Проклятый род - Руслан Валерьевич Дружинин

ведь рядом всегда было слишком много смертей. Стоило кому-то взглянуть на молодую охотницу, признаться ей в страсти, как он немедленно умирал страшной смертью. Она никогда не была любима. В племени Владу называли не иначе как проклятой Одинокой Волчицей. Влада с детства слыла красавицей, но с каждой новой смертью в её глазах копилась жестокость. Охотники боялись приблизиться к ней, не то что начать разговор о залогах. Среди подруг Влада всё больше становилась изгоем.

Серко обхватил голову и сокрушенно поник – лучше бы той ночью в убежище он не спрашивал мать о проклятье сестры!..

…

Сторожить у костра Серко остался один. Тяжёлые мысли ворочались в голове, ему было стыдно за каждое колкое слово. Ни за что на свете он не хотел больше видеть во взгляде Влады обиду и боль.

Но тишина успокоила душу – за всю ночь ни единого звука и даже звери не подходили к стоянке. Серко устроился на своём месте, а жар от углей незаметно погрузил его в сон.

Он снова был волком. Дыхание смешалось с рвущейся из сердца яростью. Лапы взметнули снежное крошево и тело серой стрелой пронзило метель. Он чувствовал во рту вкус собственной крови – знакомый, бодрящий, заставлявший жить! Жертва рядом, снег отмечен цепочкой красных следов, далеко не уйдёт! Но вдруг ночь отступила – перед Зверем до самых небес всколыхнулось жаркое пламя. Огненная стена затмила свет звёзд и сияние луны. Вблизи раздался знакомый горестный вой. Шкура серого волка немедленно вспыхнула и загорелась.

Серко резко выдохнул и проснулся, будто боль обожгла его наяву. К боку прижималась Волчица. Влада забралась под одеяло и свернулась возле живота Серко как ребёнок.

– Ты чего? – шепнул брат, даже не зная – спит она или нет? Сестра не спала.

– Холодно. В Тепло хочу.

Только сейчас Серко ощутил, как щиплет кожу мороз. Ночь правда оказалась холодной – даже холодней, чем он думал. На ресницах заблестел иней, костёр на стоянке угас, лишь под углями ещё слегка тлело. Влада поёжилась, прижалась к Серко теснее и в бок ему упёрлась жёсткая рукоятка.

– Сколько ты носишь с собою ножей? – спросил брат. Когда речь шла о холоде – совершенно не важно, кто готов поделиться Теплом, но эта ночь не грозила им смертью. Охотники Нави переживали возле костра и куда более суровые ночи. В такое спокойное время в Тепло друг к другу приходили только любовники, намекая на близость, или те, кто хотел помириться.

– С собою восемь. В логове ещё пять…

– Не доверяешь винтовке? Мне-то казалось мать скоро отдаст тебе «Пера». Ты хорошо стреляла, даже после промаха на Одиноком Озере.

«Пера» была десятизарядной винтовкой Матери-Волчицы. С ней она основала новое логово, с ней прошла долгий путь со скитальцами, и это была не обычная снайперская винтовка – оружие украшала резьба из ветвистых узоров и надёжные обереги. Заговорённая винтовка промахнулось только однажды, когда, спасая брата от смерти, из неё стреляла сестра.

– Патронов не найти, ухаживать трудно, мешается в драке, – начала перечислять Влада недостатки винтовки. Во многом она оказалась права: встретить такое оружие – само по себе было редкостью. С первого дня Обледенения прошло много Долгих Зим и всё, что осталось –либо испортилось, либо стреляло из рук вон как плохо. Патроны ценились не просто дороже еды – их вовсе не было. Даже во время охоты или защиты земель, Навья Стража всё чаще пользовалась ножами и почти не стреляла.

Однако, зная всё это, Влада всё равно лукавила. В далёких землях стрелять было необходимо, ведь ходить за сказами – дело опасное. На дороге Навь не поджидала друзей.

Серко взял из логова самозарядный карабин – почти новый. Подражая матери, он вырезал руны на ложе и возле приклада, но имени оружию не дал: оно не стреляло в людей и достойно себя никак не проявило.

– Когда-нибудь придётся начать: пуля всё равно сильнее ножа, – с полной уверенностью сказал он.

– Но не тише… – шепнула Волчица, прижимаясь к его боку покрепче. Серко тут же ошпарила мысль, что Влада забралась под одеяло, только чтобы ему отомстить. Возможно, что в руке у сестры сейчас нож, готовый к удару! Серко мигом вскочил и откинул общее одеяло. Руки Влады оказались прижаты к груди, а в ладонях ничего не было. Бросив на него хитрый взгляд, молодая Волчица давай потешаться:

– Видел бы ты свою харю! Ой, остолбень! Ну и дурень!

Серко смутился и точно застыл как столб возле лёжки. Влада подтащила тёплое одеяло себе, уселась на него сверху и правда достала нож. На всякий случай Серко отошёл на другую сторону от кострища. Солнце всходило и пришла пора собираться в дорогу. Пока он проверял свою заплечную сумку, сестра старательно резала слишком разросшиеся, по её мнению, волосы. Без всякой жалости она кромсала ножом и отбрасывала прочь пепельно-серые пряди.

– Ведьма найдёт – всю жизнь тебе испоганит, – пошутил Серко, но в ответ удостоился только колкого взгляда. Только одну прядку на голове Влада никогда не срезала и заплетала из неё тонкую косу на два луча. В волосах жила душа человека и остричь их полностью – считалось в племени большим горем.

А ведь ещё пару Зим назад Влада носила длинные, красивые волосы. Тогда сестра заплетала их в косу как положено – натрое. Однажды Серко даже видел, как Мать-Волчица сама расчёсывает дочери волосы, притом с лаской приговаривает какие-то из женских заклятий. Три пряди волос в той косе – означали единство Нави, Яви и Прави. Но теперь Влада что-то отринула