Византийский айфон - Дмитрий Шерстенников

подновлены — без заботы о красоте и долговечности. Этот город, которому предстояло опустошение, уже почти умер.

— А кого это несут? — кивнул я на носилки.

— Генерал Джустиниани ранен, мы несем его на корабль.

Какое-то время мы шли молча. Мы с Шармантом завершали процессию, и сменившиеся носильщики то и дело оглядывались на меня. Я попытался собраться с мыслями: картина того, что со мной произошло, была нарисована в моём сознании почти бесцветными красками и нуждалась в материальном подтверждении. Бесспорно было только то, что я иду по дороге рядом с негром, под голубым небом, потею, задыхаюсь, дышу пылью, поднятой сапогами носильщиков. Но остальное… Может, я сплю, может, друзья разыгрывают меня. Точно ли я в прошлом, точно ли я в Константинополе?

В этот момент я увидел вдалеке розовый бункер и сразу узнал его — это был собор святой Софии с его циклопическими пологими контрфорсами и неприветливо глядящими на мир маленькими окнами, похожими на бойницы. Всё в соборе было, как в наше время, только минаретов по углам не было. Я понял, что мы сейчас шли к центру города, по маршруту знаменитого стамбульского трамвая.

12

На кухне вдруг прогремел глухой бас Кости, громко задвигали стулья. До этого оттуда доносился лишь монолог генерала на ломаном английском. Кирилл поставил виски и встревоженно встал. Из кухни к нему навстречу вышел генерал, он был озадачен:

— Слушай, Кира, как сказать по-сербски: «Кончай хуйней страдать»?

На мой недоуменный взгляд генерал дружелюбно пояснил:

— Костя плачет: то всё в телефоне сидел, а теперь плачет.

Он был искренне встревожен о сербе. Не дождавшись ответа, генерал вернулся утешать собутыльника известным русским способом — подливая ему в стакан.

13

Шармант не мог молчать долго и он принялся рассказать о своём знакомстве с Аркадием:

«Я познакомился с Арье лет 20 назад. В Москве. В будущем. Там же, в будущем, 41 год назад — голова кружится, как представишь всё это — я родился в рыбацкой деревне под Муандой — это главный порт в Заире. Я — банту, а здесь я всем говорю, что я бербер из Марракеша. Мавр. Так им понятней.

Когда мне было 18, я приехал в Москву, учиться в Ветеринарной академии. Денег не хватало, подрабатывали, кто, чем мог. Мы были молодые. Моя невеста Джэнифер стала продавать быстрый секс на соседнем проспекте. Я, сначала, устроился гардеробщиком в кафе. Местные бандиты хотели избить меня, они не любили чёрных. Я поговорил с ними, в результате, мы подружились. Я стал для них искать покупателей на краденые вещи, продавал их через ларьки. С Арье мы познакомились в антикварном магазине, он искал агентов со связями. Ему понравилось, что я говорю на нескольких языках. В то время он продавал монеты и прочие «византийские древности» через антикварные магазины (потом на выручку покупал золото и привозил его сюда, в Константинополь). Работа агента была не сложная, а платил он, поначалу, хорошо. Но когда дело наладилось, ему стало жалко платить большие комиссии. Он стал искать агентов подешевле, а потом открыл собственный антикварный магазин. Меня он уволил, заплатив только половину.»

(На меня упало несколько капель: дорога пересекла акведук, процессия прошла под одной из арок.)

«В общем, — продолжал Шармант. — я вернулся к моим дорогим бандитам, занялся наркотиками. Арье, тем временем, открыл новый бизнес: стал торговать мобильными телефонами. Он покупал в Москве новый айфон за 15 грамм золота, а у нас тут продавал за 10 солидов, то есть за 50 грамм золота.

В какой-то момент меня в Москве стали искать и бандиты, и полиция. Арье согласился пристроить меня здесь. Но наша любовь длилась недолго: мы поссорились, когда я «помог» ему погасить его долг мне.

Потом я работал то там, то здесь. Потом, когда началась осада, и появился Джустиниани, я нанялся к нему помощником. Он тоже оценил мой талант к языкам и мою общительность. Кроме этого, мне кажется, он почувствовал, что я знаю о вещах больше, чем прочие. Однажды, когда мы были одни, Джованни спросил меня…»

14

— Погоди! — перебил я его. Потея и задыхаясь, я трусил рядом с Шармантом, пытаясь не отстать. Я попытался переключить его на более актуальную для меня тему:

— Погоди, а как Аркадий попал в Москву, в будущее?

— О, это смешная история, мне рассказал её сын Арье, — Шармант с удовольствием приготовился рассказывать. — Причина всему — жадность Арье. Он очень жаден. Ты не можешь себе представить его жадность. Когда Арье теряет нуммий, он страдает. Буквально. Ему становится физически плохо… О чём мы говорили? Так вот, лет 20 назад, когда османы захватили проливы, еда в городе начала дорожать. И Арье, несмотря на всё своё богатство — вместе с женой, разделяющей его жадность — завёл огород на пустыре, недалеко от развалин стены Константина. Там, откуда ты и появился.

— Огород (orto)?! Он сам собирал капусту? — я был не вполне уверен в своем итальянском.

— Так вот, — легко перешагивая брошенную на дороге сетку с двумя дохлыми чёрными птицами, продолжал Шармант, — Там, в этом огороде он как-то открыл проход — в Москву, в будущее.

Пожалуй, я не узнал ничего нового.

— Слушай, — сообразил я, — А зачем вам здесь мобильные телефоны? Кому звонить?

15

Шармант не успел ответить: наша процессия остановилась и подбежавший неприятный коротышка в кирасе позвал его к носилкам. У носилок послышался негритянский бас Шарманта, перебиваемый слабым, но властным голосом генерала. Я стащил насквозь мокрый от пота свитер. Коротышка же — с бородавкой на переносице — всё время, пока Шармант отсутствовал, стоял напротив меня, похабно расставив ноги, и бесцеремонно рассматривал индийский орнамент на моей майке. Я старался не встречаться с ним взглядом и осматривал город вокруг.

Было заметно, что мы миновали заброшенную часть города — безлюдную, с заколоченными домами, с площадями, превратившимися в заросшие травой пустыри, с улицами, превратившимися в проселочные дороги.

По мере приближения к возвышающейся Софии, живое дыхание большого города ощущалось все сильнее. Вокруг остановившихся носилок было людно, слышна была греческая речь, сушилось бельё, пахло едой, нечистотами, мощеные улицы были запружены повозками с вещами. Нашим носильщикам приходилось кричать чаще и яростнее, перекрикивая городской шум. На кучах мусора дрались и орали огромные грязные чайки. Было странно, видеть прошлое настолько живым.

16

Наконец, Шармант вернулся.

— Так зачем