Буря в Эдеме - Сандра Браун

— Ты сделал ее счастливой, Джон. Мне гораздо приятнее быть свидетелем ее счастья, чем обмениваться формальными комплиментами на официальном бракосочетании, — ответила Шей с такой же мягкой улыбкой.

— Нет, это она сделала меня счастливым, — возразил Джон. — Я испытываю такой прилив счастья, о котором уже давно забыл. Добро пожаловать в наш дом, Шей. Мы всегда будем рады видеть тебя здесь.

— Спасибо.

Он еще раз пожал ей руки, а затем отпустил ее и повернулся к Яну:

— Я вижу, что вы уже познакомились. Это мой сын.

— Да, я уже узнала о нем достаточно много, — сказала Шей, и ее глаза шутливо заблестели. — У меня такое ощущение, что я знаю его уже долгие годы.

— О, я так рада, что вы поладили, — вмешалась Селия. — Мы с Джоном очень надеялись, что вы станете друзьями.

— Ты была бы очень удивлена, мама, если бы знала, как я близко с ним познакомилась, — сказала Шей, многозначительно подмигнув Яну.

Ее мать настороженно посмотрела на дочь, и та потупила глаза, понимая, что допустила ошибку. Теперь Селия будет думать, что ее дочь что-то замышляет. Не нужно было говорить таким многозначительным тоном и так насмешливо. Она была искренне рада, что ее мать чувствует себя счастливой, и ей очень не хотелось испортить этот праздник.

— Когда, вы приехали, мы с Яном беседовали на очень интересную тему, — сказала она с весьма серьезным выражением лица.

— Да, — подтвердил Ян и добавил после небольшой паузы:

— Мы обсуждали чрезвычайно важный вопрос о том, как сознание человека должно руководить его поступками.

— О! — воскликнула Шей, вызывающе приподнимая подбородок и поворачиваясь к нему. — С моим сознанием все в полном порядке. И с моими поступками тоже.

— Тогда, может, стоит обсудить твои моральные принципы?

— Ян… — попытался вмешаться Джон Дуглас.

— О дорогая! — воскликнула Селия. — А я так надеялась…

— Мои моральные принципы вполне нормальны и современны, — парировала Шей, запрокидывая голову, чтобы видеть глаза Яна.

— Ты не смогла мне этого доказать.

— А я ничего и никому не обязана доказывать, — яростно выпалила Шей, не обращая внимания на попытки матери успокоить ее. — Я никогда не доверяла таким узколобым, ограниченным и самодовольным педантам, как ты. — Ее грудь бурно вздымалась, когда она выкрикивала наполненные гневом слова. — Извините меня, — сказала она, направляясь к двери. — Мне нужно принять душ и переодеться к ужину.

Шей взбежала вверх по лестнице, вошла в ванную и включила такую холодную воду, какую только могла выдержать. Но вместо долгожданного успокоения холодный душ лишь усилил приступ охватившего ее гнева.

— Какой дикарь, — пробормотала она, надевая короткую юбку и блузку свободного покроя. Мягкая и тонкая ткань блузки приятно щекотала тело и не скрывала округлые формы груди. Шей собрала волосы в пучок и завязала их на макушке. При этом несколько локонов остались свободными, что придавало особое очарование ее лицу.

Ян Дуглас сочетал в себе все качества, которые она всегда презирала в людях. Он был чересчур рассудительным, чересчур категоричным и слишком правильно говорил о всех вопросах, которые касались морали и нравственности человека. Он осуждал любое проявление свободомыслия и независимости и при этом считал возможным поучать таких, как она.

Шей было уже тридцать лет, и она не могла изменить себя, свой характер и привычки, да и не хотела этого делать, если честно признаться. Ее отец был единственным человеком, который до конца понимал ее. Он всегда поощрял ее чувство свободы, поддерживал ее стремление к независимости в суждениях. Воспитывая в ней терпимость к другим людям и их недостаткам, он часто говорил, что она не должна строго судить других людей. Когда он умер, она потеряла не только любящего отца, но и самого близкого друга, верного союзника.

Она до сих пор помнит его и чувствует, как ей недостает его. Он был врачом, которым восхищались все его пациенты, мужем, которым восторгалась жена, отцом, которого так сильно любила дочь. У них сложились очень редкие по тем временам отношения — открытые и доверительные. Мать Шей всегда была сдержанной и неохотно обсуждала с дочерью некоторые подробности интимной жизни человека. Отец же был предельно откровенным и всегда прямо отвечал на все ее вопросы, даже самые пикантные, причем делал это подробно и обстоятельно. Более того, он всегда ценил ее способность проявлять любознательность и задавать самые разные вопросы, считая это естественным проявлением человеческого любопытства и интереса к жизни. Тем же, кто постоянно упрекал Шей в не совсем правильном поведении, он всегда отвечал, что это нормальное проявление открытости, откровенности и честности. Она все время ощущала его защиту и покровительство.

Более всего Шей ненавидела тех узколобых, ограниченных людей, которые считали себя вправе поучать других, навязывать им собственные стереотипы поведения. Она всеми фибрами души ненавидела ханжество и показную добропорядочность. Теперь она уже нисколько не сомневалась, что Ян Дуглас принадлежит именно к такой категории людей. Жаль, что это так. Человеку с такой внешностью не подходит роль, которую он старательно пытается играть. У него такие чудесные глаза, такой красивый волевой подбородок. Ей казалось, что совершенно невозможно ненавидеть человека со столь красивым телом и лицом, что Нарцисс заплакал бы от зависти.

Вдруг ей пришла в голову мысль, что она сама становится слишком требовательной к человеку, которого только что встретила, и слишком строго судит его, не зная истинных причин его поведения. Эта мысль неприятно поразила ее, и она тут же отбросила ее в сторону.

— Ну его к черту! — раздраженно выкрикнула Шей, брызгая на себя соблазнительно ароматными духами. — Я не просила его высказывать свое мнение о проблемах морали. Мне наплевать, что он обо мне думает. Как только этот дурацкий уик-энд останется позади, я тут же забуду о нем и никогда его не увижу.

С этими мыслями она спускалась вниз по лестнице. Джон и Ян сидели в удобных креслах и потягивали белое вино из больших хрустальных бокалов в форме тюльпана.

— Шей! — воскликнул Джон, поднимаясь со своего кресла. — Выпей с нами немного вина.

Она одарила его лучезарной улыбкой, не обращая внимания на сердито хмурившегося сына.

— Нет, Джон, спасибо, — вежливо отказалась она. — Я думаю, что мама нуждается в моей помощи на кухне.

Резко повернувшись, так что ее короткая юбка взметнулась, она исчезла за дверью кухни.

— Чем я могу тебе помочь? — спросила Шей, оглядывая кухню. Ее мать склонилась над духовкой, пытаясь вытащить оттуда тяжелый противень.