Шорох Дланы (СИ) - Горбова Полина

Он почти не дышит.

Лица пришельцев состоят из множества геометрических граней, изумительно переливающихся под электрическим освещением. Рион смотрит с восхищением и сковавшим тело первобытным ужасом.

Один из пришельцев, слегка наклонив голову, поднимает руку, сжатую в кулак, и стреляет из предплечья шариком, плотно врезающимся в кожу одному из бесстрашных, подошедших близко, гехенцев. Вспыхивает золотистое ядро устройства, и мужчина втягивается в точку.

Секундное замешательство толпы сменяется визгом. Остальные пришельцы следуют примеру первого и методично расстреливают несколько десятков гехенцев.

Рион ничего не понимает.

Командир вскидывает руку, и все четверо возвращаются на борт. Как только корабль приподнимается над землей, из шлюзов сыпется рой беспилотников, похожих на темно-серые пули. Ударяют лазеры. Дроны проворачиваясь, разрезают и поджигают все в пределах досягаемости.

Загорается куст. Рион выползает из укрытия и ползком добирается до перевернутой повозки на перекрестке. Озирается: на улице свалено около сотни окровавленных тел, отовсюду слышны страшные вопли и стоны, вдалеке виднеются вспышки и грохочут взрывы. В минутном порыве он хочет выбежать и помочь раненым. Над городом щебечут птицы. Свистит, и к ногам Риона, собравшегося покинуть укрытие, падает тело красного многокрыла с развороченной грудной клеткой. Он в ступоре глядит на опаленное, изуродованное тельце, раскрытый в последнем крике клюв, распластанные крылья. И остается на месте.

Никому я не помогу. Лишь попаду под луч и останусь лежать, продырявленный и остывающий, потративший последние минуты на бессмысленный героизм.

С угла перекрестка заметен массивный фронтон дома Кайя, его приемной семьи, нетронутый, целый. Появляется росток надежды. Рион срывается с места и едва успевает затормозить, когда над улицей повисает дрон. Как глаз, на него уставлено окошко генератора.

Лазер бьет прямо над головой. Кто-то сбивает Риона с ног и прижимает к земле. Осколки стекла и камня брызжут в стороны, больно ударяя по спине. Закладывает уши.

— Ты бессмертный? — орет Лаен, бешено вращая головой.

Рион судорожно цепляет его за локоть и шепчет или, кажется, что шепчет, а на деле кричит:

— Има с тобой?

— Я здесь! — взволнованное лицо девушки показывается из-за огромного обломка стены.

Лаен с Рионом, пригнувшись, подскакивают к ней.

— Что происходит? — стараясь бодриться, спрашивает Има. — Где родители?

Она вытирает непроизвольные слезы подолом грязного палевого платья.

На волевом лице Лаена — горечь, он не отвечает, лишь обнимает сестру крупными сильными руками.

— Рион, что-нибудь сказали по радио?

Рион потирает переносицу и пытается побороть подступившую головную боль. Во рту сохнет. Он ничего не соображает. Голос Лаена теряется в пустоте.

— Рион!

— Да? Что?

— Нужно уходить! Вставай! — Лаен подает руку, но Рион встает сам.

На улице царит хаос. Надвигается ночь. Вечерний сиреневый свет разрывают ярко-красные лазеры. Кто-то бежит, пытаясь выбраться из города, кто-то падает, пораженный смертоносным лучом. Полыхают здания.

Спотыкаясь через обломки, Рион идет следом за Имой и Лаеном, стараясь держаться поближе к стенам.

— Выйдем из города и спрячемся в лесу! — говорит Лаен.

Снизу нарастает гул.

Дрожит земля.

Плохое предчувствие настигает Риона.

— Берегитесь!

Поверхность встряхивает небольшой толчок. Затем — сильнее. Рион пошатывается, но не падает. Има вцепляется в руку брата. Следующий удар сбивает с ног. Рион перекатывается на спину и кашляет, наглотавшись пыли. Поверхность с грохотом расходится по швам, трещины ширятся, дома-сферы с оглушающим грохотом погружаются под землю. С одного из зданий откалывается скульптура и обрушивается, отрезая его от семьи, с громом поднимается в воздух грунт.

— Лаен! — зовет Рион, приподнявшись на локтях. — Има! Где вы?

Никто не отзывается. Застлавшие атмосферу пыль и сажа не позволяют разглядеть очертания дальше вытянутой руки. Невозможно дышать. Глаза, залитые потом, жжет и щиплет. Рион пытается встать и чуть не срывается в расщелину. Успевает ухватиться за острый край выбоины и подтягивается, царапая пальцы. Земля качается, он валится, затем встает, держась на полусогнутых ногах, твердь ускользает, и он снова падает.

— Вы слышите? Лаен? Има? — кричит он, срывая голос.

Тряска обрывается.

Город продолжает оседать. На поверхности остаются лишь купольные полупровалившиеся крыши. Рион опускается на колени.

Скорее всего, они погибли, думает он холодно, неосознанно. Их могло задавить скульптурой, могли упасть в провал. Нужно уходить.

И осекается. Нет, я не знаю наверняка!

До полуночи он бродит по городу, подолгу обходя трещины. Пытается разобрать завалы, прислушивается, зовет. В душе зреет давящее чувство утраты. Мир разрушился за несколько часов. А может… Лаен с Имой могли уйти в лес, подумав, что его, Риона, завалило обломками. Круто развернувшись, он бежит на восток, к хвойнику.

Но когда подходит к опушке, понимает, что никого не найдет. Густой дремучий лес, как бездна, не пропускает постороннего света и звука. Массив стоит особняком. Безмолвие нарушают только скрип кружащихся крон. Рион, пораженный тишиной и покоем, несколько минут смотрит на высокие стволы. Лес, живущий размеренно и бесконечно долго, просто не замечает того, что произошло.

Недалеко впереди дерево свисает в западину. Наружу выступают многочисленные волнистые корни. Устроившись в яме, как в колыбели, Рион переводит дух.

Завтра вернусь в город, решает он и, прикрыв лицо предплечьем, отключается.

Ничего не снится. Между ночью и рассветом проходит меньше доли секунды. Будит лязг металла. Вывернув голову, Рион выглядывает из укрытия. Бряцая суставами, приближается пришелец. Машина подходит совсем близко, издавая дробный писк. Рион прикрывает трясущиеся веки и старается дышать как можно тише. Притворяется мертвым.

Шаги затихают.

Что-то щелкает.

Рион понимает, что перед ним застывшее лицо пришельца.

— Пошел…

Он пихает врага ногами и, хватаясь за корни, вылезает из западины. Пришелец отталкивается от земли, разрывая мох, и в один прыжок преодолевает расстояние до Риона, догняет, сбивает и, поставив ногу на грудь, придавливает к земле.

— Хороший экземпляр, — произносит он на чистом гехенском и стреляет из предплечья.

Плечо обжигает.

— Подонки!

Эллипсоид с золотистым ядром врезается в кожу и вспыхивает. Тело уплотняется, сжимается и разворачивается по спирали обратно. Рион приземлятся на четвереньки, долго отрывисто дышит, подавляя приступы рвоты.

Со злостью отдирает и швыряет устройство. Потускневшая железка откатывается в угол и звякает.

В кромешной тьме под руками ощущается холодный каменный пол. Разогнувшись, Рион нащупывает шершавые стены, проходится по периметру, на ощупь, и заключает, что находится в квадратном замкнутом помещении, а точнее, в плену. В плену у неизвестных и неизвестности.

3

Мира резко открывает глаза. Она кричит и задыхается. В ушах звенит. Пижама прилипла к мокрой спине. Она осматривает комнату, будто оказалась в ней первый раз. Одеяло и подушка валяются на полу, простыня — скомкана. Через открытое окно врывается ветер и колышет гардину. В комнату просачивается утренний легкий свет, придавая белым стенам приятный нежный оттенок. Предрассветная тишина и прохлада постепенно возвращают в реальность. Эхо гнетущего сна отступает в подсознание, оставляя тупое оцепенение.

Прошло четыре года, а кошмары до сих пор терзают разум. В тот роковой вечер кар, падая, столкнулся еще с несколькими мостами, сработавшими как амортизаторы, позволяя относительно мягко приземлиться. Мира отделалась ушибами и сильным испугом. Отец сломал ногу и несколько ребер. Мира думала, что после происшествия все изменится, отношения наладятся, семейные разговоры больше не будут сводиться к взаимным упрекам. Ведь не сложись все так удачно, последними их словами друг другу могли бы стать желчные претензии. В больнице между ними произошел трогательный, но серьезный разговор, они обещали друг другу: отец — быть внимательней и обходительней, Мира — ответственней и собранней. Некоторое время так и было. Но все перечеркнул телефонный звонок.