Извращённые склонности моей младшей сестры - Ишида Рё

сейчас такой милашкой! Её синяк под глазом почти сошёл, Мари выглядела бы просто очаровательно. Но не из-за этого Сэцуко было не по себе. Мари как будто замкнулась в себе, словно отгородилась от неё невидимой глазу стеной, и от этого Сэцуко стало вдруг нестерпимо больно. Ей больше не хотелось задумываться о своих чувствах, ей просто хотелось, чтобы Мари улыбалась. В глазах у неё защипало, в горле запершило, и она неожиданно для самой себе заплакала, вначале слёзы потекли по её щекам редкими дорожками, несколько секунд Сэцуко пыталась справиться с собой, но потом слёзы полились потоком, закусив губу, она всеми силами старалась сдержать всхлипы. Сквозь слёзы она видела побледневшее испуганное лицо Мари и испытывала какое-то садистское удовольствие от её потерянного вида. В тоже время она, пожалуй, удивила сама себя. Слезливой она не была, кажется, последний раз она плакала на первом году старшей школы, когда умерла её собака. Собака эта была очень старой, но Сэцуко любила её, хотя под конец от неё и были одни проблемы. А сейчас она плакала бурно, как будто накопившиеся у неё за все эти годы слёзы вдруг вырвались наружу.

– Простите! Простите меня, Сэцуко-сан! – лепетала Мари, неумело пытаясь салфетками вытереть глаза Сэцуко. Остальные посетители кафе недовольно косились на них.

– Я сделаю всё, что Вы скажете! – взмолилась Мари.

– Я хочу, чтобы ты надела это голубое платье, новое бельё и туфли! – шмыгая носом попросила Сэцуко.

По лицу Мари пробежала едва заметная тень.

– Хорошо, – сказала она покорно. Взяв пакеты с вещами, она пошла в уборную и через примерно десять минут вернулась во всём новом. Она была необыкновенно красива, Сэцуко залюбовалась ею и, кажется, именно в этот момент Сэцуко вдруг испытала странное, непонятное возбуждение. Или это произошло ещё раньше? В примерочной? Или дома когда она подсматривала, как Мари переодевается?

– Вы довольны. Сэцуко-сан. – спросила Мари, она опять как будто отстранилась и Сэцуко снова ощутила щемящую боль в груди. На обратном пути она уже не решалась взять Мари за руку, она всё время сильно краснела и не могла посмотреть ей в глаза, они вернулись домой, и Мари вызвалась приготовить ужин. Помогать ей она не позволила. Сэцуко искоса поглядывала на Мари, то, как эта девушка просто резала овощи, вызывало у неё почему-то приятное, щекочущее нервы чувство. В голове у неё против её воли возник образ Мари обнажённой, в фартуке на голое тело, и сердце у Сэцуко бешено застучало в висках. Когда они вернулись домой, ей показалось, что напряжение между ними спало, переодевшись в домашнее, Мари как будто расслабилась и не была уже такой напряжённой. После ужина, они сразу легли спать, и Мари быстро уснула, или притворялась. Сэцуко лежала без сна, прокручивая в голове сегодняшний день. О том, что она предложила Мари остаться у неё они больше не говорили. Сэцуко мучительно терялась в догадках, ей очень хотелось, чтобы Мари осталась, ну хотя бы ещё ненадолго. Она прислушивалась к дыханию Мари, ощущая странное томление в груди, прикоснувшись к себе, она ощутила, как горячо и липко у неё между ног. Никогда она такого не чувствовала, ни к одному парню и уж тем более к девушке. Стоило ей прикрыть глаза, как она видела Мари в кабинке для переодевания, как она стыдливо отворачивалась от её жадного взгляда и внизу живота у Сэцуко начинали порхать бабочки. Она проснулась рано утром и села на футоне с чувством, что произошло что-то нехорошее. За маленьким окном было ещё темно, в глаза ей бросилась голубое с рюшечками платье, которое они купили вчера, это платье аккуратно висело на спинке стула. Сэцуко вскочила и как была в пижаме, натянула кроссовки и побежала к станции. Она видела на столе листок бумажки, но читать его не было времени. На улице между тем начало светать, было холодно, улица была пуста, лишь в самом её конце она увидела одинокую фигуру девушки в бейсбольной куртке, на спине которой лев скалил свою красную пасть. И эта девушка, которая была сейчас так далеко от неё.

– Мари! – закричала она. Девушка остановилась и обернулась, Сэцуко показалось, что она броситься бежать, но Мари не двигалась. Сэцуко побежала к ней, догнала и остановилась тяжело дыша. Она не знала, что ей делать дальше, они стояли и смотрели друг на друга. Лицо Мари стало жёстким, глаза сузились.

– Что Вы хотите от меня, Сэцуко-сан? – холодно спросила она, – я верну Вам потраченные на меня деньги, как только смогу.

Кровь ударила Сэцуко в голову, сделав шаг к Мари, она влепила ей звонкую пощёчину и тут же оказалась в её объятиях. Тело Сэцуко сдавило точно стальными обручами.

– Что же ты со мной делаешь?! – прошептала Мари, хрипло, совсем по-мужски.

Прежде чем Сэцуко успела осознать, что происходит, язычок Мари проник ей в рот, языки их сплелись. Сэцуко подумала, что Мари обнимает крепко, как мужчина и целуется тоже как парень.

– Я люблю тебя, Сэцуко-сан,– прошептала Мари, отрываясь от неё.

Они смотрели друг другу в глаза, щёки у обоих пылали, Сэцуко решительно взяла Мари за руку и повела её за собой. В этот момент из-за приземистых домиков взошло Солнце, вся улица засверкала от потока тёплых солнечных лучей. Сэцуко показалось, что они вдвоём шагают по блистающим солнечным ступеням. Около двери в её квартиру они остановились, как будто не решаясь войти. Сэцуко била дрожь.

– Если ты сейчас отпустишь мою руку, я навсегда уйду из твоей жизни. Но если ты этого не сделаешь, я приложу все усилия чтобы сделать тебя счастливой! – тихо сказала Мари, глядя в глаза Сэцуко большими влажными глазами. Сэцуко крепче сжала руку Мари в своей и повернула дверную ручку. Едва они вошли в квартиру, Мари грубо толкнула Сэцуко на футон. Сэцуко билась в её сильных руках, она не могла ей сопротивляться. Это была сила, которой она не могла противостоять. Всё было совсем не так как с парнями, которых у Сэцуко было три. Каждый из них был нерешительным и трусливым. После секса с ними Сэцуко не испытывала ничего кроме разочарования и обиды за свои снова не сбывшиеся надежды. Ни с кем из них её отношения не продлились дольше месяца. Нельзя сказать, что ей было противно, но ожидала она чего-то необыкновенного, а это было как-то буднично и … грязно. Почему-то сейчас содрогаясь в объятиях школьницы она, подумала именно так. С горящими щеками, она гладила тело Мари. Ни у одного парня не было, такой нежной кожи, никто из них не пах так одуряющее приятно. Никто из них