Извращённые склонности моей младшей сестры - Ишида Рё

– Судо-сан, – спокойно сказала Мари, наматывая на правую руку конец цепи, – Вы свели мою мать в могилу, Вы превратили мою жизнь в настоящий ад, и у меня давно на Вас бо-ольшой такой зуб! Но я бы всё Вам простила, если бы Вы не начали доставать Танигаву-сан!

Цепь негромко звякнула, коснувшись пола, повернувшись в пол оборота к Судо, Мари резким движением хлестнула цепью по животу мужчины. Она сделал это так быстро, что Судо вначале не понял, что произошло, он услышал свист и лишь секунду спустя согнулся и захрипел. На его животе под грязной майкой проступила алая полоса.

– Если ты, ещё хотя бы раз, не то что приблизишься, но хотя бы позвонишь Танигаве-сан, я тебя убью! – Мари с оттяжкой хлестнула Судо по жирным бёдрам. Снова короткий свист прервался глухим плотным звуком удара, погашенным человеческой плотью. Судо хрипел и раскачивался из стороны в сторону, насколько позволял скотч, которым были связаны его руки и ноги. Из его рта и носа лилось, слюна и сопли капали ему на израненные колени. На какое-то время Мари потеряла над собой контроль. Она остановилась только тогда, когда увидела, как по звеньям цепи стекает тёмно-бордовая кровь, капая на пол кухни. Мари взглянула на Судо, его бёдра и живот были залиты кровью, кожа лопнула во многих местах и висела кровавыми лоскутами. Мари глубоко вздохнула, сняла конец цепи с руки, взяла пакет с кухонного стола и кинула в него цепь, испачканные кровью бинты последовали туда же. Потом она взяла кухонный нож из мойки, заваленной доверху грязной посудой, и обрезала скотч, стягивавший руки и ноги Судо. Он тут же бесформенным мешком сполз на пол. Он стоял на коленях, тряся головой и вздрагивая всем своим жирным телом. Трусы всё ещё были на его коленях, Мари с брезгливостью смотрела на его дрожавший обвисший зад, господин Судо обмочился, все его ноги были в жёлтых потёках, под стулом на котором он сидел, образовалась лужа. Он замычал сквозь скотч, слов было почти не разобрать, но Мари отчётливо расслышала его.

– Ты чудовище! – прохрипел господин Судо.

– Наверное, ты прав, – Мари взяла с кухонного стола жалобно звякнувший пакет и вышла. Такао сидела на мотоцикле, ожидая её.

– Он жив? – спросила она встревожено.

– Да, – равнодушно отвечала Мари.

– У Вас на футболке кровь, моя Королева! – сказала рыжая, отводя взгляд.

Мотоцикл остановился около детской площадки. Мари спрыгнула на землю, сняла шлем и отдал его Такао.

– Вам лучше бы иметь алиби, Марихиме-сама! Ня! – предположила рыжая.

– У тебя мать только под утро вернётся. А брат дома?

– Он у своей девчонки остался.

– Отлично! Скажешь, что я у тебя ночевала. Да и не заявит он никуда!

– Как скажете, моя Королева! – Такао, убрала шлем в кофр.

– Я думала ты мотоцикл у брата взяла! – сказала Мари.

– Так и есть, только он об этом не знает! Всего хорошего Марихимэ-сама! Ня!

– Спасибо, Такао! – Мари взяла пакет, в котором глухо звякнула цепь. Такао опустила забрало шлема, плавно тронулась с места и скоро скрылась за поворотом. Мари пошла к дому, по дороге она выбросила пакет в мусорный бак. Стараясь не щёлкнуть громко замком, она вошла в квартиру и прислушалась. Ровное дыхание Сэцуко её успокоило. Мари прошла на кухню и вернула электрошокер обратно в ящик, сняла куртку, бросила испачканную футболку в корзину для грязного белья. «Завтра с утра нужно кинуть в стиралку!» – подумала она. Стянув джинсы, и оставшись совершенно обнажённой, Мари зашла в душ и встала под струи тёплой воды. Несколько секунд она стояла не двигаясь, только теперь она ощутила дрожь в мышцах, напряжение сказалось на ней только сейчас. Всё её тело свело судорогой, чтобы не упасть Мари, вынуждена была обеими руками упереться в стену душевой кабины перед собой. И тут она увидела чёрную грязь под ногтями своей правой руки и поняла, что это кровь господина Судо. Это отрезвило её и привело в чувство. Она тщательно вымылась, вытерлась, высушила волосы феном и пошла к кухне. Там при свете ночника она остригла свои ногти почти до мяса и долго тёрла губкой для мытья посуды свои пальцы. Успокоившись, она скользнула под одеяло к спящей Сэцуко. Сэцуко тут же прижалась к ней, она была горячей, уютной, кожа её была нежной словно кожа ребёнка. Мари ощутила спокойное тепло, чувство защищённости, какое испытывает ребёнок прижимаясь к своей матери охватило её.

– Люблю тебя! – прошептала она.

Перед тем как закрыть глаза она взглянула на экран своего телефона, на всё ушло у них три с половиной часа. Но едва Мари сомкнула ставшие тяжёлыми веки, она увидела рваные раны на животе и ногах Судо, в ушах её зазвучали его полузадушенные стоны. Она прижала к себе Сэцуко, Сэцуко томно вздохнула во сне. Мари опять закрыла глаза, видение не возвращалось. «Я всё сделала правильно!» – подумала она.

Весь следующий день на работе Сэцуко нервничала, ожидая звонка господина Судо. Она не очень боялась, что он явится к ней на работу, ведь тогда он потеряет возможность её шантажировать. И хотя денег ей найти не удалось, она рассчитывала, что Судо даст ей ещё отсрочку. Сэцуко успокаивала себя, тем, что сможет его убедить. Рабочий день шёл как обычно, звонка от Судо не было, и Сэцуко нервничала всё больше и больше. Наконец, совершенно измучившись, она сама набрала его номер. Вначале долго шёл вызов, потом механический голос сказал:

– Абонент не отвечает или временно недоступен!

Сэцуко отключила вызов. Она ожидала, что Судо перезвонит. Но этого не произошло. Ни в этот день, ни на следующий. Судо исчез из её жизни навсегда. Сэцуко хотелось поговорить об этом с Мари, но тогда ей пришлось бы рассказать обо всём, и она предполагала, что это здорово разозлит Мари и та может наделать глупостей. Поэтому Сэцуко сочла за лучшее ничего не говорить Мари и постепенно совсем позабыла о господине Судо.

Прошёл где-то месяц и стоя на платформе, она увидела старика, ковылявшего мимо неё сильно хромая на обе ноги, голова его тряслась, казалось, что каждый его шаг причиняет ему нестерпимую боль. Сэцуко стало его жалко. Когда они вошли в вагон, она дотронулась до плеча старика и сказала:

– Там есть место! Садитесь, пожалуйста, дедушка! – старик медленно обернулся и увидел Сэцуко. Лицо его перекосила жалкая испуганная гримаса, он как будто отпрыгнул от Сэцуко с неожиданным для своего немощного вида проворством и быстро заковылял прочь от неё вдоль вагона, ощутимо подволакивая правую ногу. Сэцуко очень удивилась. «Жалкий, безумный старик!» – подумала она с раздражением. Ещё с минуту она ощущала мерзкий старческий запах, исходивший от странного деда. Через пять