Проклятый род - Руслан Валерьевич Дружинин

с благодарностью выслушают каждое слово. С приходом весны новости очень ценятся в логове. О найденных общинах людей Навь хотела узнать, как можно скорее. Особенно отец – он искренне радовался любому известию о Тепле человеческом, но мать лишь мрачнела, а взгляд её холодел. Она расспрашивала строго и коротко, узнавала лишь самое главное: сколько людей в новой общине, что они делают, много ли мужиков? Волчица прикидывала, не грозят ли роду чужие? Эта тревога не нравились Владе. Она была Навью – охотником, живущим по укладу отцов, верующим в двоедушие. Когда мать научила её убивать человека, Влада думала, что теперь будет лишь нападать, забирать всё, что понравится и оставлять за собой только пепел и дым, руины, да остывшие трупы. Но, оказалось, её учили одному – защищаться, быть такой же осторожной, как любой зверь возле Тепла человеческого. Учили обуздать свою дикую душу, подчинить её желанию выжить. Даже сейчас Владу передёрнуло от суровых материнских запретов.

От вида беззащитной деревни у неё закололо кончики пальцев. Влада стала быстро нашёптывать Серко свои мысли, пока те ещё будоражили сердце:

– Домов всего пять, частокола нет – деревня открытая. Пять домов – это пять крепких мужчин… Ну, может мужиков и не пять, но не боле десятка, остальные-то бабы! Кто на сносях, а кто с детьми возится. Если стая в тридцать голов зайдет с трех сторон, то им не отбиться! Прижмём оседлых к реке и делай с ними всё, что захочешь – хоть в полон бери, хоть режь их, хоть в реке утопи насмерть! В деревне много еды: рыба точно есть – вода рядом. Община года два-три выживает, а значит с запасами, река их кормит! В последний день лета мы можем…

– В последний день лета ты в норе посидишь, – бесцветным голосом ответил Серко. – Наш род давно не ходит в набеги – из-за отца, из-за деда, из-за Девятитравы, наконец из-за места, где теперь наше логово.

Влада тяжко вздохнула, словно у неё из рук вырывали счастье:

– Мы больше не Навь, – горько сказала она.

– Ну, это пустое, – ответил брат. Он привстал и наконец посмотрел на общину возле реки. Из дома, за которым они наблюдали, вышла женщина и окликнула девочку на лужайке. Мать торопливо завела ребёнка внутрь избы и с тревогой оглядела вершины холмов. Баба не могла видеть Навь, но сердцем чуяла нехорошее. Старые охотники Навьего племени говорили, что людские матери порой лучше собак чуют скорый набег. Набег – жуткая резня, которой сейчас так не хватало юной Волчице.

– Мы живём по заветам праведных предков, верим Ведам и гаданиям рун, почитаем Богов и по укладу ступаем, – задумчиво молвил Серко. – Лишь токмо в набеги не ходим – это больше не надо. У нас есть всё…

– Нет, не всё, – ответила острым взглядом сестра. – Мать наша треклятое убежище отыскала – сытое, запасов полно, и сама стала оседлой! Уж двадцать Зим держит род на одном месте, словно на тугой привязи! Набеги для Нави – не только добыча! Набеги почитают дух волка внутри! Набеги делают нас теми, кто мы есть! Набеги Зверя кормили, а теперь мы просто сытые, разжиревшие псы!

– Нельзя двадцать Зим прожить на запасах, – с грустью напомнил Серко. – Ты сама знаешь: склады опустели. Только охота в лесу кормит племя. Пока ходим за сказами, сама видела, как оседыши плохо живут. Мы-то спрятались – убежище нас бережёт от Долгой Зимы. Старшая логово отыскала – и то великое благо для рода. Может мы и не режем людей понапрасну, а не перестали быть Навью. Мы спаслись. А другие из Навьих родов?

– Кто знает. Других мы не видели очень давно, – задумчиво сказала молодая Волчица. – Мор, наверно, убил их.

– И не только их: людей в Яви тоже осталось не много. Стоит ли тогда набег затевать, в угоду заветам? Охотиться так, как охотились до Моровых Зим?

– Стоит ли тогда жить с Волком внутри? Держать дух в плену собственной крови?! – огрызнулась вдруг Влада. – Отпущу на волю Зимнего Зверя, сколочу избу, нарожаю детей! Всю жизнь буду жрать рыбу, пока не сдохну!

Она говорила с такой яростью и болью в глазах, что Серко изумился. Слова Влады открыли муку Волчицы, о которой в племени знали не многие.

– Будет тебе стенать и заламывать руки – эта дорога не наша. Мы лишь гошем зашли поглядеть, как живут здесь оседлые, – поднялся на ноги брат. – Пора в логово возвращаться и донести сказ нашей матери.

Не тратя больше времени на рассуждая, он начал собираться в дорогу. Влада присела рядышком и вдруг положила голову к нему на плечо – такая нежная тоска была ей не свойственна и Серко насторожился.

– Давай ещё день в пути побудем? – предложила сестра. – Пройдем чуть подольше, может и увидим побольше? Село в пять дворов – это сказ невеликий…

– Отец велел через четверо суток вернуться. Два дня мы в пути, два дня на дорогу обратно. Мы и так много видали. Помнишь сколько дымов?

– Двадцать восемь, – буркнула на плече Влада. – Токмо лес, да дымы над вершинами сосен – всё что знаю. Эта деревенька – первое Тепло за весну, так близко мы целый год никого не видали. Мало мне этого: мир большой, а мы всё по окраинам логова топчемся. Давай дальше пройдём?

Серко ответил не сразу – он поднял лицо к серому небу и невольно нахмурился. Весеннее солнце изо всех сил пыталось пробить полог хмари, но всё ещё было тусклым – к вечеру жди крепких морозов.