Западная Европа против Византии. Константинополь под натиском крестоносцев - Чарльз Брэнд

моду для его высокопоставленных подданных: пиры были обильными и долгими, и на них гостей развлекали шуты и акробаты. Охота была укоренившимся времяпрепровождением представителей высшего класса, а при Мануиле в Византию с Запада пришли рыцарские турниры. За пределами столицы находились приятные сельские места уединения для богатых. Никита Хониат сетовал, что развлечения Константинополя и побережья Мраморного моря пленяли императоров того времени и уводили их с полей сражений. Он считал мягкость и роскошную жизнь аристократии одними из главных причин краха империи. Люди из высшего общества были обычно хорошо образованны; каждый писатель предполагал, что его читатели знакомы с произведениями Гомера и Библией. По праздничным случаям звучали замысловатые речи в античном стиле, полные ученых ссылок. Была сделана попытка использовать в качестве литературного языка аттический греческий, очень далекий от языка народа. Местом, где сходились и дворянин и простолюдин, были суеверия: все ходили к прорицателям, которые могли предсказывать то, что должно случиться. Астрология, которая пользовалась покровительством при дворе императора Мануила, сохранила свою популярность и при его преемниках. Сомнения и неуверенность в выживании отдельного человека и государства побуждали людей делать эти искренние попытки прочесть будущее.

В этой сложной общественной ситуации зародились политические партии. Появление латинян как основной силы внутри империи ускорило образование союзов, основанных на экономических интересах. Работники и купцы Константинополя, по которым жестоко ударяла конкуренция с освобожденными от налогов итальянцами, были настроены против латинян и хотели выдворить их из империи. С другой стороны, крупные землевладельцы нашли доступный рынок на Западе для своей сельскохозяйственной продукции, особенно растительного масла и вина, и зависели от итальянских купцов в плане перевозок и сбыта. Поэтому землевладельцы благоволили к латинянам и защищали их при дворе. Магнаты также желали ослабить императорский контроль для обретения большей независимости на местах; чтобы сохранить свою власть, чиновничество было против такой децентрализации. Таким образом, бюрократический аппарат в столице оказался в антилатинском лагере городских жителей в противовес пролатински настроенной аристократии при дворе и в сельской местности. Эти две фракции выражали скорее два разных мнения, нежели были организованными политическими партиями, но у каждой был широкий план будущего империи. Столкновения этих взглядов формировали политическую историю Византии в конце XII в. Как только исчезла защищающая рука императора Мануила, итальянские купцы как центр бушующих разногласий получили все основания полагать, что для них теперь наступят тяжелые времена. Но они были далеко не беспомощными и, в конечном счете, навязали свою волю разгромленной Византийской империи.

Глава 2

Наследство Мануила Комнина

Когда Мануил Комнин лежал на смертном одре, он «заговорил со своими приближенными о мальчике Алексее, перемежая слова со вздохами, так как предвидел то, что должно произойти после его ухода в мир иной». Старый император вполне мог опасаться за будущее своего сына: юного Алексея II ожидали большие трудности. Множество политических проблем усиливали основные экономические и общественные проблемы. Мануил, правивший тридцать семь лет с 1143 по 1180 г., провел империю через многие опасности; но за последние годы его удача и мастерство руководителя несколько ослабли, и проблемы резко усугубились. В то время когда он, как мог, двигался против течения, он признавал, что перспективы станут мрачными, когда исчезнет его руководящая рука.

В последние годы жизни Мануила его заботила проблема наследника. Его первая жена Берта Зульцбахская (переименованная в Ирину после брака согласно византийской традиции) в 1152 г. родила ему дочь – их единственного ребенка. Девочку – Марию Комнину – обычно называли «порфирородной» («родившейся в пурпуре»). В 1159 г. Берта умерла, и через два года Мануил женился на антиохийской принцессе Марии, которую византийцы называли Зена. Когда на протяжении нескольких лет Мария не смогла родить сына, Мария Порфирородная стала единственным кандидатом в наследницы престола. Вопрос о ее будущем муже стал для дипломатов предметом чрезвычайной важности. Она была помолвлена с молодым венгерским принцем Белой, который, как казалось в течение некоторого времени, был человеком, который, вероятно, займет византийский трон, но брак так и не состоялся. В конце концов, 14 сентября 1169 г. Мария-Зена родила сына Алексея, который был признан наследником ив 1171 г. коронован как соимператор. Мария Порфирородная была отодвинута в сторонку, а Бела уехал, чтобы захватить трон Венгрии. Мануил оставил свою дочь незамужней, хотя одно время она была обручена с королем Сицилии Вильгельмом II. Император наконец обрел сына, но он не мог быть уверен в том, что увидит, как Алексей достигнет зрелых лет; судьба его народа находилась в руках ребенка или, скорее, его окружения.

Мануил умер, оставив своего сына в страшной опасности, грозившей ему из-за границы. На Западе император ввязался в трехстороннюю борьбу с императором Западной Римской (германской) империи Фридрихом Барбароссой и королем Сицилии. Он надеялся получить признание папы римского и западных королей как единственный законный император, объединив таким образом христианский мир под своей властью. Он соперничал с Фридрихом за власть и влияние в Италии и на Балканах, стремясь при этом возвратить себе королевство Сицилию, которое состояло отчасти из территории, недавно отторгнутой от Византии. Для осуществления своих планов он поддерживал раскольнические фракции во владениях своих соперников: финансировал Союз городов Ломбардии, который, в конечном счете, вышел из-под власти Фридриха в Северной Италии; на юге он подстрекал мятежных норманнских баронов против короля Сицилии и даже послал им на помощь свою армию. Но ему не только не удалось достичь своей цели; он добился того, что в конечном итоге Фридрих Барбаросса и Вильгельм II заключили союз. Помимо освобождения Ломбардии, Мануил мало выиграл, зато стал объектом глубокой и долгой ненависти Фридриха и Вильгельма. Оба они были готовы создавать проблемы его стране после его смерти.

И все же эти два короля представляли собой не такую прямую угрозу, как Венецианская республика с ее флотом. Мануил счел, что венецианцы отнеслись к нему с пренебрежением и предали его, и нарочно нанес им огромный ущерб. В 1148 г. при осаде Корфу произошло случайное столкновение между византийскими солдатами и их морскими союзниками-венецианцами, и вслед за этим последние захватили императорскую галеру, одели негра в одежды Мануила и стали изображать придворные церемонии на потеху зрителям. Дело замяли, но разногласия продолжали возникать. К досаде Мануила, венецианцы неоднократно грабили генуэзский и пизанский кварталы в Константинополе, а в это же время правительство дожа выступило против агрессивной политики Византии в Далмации и Южной Италии. Союз между Византией и Венецией становился все более напряженным из-за богатства и высокомерия венецианских купцов в столице. Мануила, обычно нуждавшегося в деньгах, привлекали их богатства.

Все эти мотивы