Ничтожно маленькая Аэйровия - Ника Никулина

А между тем новый предводитель продолжает:

– Похоже светлоликий наш ребятки, созерцает что-то. Котятки, но мы не плохи, посему помилуем оплошность эту гостю нашему званому. Не задорно получилось, однако не задорно, силой был приведен он сюда-то, в обитель нашу скромную. Что поведать я могу о том, собраться изволили мы намереньем с каким? Бишь тоби поясню. Я, – эта «серая мышка» так выразительно рассказывает, при этом размахивая руками и изображая что-то мимикой, что я начинаю сомневаться в том, что это – криккенер. Впервые вижу мертвяка, который правдоподобно настолько изображает эмоции, что даже берут сомнения в том, что передо мной бездушный монстр. А он тем временем продолжает и показывает жестом на себя:

– Сим являюсь сый я, или же задорный, однако задорный управитель я над котятками всеми, – он охватывает рукой весь тронный зал. А затем делает жест рукой, показывающий, что он кому-то махает платочком вслед. – На поклон ушел Феликс наш доблестный, учитель и наставник такой, доселе коих не потчевали мы. Но не я он, а более задорный. Хотел кто, и следа того не осталось, бишь тоби подрапали за царем величавым бывшим. Задорно, однако задорно вышло так, котяток-то великое множество осталося со мной, – и он делает жест, чтобы все ему похлопали. Тут же раздаются жиденькие аплодисменты.

– Я, конечно, безумно рад тому, что именно тебя выбрали новым предводителем криккенеров, – вздыхаю, – но мне обязательно при всем этом присутствовать, или твое эго имеет воистину непомерные масштабы, требующие моего внимания?

Этот клоун разворачивается ко мне, подходит, и хлопает по плечу:

– А тебе я вот, поведаю что, избавителю нашему. Из-под власти ирода высвободил ты всех! Непосильно нам под игом было! Но пора пришла, воздуха чистого мы вдохнули, от Блоурэн когда избавил ты всех. Задорно, задорно стало! Бишь тоби в долгу мы у тебя, Аллариан. Не задорно, однако, не задорно: обещание не сдержали мы, окаянные. Иначе глаголить желаю я. Бишь тоби пояснить, лирическое отступление это к месту какому. Провернуть лелею я дельце ладное одно. А не желал этого, кто, с нами того нету, – цокает мертвяк и пожимает плечами и поворачивается ко мне спиной, затем резко топает ногой:

– Сменить хочу все я тут. Все! И стены кошмарные эти, и потолок, и пол этот не красный! Задорно одно: не главно это. Бишь тоби другое в замене нуждается! Я, короносец, народом избранный, не патриархальный такой, Феликс был каким, и не безумен, Блоурэн-тирану подобно. Капитан бывший команду свою верную обучил в родственниках, бишь тоби в людях, души не чаять, в обиду не давать их злыдарям металлоплотным. А не задорно мне, не по душе сочетание таково – «Неживая рука. Неживая душа!» – и хлопает себя по коленке, а затем громогласно продолжает, словно читает с выражением торжественную оду:

– Фраза не устраивает меня, хоть стой, падай, кричи да убей! Не задорна она! Убрать, вычеркнуть из головушек светлых! Бишь тоби зложелателей сплотить мысль шальная пришла ко мне. В кузнеца печь даэйгоров, криккенеров швырнуть, добротный меч выплавить из них навсегда и раз! Излагаю вразумительно я? Бишь тоби про вражду не помнить, миру быть, дружбе да эля кружке! – криккенер с этими словами усаживается на другой трон, скривившись, закинув одну ногу на другую, а затем добавляет. – Задорно выйти должно, задорно. Думаешь ты об этом что, Аллариан?

– Ну…и… молодцы, – только и могу сказать. – Масштабно… Но я-то давно, так сказать, стал «человеком». Мне не хочется иметь никаких дел ни с одной стороной, ни с другой. Я до сих пор не могу понять, зачем я вам сдался-то.

Новый предводитель мертвяков начинает смеяться во весь голос. Причем искренне:

– Непонятно али поведал я тебе, повсюдный ты наш? Задорный ты однако. Оглядись – народ зришь? Ляпота. Взору моему предстает он и мне. Зришь трон? Обращаю свой взгляд и я на него. Слушал ли внимательно ты меня али не по назначению фразы мои вдохновленные прийти изволил? Нетушки? Так вот, глаголил я о том, перемен пора настала. Бишь тоби не я господин ныне теперь ребятушек. А ты, лучевой наш.

– Подожди…подожди, – я, кажется, немного недопонимаю, поэтому решаю уточнить. – Ты хочешь сказать, что… я – новый предводитель криккенеров?!

– Задорно, задорно! Вестимо скумекал правильно ты! Ура, котятки, корононосец явленный, не запыхавшийся, новенький, краше прежде у нас теперь! – и хлопает в ладоши.

Глава 2

В ловушке и на свадьбе

– Что-что? – чувствую, как у из моего лексикона пропадают все цензурные слова. Такого поворота я точно не ожидал.

Хотя… мне ли не знать, что криккенеры поступают весьма странно и мыслят очень нестандартно? Через минуту прихожу в себя и даже фыркаю. Мне уже не привыкать: меня и клан собственный предал, и повстречал криккенера, создавшего Аэйровию, и любимая мачеха пыталась убить, и Лина ушла, и… – в общем, да чего там только не было. Я не думаю, что у меня остались силы поражаться чему-то. И назначение меня на новый пост больше разозлило, нежели удивило. Остается лишь ругаться про себя крепкими словечками…

– Ребятушки, глава наш новый нуждается в покое теперь. Не задорен он по час сей. Бишь тоби убраться всем и не появляться! – махает рукой Эй… Да как его зовут-то? Ненавижу имена мертвяков: с первого раза их запомнить не получается. – Прорицателем не надобно быть, бишь тоби предугадать последующий вопрос твой. Уши лишние удалены. Надеждой согреваю себя, чтоб о слухающих стенах миф шуткой был. Не задорно, а то не задорно, однако.

– Я сейчас только хочу убить тебя, – только и могу прорычать.

– Задорно, задорно, молвишь ты как! Не серчай, лучезарный наш, уж так. Не плохо все на деле самом. Задорнее и веселее буду я тебя, хоть и помер давно-давным. Ну-ну, брови-то нахмурил, экой важный, досада-то какая! – да, он издевается. – Покоен будь. Возможность величайшая предоставлена тебе: главой нашей быть, котятки-то не все лелеют об этом даже. Претворить мечту в жизнь свою желаю. Деять однако надобеть не враскид, а за одно другим. Бишь тоби начала для нужна нам мясо-железяка, всех бы нас возглавить бы которая могла. Покоен будь, другоредь молвлю! Помидоры гнилые, тапки тяжелыя, стрелы ядовитые, мечи вострые – все, летит все в слугу покорного, бишь тоби в меня. Кумекай так: задорно это все! Варианты ежели другие были, не беспокоили бы тебя мы. Но не существовало их! Не задорно, не задорно вышло! Ну, не сумели найти мы больше даэйгоров, не сумели: они все не были здесь, – криккенер разводит руками. – Бишь тоби сообразить ты можешь, не нашли замены мы тебе?

– Допустим, я понял тебя. А если я откажусь? Не захочу быть вашим предводителем?

– А разница где? Не хочешь – не хоти, Зиждителя ради. Но… – мертвяк достает из кармана связку ключей и бряцает ей. – А задорно, да? Феликсе при, мудром батьке, и Блоурэн сумасбродной настежь дверка в низины распахнута была. Но скумекал так я: не задорно будет оставить так все. Бишь тоби, замочков двадцать навесил кузнец наш родный, а потом ключиком клац-клац такой я, – и одним из ключей закрывает невидимый замок. – И дверка заперта уж. Вывод делаешь ты какой?

– Я в ловушке, – обреченно отвечаю этому криккенеру. – На поверхность я не могу переместиться из замка. Но не за его пределами. Но, к сожалению, единственный выход ты запер, – а затем начинаю мозолить себе лоб. – Послушай, Эй…

– Эйрефор. Непосильно коли запомнить уж, зови Мишей, не против человечьих имен я.

– Эйрефор, тебе не кажется, что твоя цель – выражаясь по-астральному, утопична? Почему криккенеры с даэйгорами вдруг должны пойти за тобой?

– За мной, светоносный наш, не пойдут. Их поведешь ты. Поведал Феликс мне, уходя: «Эйри, скоро наступит…тупая шутка… переломный момент…бла-бла-бла… когда на защиту людей снова становятся даэйгоры… тупая шутка… а криккенеров род человеческий начинает раздражать… Бла-бла-бла… и опять по тому же кругу. Я видел это множество раз…бла-бла-бла… Этот замкнутый круг пора бы разорвать…тупая шутка.» Что-то в роде этом, бишь тоби время не шибко дурное, картошку заставить чтоб клубнями вверх расти. Не-не-не… Это не задорно. Задорнее будет, прорастут ежели ботва да клубни в бок.

– Я, конечно, понимаю, что криккенеры и мозг – несовместимые вещи, – набираю воздуха в грудь и глубоко вздыхаю. – Но все же… тебе не казалось, что клубни неспроста растут вниз? И что в конце концов, у меня есть работа, свои дела и свое личное время?

Эйрефор фыркает:

– Задорнее быть нужно, задорнее, Аллариан! «Работа, дела, время» – передразнивает он меня. – Нет поныне этого у тебя. Глава и начальник ты наш отныне. Должен ты нами, нечестивыми, руководить. Картошку ежели так расти оставить, веселья не сыскать. Бишь тоби не уверить тебе меня решение переиначить, – говорит криккенер с ожесточением. Затем проходится по залу и смягчает тон. – Коли сложно свыкнуться тебе с работой новой, на порах первых сидеть ты можешь, не делая ничего. Ни-че-го! Себе вообрази, что ты – кукла фарфоровая ряженая, под стекло поставленная. Задорно, да? Бишь тоби я пока – короносец подлинный. Но в раж войдешь – уступить изволю. Не падкий я на власть отнюдь. Скумекай ты, скумекай! Задорно выйти должно, коли криккенеры будут с даэйгорами заодно. В Астрале ведь незыблемом не воюют расы так ожесточенно. А мы? Мы хуже чтоль их? Не задорно, не задорно, однако. Крушить да громить надоело! – Эйрефор умолкает и махает на меня рукой. – Что гутарить мне с тобой? Непонятливый ты, не задорный, однако. Узреть ты должен сам. Не прозреешь коли – от старости в ящик сыграешь.