Сенсор - Ева Немеш

если все неприятности сложить

в эту секретную коробку?..»

    Какая же она маленькая!

        Реально –

            КНОПКА.

Сделка

«Турбин!

Почему отсутствовал?

Я же просила!

Весь класс третий раз ходил на прекрасную,

просто чудесную выставку

“Народная кукла. Вековая ретроспектива”.

А ты, интересно, где был?

Что, поважнее нашлись занятия?»

Тут мне захотелось ответить:

«Да плевать я хотел на ваши МЕРОПРИЯТИЯ!

Никогда ко мне с ЭТИМ не подходите

    и больше никогда по этому поводу –

        будьте так любезны –

            не звоните!»

Как-то раз папа так орал в телефон,

маме это не очень понравилось:

она посоветовала ему не брать трубку,

а если взял, НЕ ЛЕЗТЬ НА РОЖОН.

Я тоже решил НЕ РУБИТЬ С ПЛЕЧА –

мало ли чего наговоришь сгоряча,

к тому же НА НОСУ опрос & контрольная,

так что я, как мышь подопытно-подневольная,

поджал дрожащий хвост и пискнул осторожно:

«А проектом закрыть пропуск можно?»

Классная идею сразу одобрила –

правильно мы ей в открытках пишем:

    «Вы справедливая и добрая».

Говорит мне и ещё трём аутсайдерам:

«Ну что же. Решение найдено.

    С прогулявших –

        доклад “Куклы народов мира”

            и, конечно, поделка».

                И, очень довольная

                    выгодной сделкой,

объявила: «У меня всё. Свободны!»

Все рванули на волю, а мы, обрадовавшись,

что хоть на что-то годны,

отправились мастерить.

Жаль, не по зову сердца

и не в порыве вдохновения, а чтобы получить

ЖУРНАЛА

ВНЕКЛАССНОЙ

РАБОТЫ

одобрение.

Наплевав на все источники,

а также ценные советы и методические рекомендации,

я пошёл на поводу у своих,

возможно, не самых уместных ассоциаций.

Ладно, про мотивы и муки выбора рассказывать не буду,

скажу лишь то, что принёс в школу куклу вуду,

которая произвела такой фурор,

что слава о её мастере гремит до сих пор –

    то есть уже два – стоп, нет – три дня

        все пальцем показывают… да, на меня.

Но такое пристальное внимание ничем не оправдано,

ведь на самом деле у меня аж два соавтора.

Первая – художница с воскресной ярмарки мастеров.

Она продавала бусы, кукол и одеяла из лоскутов.

Вот у неё я и купил мягкую

и не очень дорогую игрушку –

    человеческого вида (в костюме и в ботинках)

        зверюшку.

Это был какой-то грызун –

может, суслик, может, бурундук.

Так вот.

Отрезаю я ему хвост,

и тут за спиной папа:

«Чем занимаешься, друг?» –

типа, поймал за чем-то не очень хорошим,

а я, ничуть не испугавшись,

спокойно говорю:

«Предположим, что это

образец колдовского атрибута южноамериканских – обычно перуанских – индейцев,

а также некоторых африканских племён

    периода рабовладельцев,

или, проще говоря, ритуальная кукла.

Просто задали в школе».

Папа сначала нахмурился, потом заорал:

«Они там совсем с ума сошли, что ли?»

Потом он схватился за телефон –

собрался развить БУРНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ,

но я быстро успел объяснить, что это сюрприз,

    ну, типа,

        моя САМОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.

Папа махнул рукой и пошёл досматривать сериал,

но скоро вернулся и неожиданно сказал:

«И кого она изображать будет?»

Я сказал, что врагов у меня, в принципе, нет,

    значит, проклинать некого, –

        примерно таким был мой ответ.

Папа покрутил бесхвостого суслика и так, и эдак,

постучал пальцем по его ботинкам,

    поправил пиджак,

внимательно посмотрел в его пластиковые глаза:

они так блестели, что, казалось,

скоро вытечет настоящая слеза.

«А если так?» – предложил он,

приложив пушистый хвост к макушке.

Это стало началом перерождения игрушки

в очень интересный объект, увидев который,

классная сказала:

«О нет!

Турбин, это как понимать надо?»

Я честно ответил: «Поделка к докладу.

Образец колдовского атрибута южноамериканских –

обычно перуанских – индейцев,

а также некоторых африканских племён

    периода рабовладельцев,

или, как у неспециалистов принято называть,

кукла вуду».

Классная стукнула по столу:

«Хватит! Я это слушать не буду!»

Дав сигнал замолчать и надев воображаемые перчатки,

она положила несуслика в прозрачный пакет

    (как в детективах нож, на котором остались

        преступные отпечатки),

взяла меня за руку и говорит:

«Пойдём-ка к директору, он разберётся».

Ну, пришли.

Сначала неинтересно:

Пал Иваныч постоянно смотрит на часы,

    а классная мнётся.

Вместо того чтобы чётко сказать, что её не устроило,

она кладёт пакет на стол и очень трагически произносит: «Стоило…

Стоило позволить широко трактовать тему,

как Турбин, следуя не знаю чьему –

будем разбираться – примеру,

принёс вот это безобразие.

Вы меня, конечно, простите,

но это какая-то больная фантазия».

Директор морщится:

«Турбин, поясни. Что-то пока не разберусь».

Вздохнув, шпарю уже наизусть:

«Перед вами образец колдовского атрибута

южноамериканских –

    обычно перуанских –

        индейцев,

а также некоторых африканских племён

    периода рабовладельцев…

Это кратко.

А если подробней,

    то я в докладе своём…»

        Директор перебивает:

            «Спасибо, понятно.

                Так а проблема-то в чём?»

Классная берёт за шею несуслика

и страшно шипит:

    «Взгляните! Всё ж понятно сразу!»

Пал Иваныч пожимает плечами:

«Лично я вижу соседа,

    который меня топил

        три раза.

И вы, получается, тоже с этим типом знакомы?

Нет?! Эх!

Вас бы, Нина Андреевна, в наш подъезд старшей,

а лучше того – в управдомы.

Так, у меня пять минут.

Из района важный звонок.

Всё, Турбин, иди.

А то опоздаешь на второй урок.

И у меня к тебе большая просьба:

давай без колдунов и вампиров.