Светлая и Темный - Ольга Гусейнова

— А сколько мне лет, Ноэль?

— Двадцать, миледи! Вы старше меня на четыре года! — ответила она и опять замолчала в напряженном ожидании.

Снова мысленный стон: «Я старше! Я старше некоей Сафиры на шесть лет и на десять — этой девушки, представившейся Ноэль». Красивое имя, переводится как «рождество» и означает предрасположенность к жизни подвижника. Что ж, имя очень подходит заботливой голубоглазой юной сиделке.

— А где мы находимся? — спросила безнадежно, уже догадываясь, что не зря я летала в темноте и стремилась в разрывы. У меня, той, крыльев не было, а это значит…

— Обитель Святой Матены, миледи, расположена на людских землях и ровно посередине между вашими землями и Темных.

Привычным жестом, как делала еще в прежней жизни, потерла переносицу, затем устало посмотрела на девушку и спросила, как в пропасть прыгнула:

— А как называется это место вообще… хм-м… весь мир?

Ноэль смотрела на меня, широко распахнув глаза, свет от свечи вспыхнул чуть сильнее, и зрачки резко вытянулись в струнку. Не привиделось! Это не человеческие глаза! Поэтому я приготовилась услышать дальнейшее без истерики.

— Эсфадос, миледи! Вы не помните?

По телу разлилась жуткая слабость. Вот и все! Не секта, не у черта на куличках, просто — другой мир. Или не просто… Совсем-совсем не просто! Прикрыла глаза, словно, если не буду видеть, станет легче, снова ущипнула себя в надежде наконец очнуться от этого сумасшествия, но запахи, звуки, а главное — боль, тупая и немилосердная, по-прежнему были со мной. И исчезать, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, черт возьми, не собирались. Более того, похоже, с каждой прожитой в новом теле минутой, с каждой ложкой еды, настоев, обычной воды я ощущала, как становлюсь крепче, живее, что ли. Отвергать новую реальность уже неразумно. Правда, примириться с ней только в книжках несложно, а в жизни…

— Ноэль, а ты кто для меня?

Девушка молчала. Я открыла глаза и посмотрела на нее: напугана, сильно расстроена, и в глазах плещется горечь. Вздохнув, она ответила:

— Я тоже драка, ваша троюродная кузина Ноэль Лояну. Попала в ваш дом в шесть лет. Моих родителей убили разбойники, а поместье по закону отошло дальнему родственнику отца. Меня же отослали к вам. Больше у меня никого нет… Теперь я ваша горничная, миледи.

Мне стало невыносимо, до стона жаль ее и себя тоже. Особенно в свете доставшихся мне вместе с телом Сафиры тяжких воспоминаний.

— Ноэль, я ничего не помню из прошлой жизни. — Мое признание кузина встретила пораженным взглядом, и я поспешила успокоить ее: — Нет, не бойся, все не настолько плохо. Конечно, какие-то воспоминания остались, но разрозненные, хаотичные, словно воспоминания чужого чел… существа. — Я запнулась — из слов девушки и воспоминаний выходило, что не стоит путать нас с людьми. — Поэтому прошу тебя о помощи. Мы начнем наше знакомство заново, как с чистого листа, и ты будешь мне все подробно рассказывать. О людях, о драках, о моей семье и вообще об Эсфадосе. Согласна?

Девушка зачарованно слушала меня. Когда я, безмерно устав, закончила «признания», она быстро кивнула. Я же глухо попросила:

— Ноэль, я хочу, чтобы ты знала. Прежней я никогда не стану, и, если ты любила меня ранее, я…

Она передернулась, услышав «любила», невольно подсказав мне, что наши с ней прежние отношения были далеки от дружеских. Ноэль заметила, что от меня не укрылся ее жест, и испуганно посмотрела, уже открыв рот, чтобы извиниться, по-видимому.

Но я опередила ее:

— С чистого листа, сестра! Я понимаю, насколько нам будет сложно, особенно тебе. Для меня очень важно и необходимо расположение кого-то близкого и верного, кто будет рядом. А главное — честного! Я заранее прошу тебя: пообещай быть со мной предельно откровенной и честной!

Ноэль молчала, пытливо всматриваясь в мое лицо. В ее глазах загорелось что-то новое… Недоверчивая надежда, возможно. Она медленно, уверенно кивнула, а я спросила:

— Скажи, что самое светлое и дорогое было в твоей жизни? Чем ты дорожишь больше всего?

Голубые глаза подернулись дымкой тоски и печали. Она хрипло ответила:

— Мои родители. Память о них — единственное, что мне осталось.

Было неловко идти на этот шаг, но я настойчиво попросила:

— Тогда здесь и сейчас поклянись их светлой памятью, что не предашь, не обманешь и всегда будешь честной со мной.

Ноэль вздрогнула, обиженно посмотрела на меня, но, столкнувшись с моим настойчивым ожидающим взглядом, поклялась в точности, как я просила. У меня словно гора с плеч свалилась. Хоть один нормальный… хм-м, человек… драка рядом появился. Я радостно улыбнулась кузине, от чего та впала в полнейший ступор, заставив меня задуматься над вопросом: как же часто она видела мою улыбку, если так удивилась.

Чтобы привести в чувство Ноэль, я перестала улыбаться и попросила:

— Кузина Ноэль, у меня к тебе огромная просьба. Я прескверно чувствую себя немытой. А сейчас на мне, по ощущениям, несколько слоев грязи, я лежу в грязи и самое противное — дурно пахну. С этим надо что-то делать, и немедленно.

— Но, миледи, сестра Аниза сойдет с ума, если мы сейчас затеем купание. Всего трое суток прошло, как вы вернулись с того света, только рана зарубцевалась и лихорадка спала, а вы хотите заболеть снова?

Ноэль вцепилась в мою руку, уговаривая, но я была непреклонна. Поняв, что ничего не поделать, тяжело вздыхая, она поплелась за подмогой. Вскоре пара дюжих мужиковатых теток с грубыми чертами лица притащили в келью довольно большую бадью. Вслед за ними возвратилась Ноэль, пришли сестра Аниза и еще одна женщина, ассоциировавшаяся у меня с настоятельницей монастыря, — однозначно наделенная властью, державшаяся с достоинством, столь чопорная и строгая в черном плате, украшенном белым кантом и ручной вышивкой по краям. Черное платье, ладно сидевшее на ее фигуре, мило сочеталось с белым длинным фартуком. Эта начальственного вида незнакомка подошла к кровати и внимательно посмотрела на меня. Ноэль тут же встала в изголовье и тихо представила:

— Миледи, это абаниса Эйра, возглавляющая святую обитель.

Я мысленно поблагодарила Ноэль за то, что поясняет, кто здесь кто и как их зовут. Женщина же коротко, но почтительно кивнула мне. Тоже кивнула ей, улыбнувшись, ведь я пока не знала, как себя с ней вести и вообще какие права у Сафиры, которую, исходя из увиденного в памяти, окружающие не больно жаловали.

Абаниса Эйра попыталась меня переубедить:

— Миледи, я понимаю ваше желание, но поймите, мытье для вас сейчас нежелательно и, как считает сестра Аниза, крайне губительно скажется на вашем состоянии. Она слишком хорошая лекарица, чтобы я не доверяла ее рекомендациям. Лучше бы и вам прислушаться…