку в течение недели. С первого раза пробиться в регпалату Славе не удалось – слишком большие очереди. На следующий день пришлось встать с утра пораньше, чтобы получить заветный талончик. Гуля намекала, что неплохо бы нанять риэлтора, но Слава был уверен, что справится и сам. К тому же, он не доверял посредникам любого рода. В день сдачи документов в регпалату он вручил продавцу первую часть платежа – кругленькую сумму, которую они откладывали несколько лет. Быстрым росчерком Слава поставил свою подпись под договором купли-продажи и сделал про себя мысленную отметку, как ветку срубил: пути назад уже нет.

После этого пришлось заняться договором со страховой компанией, а потом снова нести документы в банк. Вся эта беготня занимала уйму времени, а тут еще заказчик неожиданно попросил срочно доделать две ванных комнаты на объекте, обещал хорошо доплатить за сверхурочную работу. В довершение всего младшая дочь умудрилась подхватить воспаление легких, и ее положили в больницу. Гуля почти не бывала дома, все время проводила с Диной, оставалась с ней ночевать. Слава приходил домой поздно, находил на пустой, молчаливой кухне тарелку с едой, накрытую крышкой, жевал, не чувствуя вкуса, а в большой комнате его ждала только кружевная накидка, висящая на спинке кровати.

Слава метался между объектом, банком, аптеками и домом. Дочь то шла на поправку, то у нее снова поднималась температура, а ему всего лишь раз удалось выкроить время, чтобы навестить ее в больнице. В регпалате Слава обратил внимание на обширный список сделок, которые не были зарегистрированы по каким-то причинам, и теперь ждал свидетельства о собственности с некоторым беспокойством. Раскладка плитки в срочной ванной оказалась весьма заковыристой, а сам кафель – таким дорогим, что заказчик купил его в обрез, и Славе пришлось долго ломать голову. Он всегда гордился тем, что умудряется не израсходовать ни одной лишней плитки, но никогда еще это не давалось ему с таким трудом. Он пытался сосредоточиться на сочетании узоров, но перед глазами вставало бледное, измученное личико дочери, и он думал лишь о том, все ли куплены лекарства, и что еще можно сделать, чтобы ребенок поправился.

Мешала работать боль в руке. С каждым днем плечо ныло все сильнее и сильнее. К вечеру даже пальцы сводило судорогой, и он с трудом удерживал шпатель. Обещал себе сходить в поликлинику, как только появиться время, а пока обходился мазью, которую ему посоветовали в аптеке. Мазь помогала плохо. Только раз мучительная боль ненадолго отпустила – мужики в бригаде отмечали чью-то денюху, и Слава пропустил рюмку. Однако выпивать среди бела дня он не привык, да и глушить боль выпивкой было как-то малодушно, не по-мужски.

Слава решил отложить самый сложный участок работы на выходные. Документы уже будут на руках, Дине, как он надеялся, станет лучше, и можно будет доделать работу без нервотрепки, даже если придется работать круглосуточно – первый раз, что ли?

В четверг утром он получил заветную синюю бумажку с печатью. Прочитал про себя: «Субъект права: Добролюбов Вячеслав Михайлович». Осталось только отнести бумаги в банк, получить деньги и рассчитаться с продавцом. Выйдя из регпалаты, Слава осчастливил двух попрошаек возле перехода сотенными купюрами. Он теперь домовладелец, субъект права, а значит, и добрых дел его должно стать больше. Вслед ему неслось: «Дай Бог тебе здоровья», а он смотрел в осеннее небо цвета картона и удивлялся себе. Радость внутри него молчала, не откликалась на важную бумагу, только стало ему вдруг тяжелее, как будто он проглотил пару килограммов раствора, а тот застыл и превратился в комок в горле и груз на плечах.