Творцы и памятники - Ромэн Яров

В эту среду ослепительным метеором врывается молодой офицер. Он талантлив, он беспредельно любит науку и готов посвятить ей всю жизнь. Веселый, жизнерадостный, энергичный — он сверхсерьезен в своем отношении к науке. И это дает результаты. В 1913 году журнал Русского физико-химического общества публикует статью Бонч-Бруевича о воздействии света на искру. Общество присуждает ему одну из своих премий, принимает в члены.

Прекрасно жить! Молод, занят тем, что поглощает все его интересы, и люди вокруг именно такие, с какими хочется иметь дело.

Так проходит год, другой…

И вдруг… Шапки газетных полос: «Убийство австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда!», «Австрия предъявила ультиматум Сербии», «Приказ о всеобщей мобилизации»…

Бонч-Бруевич занят наукой, но… Война! И какое дело начальству до его увлечений, планов, перспектив! Для кадрового офицера нет ничего, кроме служебного долга.

Уши войны

Желтиково поле — огромный пустырь — обрывается у самого волжского берега. Козы щиплют траву, бродят куры. Изредка в их стайки влетает ошалелая дворняга, и куры опрометью разбегаются. Лай, кудахтанье — из ближайшего низенького домика с палисадником мчится хозяйка. Собака, поджав хвост, бросается в сторону, исчезает. Опять тишина. Скот пасется между мачтами и обтяжками, будто это деревья, старухи спешат в церковь, купцы — в свои тесные, низкие лавки. Что там выстроенная радиостанция? Устоявшийся быт пока еще не смогла изменить даже война. Что же делать здесь, в Твери, ему, поручику Бонч-Бруевичу? Да, он офицер, которому положено без колебаний выполнять приказ, особенно в военное время. Да, газеты переполнены статьями о последней, решающей схватке между славянами и тевтонами, корреспонденциями с театра военных действий, списками погибших. Да, необходимо, чтобы эта радиостанция работала. Сто лет прошло с тех пор, когда Наполеон Бонапарт мог, сидя на холме, в подзорную трубу наблюдать, за ходом решающего сражения. Нынче фронт протянулся на тысячи километров, миллионные армии брошены друг против друга. В болотах Восточной Пруссии, в лесах Польши, на полях Галиции, в речных долинах Франции умирают ежедневно тысячи людей. Европа, достигшая, казалось, вершин цивилизации и прогресса, рассечена двумя кровавыми полосами. Ничего похожего человечество еще не переживало. Не умолкая, грохочут пулеметы. Снаряды крупнокалиберных дальнобойных орудий разом уничтожают целые подразделения. Беспрерывно движутся к линиям фронтов эшелоны с пополнениями; вдоль передовых позиций снуют автомобили; расположение вражеских войск высматривают с аэропланов. И в этой войне, где нашла себе ужасное применение самая современная техника, связь должна соответствовать мобильности и огневой мощи. Сидя в окопе, командир может отдавать приказания по полевому телефону, но как разработать вместе с союзниками — Англией и Францией — стратегические планы, координировать действия, быть в курсе всех намерений, если от них отделяют враждующие державы — Германия и Австро-Венгрия — и линии фронтов? Но о такой передаче информации по проводам не может быть и речи. Остается радио. Конечно, Тверь — захолустье, но более удобное место вряд ли найдешь. В Москве, на Ходынском поле, и в Царском Селе под Петроградом построили мощные передающие искровые радиостанции, а для приема сообщений из-за границы выбрали Тверь. И не случайно. В Москве или Петрограде приемной радиостанции мешала бы работа передающих. Тверь же достаточно удалена от обеих столиц и находится в то же время на связывающей их магистрали.

Разбежаться — и удариться в стену!

Служебный долг ясен и неоспорим. Но вот окончен монтаж, взметнулись в небо мачты, несущие антенну, прочно врыты в землю крепящие их тросы-оттяжки, построены три дощатых барака — техническое помещение, солдатская казарма и домик для начальника станции капитана Аристова и его помощника поручика Бонч-Бруевича. Теперь остается лишь следить за тем, чтобы радиостанция действовала исправно. Работа несложная. Если ею ограничиться, то сегодняшний день будет похож на вчерашний, грядущий месяц — на минувший, год станет неотличим от года, и в конце концов вся жизнь окажется прожитой впустую. Смириться с этим? Сейчас, когда тебе всего двадцать пять, когда голова полна замыслов и кажется, что сил хватит на все? Успокоиться после того, что было? Набирать силы, готовиться к разбегу, разбежаться — и удариться в глухую стену? И Москва рядом, и до Петрограда недалеко, но ощущение такое, как будто все перенесено на столетия назад, во времена тверских удельных князей. Станция расположена за чертой города, дороги к ней нет, электрического освещения тоже нет. Ну хоть бы пара станков была. Ведь опыты надо ставить. И этого нет. Но зато… Попадались же на его пути люди, сочувствующие замыслам, помогающие, направляющие на верный путь. Профессор Лебединский, подполковник Леонтьев… Хороших людей много. Почему бы и капитану Аристову не принадлежать к их числу? В конце концов любой специалист не может оставаться равнодушным к перспективам своей профессии.

Начальник и помощник

— Заходите, прошу вас. — Капитан Аристов, пожилой, среднего роста человек, распахнул дверь. В глубоко сидящих глазах его затаилась подозрительность.

Сели за стол, в первый раз за несколько месяцев разговорились.

— Скучно здесь, — сказал Бонч-Бруевич.

— Солдат да офицер — царю защитники, — приняв серьезный вид, ответил капитан. — Конечно, в Петрограде веселее. Оно и понятно, ваши годы молодые…

— Да не в том дело, — возразил Бонч-Бруевич. — Мне и в Иркутске было веселее. Я там после окончания училища служил в первой роте Сибирского искрового телеграфа. Тайга, глушь — и тем не менее опыты по исследованию искры проводил. Но искра — это уже пройденный этап. Мировая радиотехника выходит на новый уровень. Вы сами знаете, сколь ненадежны детекторы, как плохо усиливают они сигналы в приемниках. Последнее направление технической мысли идет по пути создания электронных ламп…

— Иркутск, Иркутск, — не дослушав, перебил капитан. — А я ведь не так далеко от вас — по тем масштабам, конечно, — служил. Поселок Нижне-Тамбовский на Амуре, как раз между Хабаровском и Николаевском. Маленькая у меня радиостанция была — всего пять киловатт мощности. Но зато, бывало, встанешь чуть свет — и к реке. А от нее утренний туман идет. Удочку кинуть не успеешь, как уже клюет. И девать-то рыбу, представьте, некуда — засолю да и солдатам отдам. А огород какой у меня был! Вы таких и не видали. Солдат один попался, отлично знал это дело…