Энергия жизни. Как изменить метаболизм и сохранить здоровье - Кейси Минс

Сара, 36-летняя женщина, которая обратилась в отологическую клинику, измученная трудноизлечимой мигренью, приступы которой случались более десяти раз в месяц. Поскольку для этого изнурительного неврологического заболевания могут быть характерны головокружение и слуховые симптомы, больные часто попадают в это специализированное отделение, пробираясь через лабиринт врачей разных специальностей. После десятилетия тяжелых приступов мигрени мир Сары резко сузился. Вследствие своей инвалидности она в основном проводила время дома, и ее существование определялось ее самочувствием. Она была настолько чувствительна к свету, что всегда носила солнцезащитные очки и ходила с тростью из-за воспалительного артрита. Рядом с ней всегда была собака-поводырь.

Изучив сотни страниц ее медицинских карт, отправленных по факсу, я обнаружила, что в течение последних лет она обращалась к восьми специалистам в надежде избавиться от постоянных и болезненных симптомов. Невролог прописал ей лекарства от приступов мигрени. Психиатр рекомендовал ей селективный ингибитор обратного захвата серотонина (СИОЗС) для лечения депрессии. Кардиолог дал лекарства от гипертонии. Специалист по паллиативной медицине назначил лекарственные средства от непрекращающейся боли в суставах. Несмотря на все эти рекомендации и лекарства, Сара продолжала страдать.

Осторожно пролистав документы, я почувствовала себя подавленной. Что еще я могла предложить этой женщине, чего она не пробовала?

В ряду своих обычных вопросов о мигрени я спросила, попробовала ли она диету для устранения мигрени. Она не слышала о такой диете. Это меня удивило. В наших клиниках можно было найти печатные памятки на эту тему, чтобы давать их таким пациентам, как она. Но диетологические вмешательства… не казались моим коллегам достаточно результативными, чтобы о них упоминать. Вместо этого ее отправили на анализы, сделали дорогостоящую компьютерную томографию, прописали психотропные и другие лекарства – одно за другим. Она заметно погрустнела, слушая, как я рассказываю об обнадеживающих возможностях диеты, исключающей продукты, провоцирующие мигрень. Если бы такая обыденная вещь, как еда, могла помочь, говорил язык ее тела, медицинские работники давно бы ей об этом сказали. Она пришла за еще одним лекарством.

Я не в первый раз столкнулась с подобным сценарием. Пациенты часто приходили с не поддающимися лечению хроническими заболеваниями, неся с собой стопки бумаг. Но Сара была слишком молода для таких страданий, и ее так часто и безрезультатно перебрасывали от одного специалиста к другому, что в ее случае сбой системы был особенно очевиден и удручающ. Она была больна и чувствовала себя все хуже, страдая не от одного, а от нескольких хронических заболеваний. Она еще не догадывалась (но это было очевидно для меня), что срок ее жизни почти наверняка сокращался. Она была разочарована полученным уходом, но все еще зависела от него – даже цеплялась за него.

Я пыталась скрыть свой дискомфорт. Вправе ли я выписать еще один рецепт, не убедив Сару попробовать несколько простых стратегий, подкрепленных убедительными данными? Мой желудок буквально сводило от осознания того, что очередное лекарство не станет той волшебной таблеткой, которая радикально изменит ее жизнь. Мы с ней могли бы сыграть по правилам: понадеяться на новое лекарство, встретиться на повторном приеме через шесть недель, посмотреть, как оно работает, и расстаться, успокаивая себя, что мы сделали все, что могли. Но на каком-то уровне мы обе знали, что причиной болезни Сары, мучающей все ее тело, является не «недостаток лекарств».

Я могла бы сделать то, что делали другие врачи, которым была доверена забота о ней, – и то, чего все явно от меня ожидали: поставить диагноз в соответствии с симптомами, исключить серьезные угрозы для жизни, выписать рецепт, ввести коды для выставления счетов и двигаться дальше. Это была бы респектабельная медицинская практика. Но Сара и другие сложные случаи, подобные этому, заставили меня искать иные подходы к лечению, смотреть в будущее и задаваться вопросами о причинах появления всех этих симптомов.

Снимая слой за слоем: что вызывает болезнь?

Невидимое воспаление: везде и сразу

Если вы в чем-то сомневаетесь, всегда начинайте с вопросов. И в случае с Сарой очевидным стал такой: были ли ее заболевания действительно разными, или их что-то связывало, чего я и мои коллеги не могли заметить?

Просматривая ее анализы, я заметила, что у нее повышен один из маркеров воспаления. Я смутно припоминала, что в медицинском колледже мне рассказывали, будто бы этот показатель повышен при таких заболеваниях, как диабет и ожирение. Я отметила, что у Сары также был воспалительный артрит. Здесь имело место хроническое воспаление. Поэтому я задала еще один вопрос: может ли воспаление провоцировать мигрень? Удивительно, но быстрый поиск в PubMed[1] предложил более тысячи научных работ, связывающих эти два факта.

Я хорошо знала, что воспаление – это отек, жар, покраснение, гной или боль, возникающие, когда иммунные клетки устремляются к месту травмы или инфекции. Все эти симптомы полезны: они указывают на то, что происходит надежная и скоординированная защита, направленная на сдерживание, устранение и заживление поврежденных или находящихся под угрозой тканей. Иммунная система всегда ищет все чужеродное, нежелательное или вредное и реагирует таким образом в течение нескольких секунд после обнаружения чего-то угрожающего. После того как проблема решена, иммунная система выключает воспаление и все возвращается в норму. Жар, покраснение, отек и боль проходят.

Но внешний осмотр Сары и другие лабораторные показатели сбивали с толку. У нее не было ни травм, ни какой-то явной инфекции, которую можно было бы заметить. Но ее воспалительная реакция была активна – и оставалась активной до такой степени, что наносила ущерб ее организму. Почему иммунная система должна оставаться настолько включенной и пребывать в постоянном состоянии тревоги и защиты – хронически воспаленной – вне острых ситуаций, тем самым разрушая ткани организма?

Когда я задумалась о том, что я лечила как лор-хирург, меня поразило одно: практически все это были воспаления. В медицине суффикс – itis означает воспаление, и в нашей практике были sinusitis, tonsillitis и так далее: синуситы, тонзиллиты, фарингиты, ларингиты, отиты, хондриты, тиреоидиты, трахеиты, аденоидиты, риниты, эпиглоттиты, сиаладениты, паротиты, целлюлиты, мастоидиты, остеомиелиты, вестибулярные невриты, лабиринтиты, глосситы и многое другое. Я была специалистом по воспалениям и даже не подозревала об этом! Будучи лор-врачом, я должна была потушить воспаление, где бы оно ни появилось: в ухе, носу или горле. Часто это требовало использования пероральных, назальных, внутривенных, ингаляционных и местных противовоспалительных препаратов – всевозможных средств для борьбы с иммунной системой, которая так сильно разбушевалась в этих органах.

Предположим, что лекарства не помогли, как это было с моей пациенткой с синуситом Софией. В этом случае мы можем перейти на следующий уровень лечения: хирургическое