Сборник Забытой Фантастики №3 - Эдвин Балмер

всю ночь, чтобы ясно осознавать свое бедственное положение, но при мысли о том, что случилось бы, если бы вы пропустили этот узкий проход, я поднялся на мостик и присоединился к Касвеллу. Я начал делать какие-то замечания по поводу счастливой случайности, которая благополучно привела нас в гавань, когда я увидел, что он не обращает на меня никакого внимания, а пристально смотрит на запад.

– В чем дело, мистер Касвелл? – спросил я.

– Понимаете, сэр, я не знаю, повлиял ли свет этого метеорита на мое зрение, но не могли бы вы рассказать мне, как мы сюда попали?

ГЛАВА II Заключенные

Пораженный странным вопросом Гордона Касвелла, я проследил за направлением его взгляда и с изумлением увидел, что вся ширина устья гавани была перекрыта естественным волнорезом, о который волны из открытого Тихого океана разбивались столбами брызг. В рифе не было видно никакого прохода, и я был в полной растерянности, чтобы ответить на вопрос Касвелла о том, как мы его пересекли. Пароход водоизмещением в тридцать тысяч тонн не летает, и даже с учетом высоты волн было трудно представить, что нас могло перенести через риф без посадки на мель.

– Где-то должен быть проход, мистер Касвелл, – сказал я. – Когда вы позавтракаете и вам станет легче, пожалуйста, возьмите катер номер три и исследуйте риф.

Пока второй помощник отсутствовал, пассажиры начали заполнять палубы, и многие выражали удивление по поводу замечательной гавани, в которую нас так удачно занесло. Черные скалы, которые не теряли своей высоты с увеличением освещенности, были не гладкими, а изломанны вертикальными швами через равные промежутки. Вся эта сцена напомнила мне какую-то картину, которую я видел, но не мог сказать где. Именно Ян Макфейн, родившийся в северной Шотландии, отметил близкое сходство между этими скалами и базальтовым образованием знаменитой пещеры Фингалла на Гебридских островах. Вертикальные расщелины, которые мы наблюдали, действительно были пространствами между огромными шестиугольными колоннами, простирающимися от поверхности воды до вершины скал без перерыва, создавая подобие гигантского храма, построенного для какого-то ужасного культа поклонения дьяволу.

На воде почти не было ряби, а ярус тысячефутовых колонн не был нарушен, за исключением того места, откуда все еще доносился оглушительный рев. Здесь появилась щель, образующая узкое ущелье, и зеркальная поверхность моря была разбита значительным потоком, который каскадом обрушивался на разбитые базальтовые глыбы. Было очевидно, что рев, который мы слышали, исходил от огромного водопада, скрытого от нашего взора в глубине каньона.

Касвелл вернулся в полдень. Его отчет только усилил наше недоумение. С тремя людьми он высадился у подножия утесов, где к ним примыкал южный конец рифа. Приказав катеру следовать за ними на некотором расстоянии от скал, они пошли на север вдоль сломанных вершин базальтовых колонн, похожих на те, из которых были сложены скалы.

Примерно на полпути вдоль рифа они были остановлены потоком воды, текущей через барьер в открытое море, и были вынуждены подать сигнал катеру, чтобы он их подобрал.

Снова высадившись на северной оконечности рифа, они вернулись к центральному потоку, не обнаружив никаких следов прохода. Проток был слишком узким, чтобы позволить пройти такому судну, как Шах, даже если бы вода была достаточно глубокой, что, очевидно, было не так.

Они пересекли риф, который был около двухсот ярдов в ширину, и посмотрели на открытый Тихий океан, все еще вздымающийся длинными валами – последствия шторма прошлой ночи. Они вернулись к Шаху в полном замешательстве.

Выслушав отчет Касвелла, я подумал, что лучше довериться пассажирам. Поднявшись на оркестровую площадку в большом салоне, я произнес короткую речь, в которой заявил, что "Шах Ирана" заключен в гавани, не имеющей выхода к морю. Как судно туда попала, я не мог объяснить, но вытащить его оттуда было невозможно ничем, кроме динамита, которого у нас, естественно, не было.

– Нет никаких возможных причин для тревоги, леди и джентльмены, – сказал я. – Шах обеспечен провизией для долгого путешествия и находится в полной безопасности в этой бухте. Как только будут приняты необходимые меры, я отправлю экспедицию вглубь материка к ближайшему поселению, где есть телеграфные или радиотехнические средства. К сожалению, наше собственное радио повреждено так, что его невозможно отремонтировать. Самое позднее через несколько недель прибудет спасательный катер с необходимой взрывчаткой для освобождения Шаха, и я думаю, что могу обещать вам всем некоторое развлечение, когда начнутся взрывы. А пока я надеюсь, что все сделают все возможное в этой безнадежной ситуации.

Раздались аплодисменты, и когда они стихли. Профессор Смиттон встал и попросил разрешения задать вопрос Второму офицеру.

– Не будете ли вы так добры описать природу пляжа вдоль барьерного рифа, мистер Касвелл, – сказал профессор.

– Дело в том, – сказал Касвелл, – что по обе стороны рифа нет никакого пляжа. Камни уходят прямо в воду.

– Еще один вопрос, – сказал профессор. – Правильно ли концы рифа прилегают к скалам? Я имею в виду, – объяснил он, улыбаясь очевидному замешательству Касвелла, – камни плотно прилегают друг к другу?

– Нет, сэр, это не так, – ответил он. – Они очень сильно разбиты с обоих концов.

– Все сходится! – удовлетворенно воскликнул профессор. – Я думаю, что смогу объяснить тайну нашего здесь появления, даже если я допустил небольшую, хотя и вполне простительную ошибку с парашютом, – и он вежливо улыбнулся своей аудитории. – Когда "Шах" вошел в гавань, рифа там не было!

– Не было? – воскликнул я.

– Совершенно верно. Отсутствие пляжей и несогласованное, извините, я должен сказать, сломанное состояние концов рифа показывают, что он недавно был поднят над водой. Парашют, прошу прощения, метеорит был, по-видимому, около сорока миль в диаметре, судя по области неба, которую он закрыл, когда коснулся нашей атмосферы. Если бы его состав был похож на состав большинства метеоритов, он весил бы около пятидесяти миллионов миллионов тонн. Вряд ли можно ожидать, что такая масса сможет ударить по земле со скоростью, возможно, триста тысяч миль в час, не вызывая широко распространенных сейсмических возмущений, которые волнами прошли бы через твердую поверхность от места удара. Именно эта рябь была в основном причиной шторма, который можно рассматривать как серию приливных волн, и именно эта рябь, или, скорее, одна из них, подняла барьерный риф и отрезала нас от океана – к счастью, после того, как мы вошли в залив!

Профессор собирался продолжить обсуждение своего предмета, когда в комнату вошел квартирмейстер и подошел к тому месту, где я стоял.

– Прошу прощения, сэр. Мистер Макфейн просил меня передать вам, что корабль тонет.

Во второй раз мы были очень близки