Шорох Дланы (СИ) - Горбова Полина

— Нет, там беспорядок.

— Ты не рад меня видеть?

— Слушай, Мира… — Теодор тушуется. — Рад. Но сейчас не самое лучшее время. Я очень занят. Скоро второй запуск Кузнечика, полный аврал. Приходи позже, ладно?

А лучше вообще не приходи, мысленно добавляет Мира. Как всегда, работа превыше всего.

— Мы четыре года не виделись! Ты не звонил, не писал, никак о себе не напоминал! У тебя и пяти минут на меня не найдется? — Мира больше не может выдерживать его взгляд и высматривает Диего за поворотом. — Зря я пришла. Чего ожидала? Задушевной беседы? Ты хоть помнишь, что обещал?

— Мира, все сложнее, чем ты думаешь, — бормочет Даль.

Мира хватает его за рукав.

— Кто я такая? Откуда я взялась? Почему ты молчал?

Развинченной походкой приближается Диего.

— Теодор Даль? — кричит он издалека и ускоряется, переходя на бег. — Какая удача, что я вас встретил! Я летописец из отдела СМИ. Делаю проект…

— Вам к Соловейчику! — гаркает Даль. — Он у нас помелом метет!

Дверь сдвигается перед носом у Диего.

— Стой! — Мира колотит в дверь. — Открой живо! Ответь мне! Ответь!

— Что это с вами?

Возникает пауза.

Из ангара с правой стороны выезжают два лунохода и, приминая реголит, едут к горизонту.

По коридору идут две молодые лаборантки с отрешенными лицами. Диего спрашивает, где найти Соловейчика, и ему легким взмахом указывают направление.

Дверь в кабинет Константина приоткрыта. Инженер, свернув полное низенькое тело в позу лотоса, в тщетных попытках узреть гиперпространство, медитирует на кубах Хинтона.

Голова Диего просовывается в щель.

— Извините! — И ждет, пока Соловейчик отвлечется и повернет голову. — Здравствуйте. Меня зовут Диего Р. Альмокера, отдел СМИ Светоча. Вас должны были предупредить о визите.

— Должны были, — Соловейчик жестом впускает их в кабинет.

Первое, что видит Мира, — большая грифельная доска, полностью исписанная формулами.

— Чтобы развивать моторику, — отвечает Константин на невысказанный вопрос о том, почему доска не электронная. — Писать полезно для ума. Мы не виделись раньше? Ваше лицо кажется знакомым.

Диего всматривается в формулы и не понимает ни аза.

— Что вы считаете?

— Решаю уравнения Эйнштейна относительно теории Калуцы-Клейна, — с важным видом отвечает Соловейчик. Он остался таким же, как и в тот вечер, когда позвонил отцу: лысая макушка с маленьким родимым пятном, седая щетка ницшеанских усов на одутловатом лице с контуром второго подбородка, кустистые брови, нависающие над круглыми карими глазами. Размякшее от сидячей работы тело обернуто в запачканный белый халат с оторванными пуговицами.

Соловейчик водружается за угловатый стол, Диего пододвигает стул от стены, садится на краешек и включает диктофон в голографике. Мира остается стоять чуть поодаль, рассматривая вращающееся изображение тессеракта.

— Начнем, пожалуй! — Нога Диего заходится в треморе. — Скажите, мистер Соловейчик, на какое расстояние удалось перебросить… — он посматривает в список вопросов, — манекен? И на какое максимальное расстояние вообще возможно совершить прыжок?

Соловейчик трет переносицу.

— Нам удалось перебросить объект, — неторопливо отвечает он равномерным менторским тоном, — на один световой год. Это уже не мало. Но пределов, скорее всего, нет.

На стене висят две забитые книгами полки. Мира наугад вытаскивает одну, оказавшуюся записной книжкой. Она косится на Соловейчика, занятого разговором, и открывает на закладке.

«Сегодня утром ко мне зашел Даль и рассказал о Детях Травы — новом революционном увлечении молодежи. Их лозунг — трава грядет. Я долго не мог понять, в чем смысл? Почему такие агрессивно настроенные люди называют себя травой? И решил, что, имеется в виду технологический регресс. Когда по милости малолетних травяных дщерей острова будут лежать в руинах, широким фронтом начнет наступать зелень, пробиваться через асфальт, обрастать стены, и все, абсолютно все, превратится в траву…»

— Что вы там роетесь? — недоволен Соловейчик.

Мира захлопывает книжку и сует обратно на полку. Последние строчки она прочитала всплывшим в голове до жути странным голосом. Я вижу связи там, где их нет? Или это какой-то намек?

— А что такое гиперпрыжок? — интересуется Диего.

Соловейчик готовится в тысячный раз повторить академическое сравнение.

— Представьте, что вы стоите на ковре и накидываете лассо на объект в нескольких метрах от вас, — он активно жестикулирует, — когда вы тянете веревку, ковер складывается гармошкой, а объект подтягивается. Пространство исчезает в складках ковра, и вы просто перепрыгиваете оставшееся небольшое расстояние. Иными словами, создаете небольшую червоточину. Деформация пространства, конечно, влечет деформацию времени, но сжимание небольших расстояний не дает серьезных отклонений. А вот больших — конечно!

— Сколько же энергии нужно для сжатия пространства?

— Больше, чем вы можете себе представить.

— Но, — Диего щурится, — как вы тогда совершили прыжок?

Одна бровь Соловейчика ползет вверх. Он складывает руки под усами.

— Понимаете, — прочистив горло, говорит он, — вся материя — это конденсированная энергия. Неиссякаемый источник. Самые малые частицы вещества содержат в миллион раз больше энергии, чем выделяется при взрыве. Имея формулы, а мы их имеем, можно рассчитать количество энергии, необходимое для гиперпрыжка. А потом в дело вступает механизм, который мы называем шайбой.

— Шайбой?

— Да, это главная часть Кузнечика. Металлическая емкость, наполненная костным мозгом телепортатора…

Миру передергивает.

— Мы выяснили, — продолжает Соловейчик, — что небольшой электрический заряд, направленный через проводник, активизирует субстанцию, создающую червоточину, а Кузнечик генерирует импульс для прыжка. Все просто: больше заряд и импульс — дальше прыжок. Как видите, это еще и важное биологическое открытие, касающееся телепортаторов. Их особые способности распространяются на каждую отдельную часть организма, но это уже не моя епархия, не буду говорить о том, чего не знаю.

— Хорошо, — мурчит Диего и переходит к следующему вопросу. — Скажите, какое это имеет практическое значение?

— Простите, что перебиваю, — вставляет Мира. Диего бросает на нее красноречивый взгляд и нажимает на паузу в записи. — Откуда берется костный мозг?

Соловейчик пожимает плечами, сдержанно смеется и снисходительно произносит:

— Вероятно, из костей.

На лице Диего происходит метаморфоза, он подражательно хихикает.

— Я имею в виду, откуда вы на Луне его берете для своих экспериментов?

— Поставляют из Института внеземной жизни. Подробностей не знаю. Давайте лучше, дамы и господа, пройдемся к Кузнечику?

— Прекрасная мысль, — поддерживает Диего.

Они вместе выходят в коридор и прогулочным шагом, словно в схоле, направляются к лестнице, ведущей на нижний уровень.

— Спрашивали о практической значимости, — возобновляет беседу Соловейчик. — Вы, наверно, в курсе, что это, — он топает, — частная станция, построенная на деньги «Gravity». Компания добывает сырье в поясе астероидов и продает островам Атлантики. В другие океаны у них доступа нет, там свои поставщики. И это не дает спокойно спать совету директоров. Когда Даль обратился с просьбой проспонсировать исследования, то практически сразу получил положительный ответ. Почему? Да потому что гиперпрыжок — это сокращение затрат топлива и времени на перевозки сырья от астероидов до Земли. Телепортаторы, насколько мне известно, не могут таскать большие грузы, правильно я говорю, мисс? Вы же не тягловые лошади.

Мира соглашается.

— Быстрая, дешевая доставка позволит снизить цену на продукт и с триумфом въехать на рынки других океанов!

Они спускаются по длинной сетчатой металлической лестнице и попадают на такой же серый круговой этаж. Посередине, в углублении через стекло и решетку проглядывает конструкция Кузнечика. Прибор, закрепленный на толстых стальных кольцах, опирающихся на подшипники, напоминает по форме боеголовку, из острого конца которой подается импульс, выталкивающий объект в гиперпространство.