Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2 - Паркинсон Кийз

— Я никогда еще не думал о Ларри в связи с Сорренто и Амальфи. Я всегда связывал его только с Синди Лу. Но теперь, раз вы заговорили об этом, я считаю, что он смог бы позаботиться о них, равно как и нуждаться в них. Я сделаю для него все, что в моих силах, и, как вы понимаете, у меня достаточно средств, чтобы обеспечить ему безбедное существование. Но ведь никогда нельзя быть ни в чем уверенным на сто процентов. Однажды я почти разорился, и, если бы не Люси, мне никогда бы не удалось подняться на ноги… Кроме того, я уже немолод. Я… ну, хотя мне не хотелось бы признаваться в этом, но я приближаюсь к довольно почтенному возрасту. И если я умру…

— Уверяю вас, что вы не умрете, и уверяю, что больше вы не разоритесь, так что вы сумеете дать Ларри все необходимое в жизни, даже если и не окружите его полнейшей роскошью. В то же время я не могу с легкостью лишить его виргинского наследства. С другой стороны, если бы Бушрод был единственным наследником Сорренто и Амальфи, то это, возможно, упростило бы вам все.

— Не вполне понимаю вас.

— Я знаю, вы обещали Люси, когда женились на ней, что оба ее ребенка станут вашими наследниками и получат по равной доле. Кэри умерла, и то, что при обычных обстоятельствах перешло бы к ней, естественно, переходит к ее сыну. Но Бушрод жив. И, безусловно, будет ожидать своей доли.

Клайд поднялся, пряча руки за спиной так, чтобы теща не заметила его конвульсивно сжатых кулаков. Доля Бушрода! Словно этот мерзавец уже не получил суммы, намного большей, чем причитается такому негодяю, — огромные деньги, которыми Клайд расплатился за ричмондские долги Бушрода, потом еще двадцать тысяч, вымогательством выуженные у отчима перед самой свадьбой Кэри! Клайд понимал, что если бы он посвятил во все это миссис Софи, то она сочла бы любое данное им обещание касательно Бушрода давным-давно более чем выполненным. Однако как рассказать ей, что ее единственный любимый внук (и единственное слабое место в ее броне) был с позором изгнан из клуба джентльменов, членство в котором тоже являлось частью виргинского наследства, чем так сильно гордилась старая дама? Как можно сказать ей о том, кем на самом деле был Бушрод — карточным шулером или шантажистом?

— Безусловно, Бушрод будет ожидать своей доли, мэм, — произнес Клайд учтиво, хотя несколько напряженно. — И, разумеется, он получит ее. Обещание есть обещание.

— Знаете, я прекрасно понимаю, что вы чувствуете по этому поводу. Собственно, оттого я и коснулась этой темы. Я имела это в виду, когда сказала вам, что, возможно, смогу предложить нечто порядком упрощающее ситуацию. Еще до появления Ларри на свет Люси хотела, чтобы Бушрод унаследовал всю виргинскую собственность, на долю в которой сейчас Ларри имеет полное право, — продолжала миссис Софи. — Мне очень хочется исполнить все желания Люси, да и вы, безусловно, согласитесь, что так и нужно сделать. Но было бы явно несправедливо по отношению к Ларри, если он после отказа ему в виргинском наследстве будет еще ожидать, что ему отказано и в части луизианского наследства. Иными словами, Бушроду надо дать понять, что если он становится полновластным владельцем Сорренто и Амальфи, то любые его притязания на долю в Синди Лу автоматически аннулируются. Вот что я подразумевала, когда говорила вам, что можно полностью и для всех облегчить ситуацию.

Несколько секунд Клайд тупо смотрел на нее. Волна облегчения и благодарности охватила его, когда он слушал старую даму, буквально лишив дара речи. С характерным для нее спокойствием, которым миссис Софи всегда отличалась в беседах с зятем, она окинула его ответным взглядом. Однако первым нарушил молчание Клайд.

— Миссис Софи, — хрипло произнес он, — я хочу сказать вам, что Господь был бесконечно добр не только в том, что подарил мне сердце Люси. Еще он был добр ко мне тем, что познакомил меня с вами.

— Спасибо за эти слова, — ответила она. — Я знала о ваших чувствах к Люси и осознавала, почему вы к ней так относитесь. Насколько я понимала… — Она отвернулась, но не настолько быстро, чтобы он не заметил слез на ее внезапно смягчившемся лице. — Вы… вы очень великодушны в своей оценке меня, Клайд. Ну что ж, все-таки вернемся к завещанию, — продолжала она. — Я предприму все необходимые юридические шаги, и как можно быстрее. Разумеется, при обычных обстоятельствах следовало бы посоветоваться с Бушродом. Но раз он не счел нужным явиться незамедлительно — а я считаю, что ему следовало бы поступить именно так, — то, полагаю, учитывая мой возраст, никаких отсрочек в столь важном деле быть не должно. Посему я намерена заняться им сразу… почти сразу. Однако мне пришло в голову, что, по-видимому, у меня есть союзник, которого вы не учли, и будет лучше, если я переговорю и с ней.

— Союзник? — удивленно переспросил Клайд и сел.

— Да. Меня не удивило бы, если бы Мейбл тайно желала примирения. Мы же разговариваем очень искренне друг с другом, Клайд, так почему бы нам откровенно не признать, что в жизни Мейбл наверняка было не очень-то много поклонников? Она не… она совсем не относится к тому типу женщин, которые очень сильно привлекают мужчин. — На этот раз Клайд заметил в глазах тещи искорки. — А Бушрод начал ухаживать за ней тогда, когда она почти достигла того возраста, когда любая женщина — даже красивая — осознает, что ее чары постепенно гаснут. И, должно быть, его отношение показалось ей ухаживанием сказочного принца, — невозмутимо продолжала миссис Софи. — Какими бы ни были его недостатки как мужа, я не сомневаюсь, что и после женитьбы он проявил себя весьма очаровательным молодым человеком. И я совершенно не понимаю, как Мейбл могла позволить себе лишиться его… гм… дружбы. — Миссис Софи немного помолчала и продолжила вновь: — Имеется еще одна сторона в этом деле, и она тоже может оказаться полезной для нас. Многие богатые нью-йоркцы, похоже, открыли Виргинию, так сказать, только что. И они покупают или намереваются купить огромное количество поместий Старого доминиона. Это и вправду поразительно. Вообще-то я совершенно не понимаю, зачем им внезапно понадобилось выступать в роли провинциальных джентри[1], но факт остается фактом. — И снова Клайд уловил в этих мудрых старых глазах веселый огонек. — По-моему, Мейбл доставила бы огромную радость перспектива обосноваться с мужем в качестве землевладельцев. И вот я предложила бы следующее: если бы Мейбл и Бушрод согласились забыть прошлые обиды, построили бы дом в развалинах Амальфи, по оригинальному плану, более отвечающему нынешним потребностям? Этот дом стал бы их домом. А потом, после моей смерти, они бы перебрались в мой дом — если захотят — или сохранили бы его для своих потомков, если таковые будут. На мой взгляд, у них еще могут быть дети. Ведь Мейбл не такая старая, какой выглядит. Но даже если бы она была и старше, то материнство ей совсем не заказано.

— Да, совершенно верно, — пробормотал Клайд. Он никогда не представлял себе Мейбл в роли потенциальной матери и сейчас весьма неохотно сделал это. Поскольку перед ним мысленно восстали прекрасные образы воплощенного материнства, какими были Люси и Кэри. Еще он подумал, что если у Бушрода с Мейбл будет ребенок, то в свое время могут возникнуть какие-либо сложности с тем, чтобы виргинская собственность или ее часть перешли во владение Ларри. Но он тут же напомнил себе, что вряд ли это будет очень важно, если добиться стопроцентной уверенности, что никто никогда не сможет претендовать на бесспорное право Ларри на владение Синди Лу… И тут Клайд понял, что не слышал последних слов тещи.

— …намереваюсь сделать некоторую оговорку, — услышал Клайд, и все его внимание переключилось на ее слова. — То есть условие, заключающееся в том, что все дети Мейбл и Бушрода или дети от брака Бушрода, в который он вступит в случае смерти Мейбл, могли бы унаследовать Амальфи и Сорренто. Однако если Бушрод умрет, не оставив потомства, то собственность автоматически переходит к Ларри.

— Понятно, — произнес Клайд. Он больше ничего не добавил. Он чувствовал, что ему не надо ничего добавлять к сказанному. Однако тут же понял, что миссис Софи так не считает, поскольку она продолжила:

— Теперь, когда эти вопросы мы уладили, насколько это можно уладить в течение одного разговора, я считаю своим долгом обсудить с вами и остальные письма, полученные мною этим утром. Полагаю, вы не забыли того, что я сказала вам совсем недавно. Я сказала вам, что знаю причину, по которой Бушрод не приехал домой немедленно. Мне известно это из его письма, ибо одно из трех писем — от Бушрода. Похоже, у него брюшной тиф — к счастью, случай не тяжелый, и причин для тревоги нет. Но в то время, когда пришла телеграмма о смерти матери, у него была горячка, и его врач, доктор Норчард, похоже, оказавшийся человеком здравомыслящим, решил, что будет лучше не сообщать больному столь прискорбное известие до тех пор, пока он не окрепнет. Поэтому доктор задержал телеграмму. Правда, я не знаю, почему Бушрод, получив наконец телеграмму, не попросил Норчарда отбить ответную, но, вероятно, у него были на это причины, и серьезные. Письмо Бушрода было написано до того, как вы послали вторую телеграмму, в которой извещали о смерти Кэри. Вероятно, через день-два вы сами все узнаете от него. Наверное, понадобится некоторое время, прежде чем Бушрод достаточно окрепнет, чтобы выдержать путешествие через океан, — продолжала миссис Софи. — И, если вы не будете возражать, я напишу ему письмо, где предложу перед отъездом в Синди Лу заехать ко мне в Сорренто. Я бы безотлагательно поставила его в известность о нашем с вами договоре. Полагаю, я смогу представить все в таком виде, что Бушрод сразу поймет свои преимущества и все дело будет улажено без каких бы то ни было отсрочек.