Буря в Эдеме - Сандра Браун

Ей не следовало спускаться вниз, не следовало испытывать его терпение и провоцировать его гневную реакцию, а самое главное — ей не следовало чертыхаться в его присутствии. Подумать только, послать к черту священника! Какое ей дело до его мнения? Почему она затеяла этот глупый разговор? Неудивительно, что он так плохо думает о ней.

Она пыталась забыть все те грубые слова, которые он сказал ей, но они продолжали звучать в ее ушах, как водопад, эхом отдаваясь во всех уголках сознания. Но самым невыносимым для нее было то, что слова Яна были правдой. Она это чувствовала и не могла убедить себя в обратном.

Вдруг Шей услышала, что кто-то осторожно открыл и закрыл дверь в соседней спальне.

"Снова он”, — раздраженно подумала Шей. Она несколько раз повторила про себя, что ей совершенно наплевать на все, что он делает, но любопытство оказалось сильнее. Она стала прислушиваться к шорохам в соседней комнате, догадываясь о том, что он готовит постель ко сну. Через некоторое время дом снова погрузился в тишину. Она несколько раз ударила кулаком по подушке, наказывая ее за то, что не может уснуть.

По какому праву какой-то сельский священник лезет к ней в душу да еще пытается указать на ее недостатки? А она? С какой стати она должна выслушивать его нравоучения и принимать так близко к сердцу все его глупые слова? Нет, ее задело не то, что он сказал, а то, что это было похоже на правду. Именно это раздражало ее больше всего.

Она действительно играла эту роль, роль значительной личности. В течение многих лет она ощущала невыносимую пустоту в душе. Шей не могла определить, почему возникла эта пустота, но была почти абсолютно уверена в том, что ее нечем заполнить. Ее тело, красовавшееся на многих картинах и фотографиях, было весьма ценным товаром, но не более того. Фактически оно ей не принадлежало. Ее муж, который, как ей сначала казалось, любил ее, больше всего был озабочен тем, как она выглядит и что она делает, но не тем, что она при этом чувствует и думает.

Энсон Портер был весьма амбициозным молодым человеком и настойчиво добивался успеха, делая карьеру в своем бухгалтерском бизнесе. Его конечной целью было стать полноправным партнером в компании, где он работал. Они познакомились на одной выставке, куда он пришел не потому, что увлекался изобразительным искусством, а потому что один из его боссов оказался щедрым спонсором молодого художника, работавшего над серией портретов обнаженных женщин.

Шей пришла на выставку по приглашению самого художника, и ей сразу же понравился Энсон, тем более что и он проявил к ней немалый интерес после того, как их представили друг другу. Он был весьма любознательным и задавал очень много вопросов, касающихся замысла художественного произведения и технологии его исполнения. Его интересовало даже то, сколько времени она позировала художнику. Поэтому когда после выставки он пригласил ее на чашку кофе, она с радостью приняла его приглашение.

Это было их первое свидание, за которым последовало много, очень много других. Они были счастливы и наслаждались влюбленностью друг в друга. А когда он предложил ей руку и сердце, она была так рада, что бросилась к нему на шею и стала осыпать его страстными поцелуями. Свадьба была поспешной и быстрой, как ураганный ветер. Но вскоре после свадьбы наступили прозаичные будни. Оказалось, что ее муж относится к браку так же, как к своей карьере в бухгалтерской фирме. Он стал навязывать ей свои представления о том, что жена должна быть подчиненным партнером в семейной жизни.

Ей следовало ездить на скромной машине, одеваться в такую же старомодную консервативную одежду, как и другие порядочные жены, скучать на званых обедах и светских раутах, где ее окружали тупые и поверхностные женщины.

— Ты что, с ума сошла? — возмущенно спросил однажды муж, когда она сообщила ему о том, что получила весьма заманчивое предложение.

— Нет, не сошла. Мне предложили позировать очень известному скульптору. Он…

— Мне наплевать на то, кто он, — грубо прервал ее Энсон. — Ты собираешься позировать ему обнаженной, не так ли?

Она прикусила нижнюю губу и сосчитала до десяти, чтобы успокоиться.

— Да, обнаженной.

— Ну так вот, — решительно сказал он. — Забудь об этом и никогда не говори мне о подобных предложениях. Что подумают люди?

Она поднялась со стула и высказала ему все, что думает о мнениях других людей:

— Ты прекрасно знал, чем и как я зарабатываю себе на жизнь. Тебе это было известно задолго до нашей свадьбы, но тогда это почему-то не очень волновало тебя.

— Да, — согласился он, — но только до свадьбы, а не после нее. Я женился не для того, чтобы какие-то грязные типы наблюдали за тем, как ты дефилируешь перед ними совершенно обнаженной. И мне наплевать на то, что они очень знамениты и все такое прочее.

Шей уже не могла контролировать свои эмоции и взорвалась:

— Ты говоришь глупости и рассуждаешь, как безнадежный провинциал!

— Может быть, но только с твоей, так сказать, художественной точки зрения, а не с точки зрения любого уважающего себя мужа. Если хочешь знать, то я был почти уверен, что ты оставишь всю эту дрянь, связанную с моделью. Я надеялся, что ты образумишься и не будешь больше позировать нагишом перед этими старыми извращенцами.

— Ну что ж, значит, ты обманулся в своих надеждах, — выпалила она и опрометью выскочила из комнаты.

Тогда она уступила Энсону и отказалась от предложения, но отношения между ними уже не стали такими, как прежде. Все изменилось. Он всячески пытался обуздать ее мятежный дух, хотя именно это привлекло его внимание в их первую встречу. А может быть, он просто восхищался ее телом, совершенно не задумываясь о ее душе? Во всяком случае, он не позволял ей быть такой, какой она была на самом деле. Он делал все возможное, чтобы она стала такой, какой она никогда не могла быть.

Иногда у Шей складывалось впечатление, что все окружающие преследовали ту же цель. Например, ее мать хотела во что бы то ни стало сделать из нее добропорядочную леди. Ее муж старался сделать из нее великосветскую матрону. Правда, она еще не знала, чего добивается от нее Ян Дуглас, но было совершенно ясно, что ему не нравились ее поведение и образ жизни.

Но больше всего ей досаждало то, что она непонятно почему хотела, чтобы Ян одобрил ее поступки, признал ее достоинства личности, а не просто признал как достоинства ее тела — этого было очень легко добиться. Ей очень хотелось понравиться ему, хотя она понимала, что это глупо и бессмысленно. Женская интуиция подсказывала ей, что где-то в глубине души она нравится ему, а он — ей. Дело было даже не в том, что у него было прекрасное тело и лицо, хотя она не могла припомнить случая, чтобы мужчина показался ей столь красивым. Ее привлекало в Яне что-то другое, что-то невыразимо глубокое, к чему она всегда подсознательно стремилась.