Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2 - Паркинсон Кийз

— Однажды это будет твоим, Ларри. Все! Но когда это станет твоим, это будет стоить намного дороже. Намного! Я прослежу за этим.

Ларри снова довольно загукал и заколотил крошечной ручонкой по луке седла. Клайд уже знал: это означает, что мальчику захотелось, чтобы они поехали побыстрее. Тут же лошадь пошла энергичнее, и до конца поездки они объехали обе плантации. Потом, уже поздно вечером, Клайд, уложив Ларри спать, провел несколько часов за подсчетами. Перед тем, как самому лечь в постель, он написал письмо миссис Винсент, где сообщил, что весьма польщен ее просьбой, что подобная просьба — это огромная честь, оказанная ему миссис Винсент, и что он с радостью принял бы управление Викторией на деловой основе, предложив оплату за это в количестве пяти тысяч в год. Он прикинул, что если будет действовать аккуратно, то сможет постепенно выплатить закладную за Синди Лу и еще останется достаточно денег на жизнь ему и Ларри с дохода от его собственных урожаев. Ему удастся даже кое-что откладывать на образование Ларри. А все, что он получит от Виктории, можно потихоньку собирать, чтобы в конце концов приобрести Викторию для себя… для Ларри. Если все пойдет хорошо, то через десять лет у него будет пятьдесят тысяч долларов плюс проценты, а имея пятьдесят тысяч… Даже если он не доживет до того времени, когда Ларри станет взрослым… хотя десять лет-то он смог бы протянуть. Сможет и должен.

Время текло, и у Клайда становилось все больше оснований поздравить себя с умением предвидеть. Бушрод и Мейбл прибыли в Нью-Йорк в самом конце октября, затем почти сразу же отправились в Сорренто в обществе некоего знаменитого архитектора, который был беспредельно счастлив возможности сконструировать дом со всеми современными усовершенствованиями, но по типу прежнего особняка, стоявшего когда-то в Амальфи. По словам архитектора, нет смысла тянуть время и работу — можно начать, как только проект дома будет одобрен. И если повезет, то фундамент следует заложить еще до того, как замерзнет грунт. А по завершении нулевого цикла строительство дома можно продолжить зимою. Мейбл с Бушродом прибыли в Синди Лу поздней осенью, хотя миссис Софи и Клайд считали, что они должны были приехать еще предыдущей весной. Полагая, что она больше никогда не приедет в Синди Лу, с ними прибыла миссис Софи. Кузина Милдред последовала ее примеру. В самый последний момент и мистер Стодарт решил присоединиться к ним, вновь предложив свой личный автомобиль. Посему Синди Лу была полна гостей, но на этот раз Клайда совсем не обременяло их присутствие. Даже Бушрод, который вел себя безукоризненно, не был бельмом на глазу; что касалось пасынка, то Клайд мог себе позволить позабыть былые обиды теперь, когда будущее его внука полностью обеспечено. Миссис Софи оформила новое завещание, причем так, как они и договорились с Клайдом во время их последнего разговора. Клайд также написал завещание, по которому Синди Лу завещалась непосредственно Ларри. Похоже, Бушрод, Мейбл и мистер Стодарт были весьма удовлетворены договором Клайда и миссис Софи на будущее. Даже условие, по которому Амальфи и Сорренто переходят к Ларри в случае, если Бушрод умрет, не оставив ни одного потомка, рожденного в браке, освященном церковью, не вызывало тяжелых чувств. То, что Ларри когда-нибудь сможет стать владельцем виргинских плантаций, не имело такого огромного значения: у него и без этого было всего предостаточно, да еще кое-что в Синди Лу и Виктории на черный день. Кроме того, дед так усердно и профессионально занялся его развитием, что можно было без труда допустить способность Ларри в будущем самому позаботиться о себе. Сейчас мальчик уже говорил несколько слов, почти ежедневно его словарный запас пополнялся, а физическое развитие ни в чем не уступало умственному. Он уже ходил, не спотыкаясь и не падая, а смешно переваливаясь из стороны в сторону, причем с таким достоинством, что каждый, кто его видел, не мог удержаться от восторженной улыбки. Его розовые щеки лоснились, а голубые глаза весело сверкали под буйной черной непослушной шевелюрой. Он был крепеньким ребенком, его телосложение восхищало всех, кто за ним наблюдал. Внешность у него была яркая, равно как и ум замечательный…

Клайд взволнованно выслушивал восторженные восклицания миссис Софи, чувствуя похвалу в каждом слове старой дамы. Кузина Милдред буквально таяла от умиления; мистера Стодарта, мрачно заявившего, что он никогда не любил маленьких детей и не понимает, как они могут внушать такой восторг, вскоре заметили за дружелюбной беседой с малышом, а спустя несколько дней он тоже выражал нескрываемое восхищение, добавляя при этом, какой это прекрасный мальчуган.

В конечном итоге визит родственников стал неожиданно гармоничным и приятным настолько, что Клайд, к собственному удивлению, предложил продлить его до Рождества. Он заказал в Новом Орлеане праздничное дерево и даже представить себе не мог, что Ларри останется без рождественского дерева, хотя еще не кончился год траура. Клайд решил также украсить дом гирляндами из веточек рвотного чая с алыми ягодками и серебряными листьями, как это всегда делала Люси. Потом, разумеется, негры, как обычно, разведут огромный праздничный костер из розовых прутьев и плавника. Они разведут его внизу затапливаемой зоны, между рекой и дамбой обвалования, совсем рядом с рекой. А потом зажгут праздничное дерево и выставят подарки. Сухие поленья станут весело потрескивать, повсюду засверкает фейерверк, и несколько минут всем будет казаться, что происходит артподготовка. И Ларри так обрадуется и… Чепуха, ну, разумеется, его нельзя укладывать спать, пока он достаточно не насмотрится на праздничный костер! Если он и ляжет спать часиком позже, то никакого вреда в том не будет. Кроме того, они зажгут дерево в пять часов; а в это время года вечер наступает уже в шесть, поэтому после шести будет совершенно темно…

Миссис Софи и кузину Милдред не пришлось долго уговаривать остаться на празднества. Однако мистер Стодарт с искренним сожалением заявил, что непременно должен вернуться в контору. Мейбл и Бушрод получили телеграмму от архитектора, где сообщалось, что в Амальфи придется пожертвовать одной из гостевых спален, если его клиентам угодно иметь гардеробные. Еще архитектор по-прежнему настаивает на сохранении размера и формы бывшего дома, однако он не может взять на себя ответственность за это, не посоветовавшись с клиентами и не получив их одобрения. Поэтому трое из гостивших в Синди Лу уехали, но при подобных обстоятельствах никаких обид не было. К тому же Клайд тайно признался себе, что его и в самом деле искренне радует присутствие двух старушек и он будет очень сожалеть, когда они уедут. Ведь уже несколько раз миссис Софи говорила, что им с кузиной Милдред надо бы вернуться в Виргинию, но каждый раз Клайд уговаривал ее подождать до тех пор, пока погода не изменится к лучшему. Погода не улучшалась до февраля, и однажды Клайд нехотя вручил миссис Софи газету с кричащим заголовком, крупными буквами сообщавшим о том, что в Гаванском порту затонул «Мэн»[3]. На это старая дама ответила, что теперь ей действительно пора домой.

— Это означает, что будет война, Клайд. Если это произойдет… вернее, когда это произойдет… виргинцы немедленно предложат свои услуги правительству. Так по меньшей мере этот конфликт может стать неприятностью, способной неожиданно обернуться благом. Конечно, это откроет новые раны, но и затянет те старые, которые намного хуже. Вы обнаружите очень много уцелевших в армии конфедератов, состязающихся друг с другом, чтобы заверить президента Мак-Кинли в поддержке. И вы найдете там сыновей тех мужчин, что погибли за Дело, проигранное заранее[4]. Безусловно, среди первых будет Бушрод. Мне нельзя находиться вне плантации, когда он уедет.

Первое же письмо от миссис Софи, полученное Клайдом после ее отъезда в Сорренто, подтверждало правильность ее предположения. Бушроду удалось поступить в добровольческую кавалерию под командованием генерала Джозефа Уилера[5], который был другом его отца и деда. Вскоре в Тампу к нему приехала Мейбл, она явно наслаждалась ситуацией, сидя в кресле-качалке на веранде отеля «Тампа Бэй», выпивая огромное количество чая со льдом в беспрестанной болтовне с женами, матерями и сестрами других добровольцев. Когда кавалерия поднималась на борт парохода, отправляющегося на Кубу, она помахала на прощание мокрым носовым платочком и возвратилась в Амальфи. Бушрод вошел в число нескольких, избранных «Воинственным Джо», и сопровождал его, когда отважный генерал, пробравшись сквозь бушующие буруны к берегу, наконец высадился в Дайкири[6]; потом Бушрод вместе с Уилером ходил в разведывательный рейд в глубь побережья. После того как стало очевидно, что позиция, предписанная генералом Шефтером для добровольческой кавалерии, возможно, будет последней в их жизни, Бушрод оказался одним из тех офицеров, выразивших вслух свое недовольство и предпринявших маневр, впоследствии названный «единственным в своем роде в военных анналах». В этой операции Уилер, взявший с собой тысячу человек и окруженный с флангов людьми генерала Доусона, спровоцировал бой с испанскими войсками. Отчаянность этой акции не уступала риску и полностью скомпенсировалась за счет ее успеха, поэтому каждый ее участник был объявлен героем.