Иисус моей веры - Аляска Мэд

Иисус. Она лежала на спине в метре от меня. Этим вопросом Иисус приглашала незнакомца в свой мир, абсолютно прозрачный. Мир, в котором не было места любви и ненависти, страху и осуждению. Мне это было нужно.

Я снял пиджак. Вежливо протянул свои чистые джинсы и клетчатую рубашку в руки Иисуса, понимая, как неудобно ей в форме колледжа. Пришлось также найти ремень – джинсы стремительно сползали вниз по женской талии. Опустошив недопитую бутылку, я с облегчением оставил ее в надлежащем месте. Поверх белой футболки надел огромный старый свитер, а лакированные туфли сменились кедами. Мы спустились.

Шли долго. В прохладе приближающихся сумерек изредка проезжали рейсы общественного транспорта. За девятнадцать минут пути до метро мой разум устаканился, и я снова замолчал. Иисус же, напротив, сделалась веселой. Ремень ей тоже оказался велик, поэтому штаны бесформенно висели. Не замечая этого, она шла впереди меня. Предвкушение наполняло ее быстротой. Ехали по линии Виктории и вышли в Брикстоне. Я никогда ранее не бывал здесь, но знал, что лучше оглядываться через плечо. Мы завернули налево под высоким фонарным столбом и вышли к таунхаусам, повторяющим облик друг друга. Как мне объяснила девушка, именно здесь необходимую нам вещь смешивали с содой и разбавляли лидокаином, отпуская измененной плавать по улицам. Через друга без имени можно было застать товар еще в «порту», пока грязные руки «докера» не осрамили его белизну.

Иисус оставила меня снаружи, сама же незаметно скользнула внутрь. Она не доверяла мне, хотя не подавала виду. Считала недостаточно стойким и благоразумным. А я не знал, как это исправить. Впервые я хотел быть честным. Мне казалось, что я обязан стать таковым. Спустя девять минут ожидания я был уверен в том, что она не вернется. Еще через восемь я пытался рассмотреть в плотно занавешенных окнах дома любые детали, касающиеся происходящего там. По прошествии получаса наша затея предстала в моих глазах бездумной шалостью. Но входная дверь небесного цвета отворилась, и мы двинулись по приведшему нас пути. Иисус стала светиться помесью счастья и чего-то безумного. Ее движения внушали уверенность. Мне это было нужно – еще раз убедился я. Не задавая вопросов, просто следовал по воле искушения.

– Покажи мне, – замялся я.

Из переднего кармана джинсов Иисус достала внушительных размеров зип-лок-пакет. Сквозь мятую пленку виднелся белый кристаллический порошок.

– Не пугайся, половину все равно придется отдать.

– Кому? И зачем? – я совершенно не представлял наши дальнейшие действия.

– Ты не будешь в восторге, но это того стоит.

Вернувшись в свой район и пройдя небольшой пролесок, мы вышли к благополучию. Поместье стояло на возвышенности. Конюшня на пять или семь стойл, прилегающий к основному гостевой дом в три этажа с отдельным бассейном и садом уже сами по себе производили соответствующее впечатление. Усадьба же являлась наивысшим проявлением духа аристократии южной Англии. Грандиозное архитектурное сооружение было огорожено кованым забором по всему периметру и на восемь футов в высоту. Недалеко от места, где мы вышли, два прута были отогнуты так, чтобы можно было пролезть. Иисус нагнулась и позвала меня за собой. Мы ступали по вековому газону, дубовая аллея была впереди. Подойдя к заднему входу, окруженному отцветшими гортензиями, она воспользовалась дверным молотком. Его стук пересилил звуки гранжа, доносившиеся из открытого окна. Через две минуты вышел знакомый мне хищник.

– Иисус… Давно тебя здесь не видел, – Сэмюэль растянул имя девушки в привычной ухмылке. – Ты привела ягненка?

– Мартин, это Сэм. Он очень рад нас видеть, – она посмотрела в лицо хищника, словно прицеливающийся охотник. – Не так ли?

– На самом деле вы спасли мой вечер, – признался Сэмюэль, предварительно осмотрев мою одежду.

Мы прошли в одну из просторных гостиных. В руках у хозяина была жестяная банка светлого пива. Не выпуская ее ни на минуту, он взмахом поправил свой халат и короткие прямые волосы, убавил громкость на внушительных размеров CD-проигрывателе Krell, который неестественно стоял на кофейном столике из палисандра, и сел в кресло напротив. Мы уже были на диване.

– До сих пор страдаешь по тому, что не станешь настоящим пэром 3? – спросила Иисус.

– Это величайшая несправедливость моей жизни! – словно обвиняя девушку, закричал Сэмюэль.

– По моему мнению, у вас есть более важные проблемы. Скоро вся Англия задребезжит от ветра перемен. Так что даже твой старший брат не сможет воспользоваться своим правом 4. Вот увидишь.

Сэмюэль улыбнулся.

– Так ему и надо, – эта мысль его развеселила.

Иисус подошла к высокому стеллажу, взяла оттуда диск и поставила его в приемник – пятиконечную звезду. Заиграла Children of the Revolution. Сэмюэль вздохнул, поднял со стола новую Nokia и отошел в дальний угол комнаты. Он говорил тихо, и я смог разобрать только одну фразу, произнесенную чуть громче: «Да, сейчас». Иисус вела себя так, будто это поместье – ее родной дом. Я же почти не шевелился. Не из-за стеснительности – я просто не знал, что мне делать.

– Видишь ли, Мартин, – обратился ко мне Сэмюэль, – чувство достоинства не позволяет мне ходить по тем районам, где есть этот замечательный, – он поднял со стола зип-лок-пакет и, сделав паузу, выдохнул, – кокаин! – Сэмюэль как гончая обнюхал не вскрытый пакет.

– Что мы ждем? – я посмотрел на него.

– Она не объяснила тебе? – удивленно воскликнул Сэмюэль. Он снова ухмыльнулся – только эта эмоция была в его арсенале. – Мне нужно веселье, а ей нужен мой дом. Ах да, и куча бедняков в нем. Такие правила.

Я почувствовал, что они его унижают.

– Если бы не твое эго и мой контроль, ты давно бы сторчался. Так что не благодари, – Иисус сделала поклон, снимая воображаемую шляпу.

Вскоре поместье начало постепенно наполняться людьми разных возрастов. Среди них были ученики государственного колледжа, почтальон и офисные работники.

– Сэму нравится притворяться Гэтсби 5. Только вместо Дейзи у него кокаин, – сказала Иисус, пока предмет нашего разговора опустошал винный погреб. Я рассмеялся. Я любил творчество Ф. С. Фицджеральда, в отличие от поэзии. После того как гости получили алкоголь, их поставщик, я и Иисус поднялись на третий этаж. Среди множества дверей одна была нашей целью.

Почти сотню лет назад, когда в моде были вычурность и псовая охота, основатели этого поместья создали в нем удивительную комнату. Опиумная почти не реставрировалась. Ее внутренности олицетворяли все прелести утраченной эпохи. В лучших традициях призраков прошлого мы вальяжно прошли в центр, где малахитовые кожаные кресла соседствовали с диванчиками, обшитыми узорной лиловой тканью. Здесь было тихо. Сэмюэль первый взял мерную палочку