Пустота - Ева Видмер

А в это утро я увидела еще одного человека, привлекшего мое внимание больше других. Это был мужчина тридцати лет, с виду ничем не примечательный и не бросающийся в глаза. У него были русые волосы и светлые голубые глаза, которые немного терялись на светлом вытянутом лице. Он тоже пренебрегал шапкой и шарфом и носил осеннее пальто, хоть и теплое с виду. Я проследила за ним до самого дома.

Мужчина жил один в двухкомнатной квартире с довольно большой кухней, где он проводил большую часть времени. Во всех комнатах хранились большие стопки всевозможных журналов и также много черновиков недописанных статей, а вот мебели было немного – только необходимый минимум. Он был журналистом, работал удаленно, много писал об искусстве в местных новостях и посылал свои статьи в городскую газету, а кроме того в столичные журналы. Этот человек не был доволен ни своей работой, ни жизнью, хотя заработанных денег хватало ему. А при том, что тратил он и без того мало, за годы подобной жизни у него скопились кое-какие деньги. Я захотела побыть с ним, потому перестала ночевать у «моей» Мари и задержалась здесь.

Мне нравились его привычки. Например, то, как он читал: будь то журнал, книга или распечатанная статья, он всегда при чтении держал левую руку за головой на затылке, иногда на шее, массируя позвонки. Я не замечала такого у других, и мне нравились эти мелочи. Еще я увлеченно следила за его мимикой и, конечно, любила смотреть его сны. Поначалу они были очень абстрактными, походили на яркие полотна авангардных художников, поэтому кроме каких-то расплывчатых образов я не могла ничего вспомнить наутро, но потом что-то поменялось. И, как я заметила чуть позже, изменились в его жизни не только сны.

Кирилл – так звали моего нового человека – вдруг резко приободрился. Работы не было сейчас так же, как и раньше, но гнетущее ощущение тревожности куда-то отступило. Он, а вместе с ним и я, начал чувствовать жизнь иначе.

И все это было связано всего-навсего с одной маленькой девушкой. Маленькое, хрупкое создание со светло-голубыми глазами, молочной кожей, светло-русыми вьющимися волосами до плеч. Она была совсем небольшого роста и едва доставала макушкой до его плеча. Ее всегда окружали разные запахи: корица, миндаль, кофе, шоколад, лаванда, роза. Каждый раз другие, словно она вся была соткана из этих ароматов, кроме которых ничего о ней не оставалось. Они навеяли моему Кириллу воспоминания и появлялись в голове после короткой встречи сами собой вместе с образами. Разве можно узнать, как пахнет улыбка или солнце? Оказалось, можно. И он сам не понимал, почему это стало происходить с ним, и он заметил ее только сейчас.

Девушка эта жила в соседней квартире, и, хотя Кирилл давно жил здесь, да и она не была приезжей, мой человек ничего о ней не знал и раньше даже встречал ее очень редко.

Как-то Кирилл по обыкновению заварил чай, поднес чашку к губам и почувствовал звонкий аромат лимона и меда, который его ошарашил, как неожиданный удар. Не привыкший к такому изобилию ощущений, он улыбнулся несколько смущенно. Это случилось после первой встречи моего человека и той загадочной незнакомки на лестничной клетке. Она тогда улыбнулась и скрылась в своей квартире, не сказав ни слова, но оставила сладкий запах кофе и корицы. Кирилл пробормотал что-то невнятно и все-таки сделал глоток.

18 января

Это было обычное скучное зимнее утро. Воскресенье. Ночь я провела у Марии. Я не смотрела ее сны и не слышала ничего особенного от нее, но чувствовала подавленность. Как призрак девушка шаталась по квартире, нигде не находя себе места весь прошлый день, так и сегодня она не была в настроении, чтобы куда-то идти или чем-то заняться. Мне же оставалось только наблюдать. Что же я могла сделать, если не знала, куда следует ее подтолкнуть? Я догадывалась, но не хотела верить, что это может быть связано с Гостом. Ведь прошло уже довольно много времени с их последней встречи, и все было хорошо… Насколько могло быть хорошо.

Я еще внимательно вгляделась в лицо моего человека. Ее бледная кожа походила на талый снег, которыми укрыло улицы.

Я вернулась к Кириллу в полдень, нам с ним в некотором роде повезло: мы встретили ее. Я заглянула в ее распахнутые мире глаза и уже испытывала к ней столько нежности, хотя продолжала ничего о ней не знать.

– Мы соседи, может быть, вы меня помните? – рискнул заговорить с незнакомкой Кирилл, пока мы поднимались на лифте.

– Помню, – ответила девушка и улыбнулась.

– Кирилл, – представился мой человек и протянул ей руку.

– Я знаю, – ответила незнакомка. Ее руки дрогнули, когда она повторила чуть слышно его имя, потом девушка несколько замешкалась, прежде чем пожать протянутую руку.

– Знаешь? Ты читала мои статьи, может быть? – с несвойственным ему задором, выпалил мой человек, хотя прекрасно понимал, что это скорее всего не так. Девушка покачала головой в ответ. – Тебе, наверное, что-то про меня рассказывали?

– Ну, можно и так сказать.

Лифт запищал, а через какое-то время открылись тяжелые двери. Мне всегда не нравилось кататься на лифте, а теперь и подавно, то и дело я боялась, что мои крылья заденут кого-нибудь или их прищемит тяжелыми дверями.

– Надеюсь, они хорошо обо мне отзывались, кем бы ни были, – продолжал Кирилл, остановившись между своей и ее дверью посреди лестничной клетки.

– Они всегда говорят только правду, – успокоила нас девушка, не останавливаясь и не поднимая больше на Кирилла глаз.

– Погоди… Как тебя зовут? – спросил мой человек, когда уже зазвенели ее ключи, а она остановилась у двери.

Девушка обернулась.

– А разве это важно? – она вдруг взглянула на него особенно, как будто искренне не понимала, но в тоже время по-доброму смеялась глазами.

– Я хотел бы знать. – Кирилл и сам замешкался, удивленный и даже немного разочарованный тем, что звонкоголосая особа, улыбающаяся ему своими огромными синими глазами, не хочет продолжать знакомство.

– Ты можешь называть меня, как тебе угодно, – засмеялась она. – Ну а вообще я Маргарита, – после короткой паузы все же призналась девушка, словно ужасно не любила свое имя.

Кирилл сделал несколько шагов ей навстречу.

– Очень рад нашему знакомству. Может?..

– Не думаю, – отрезала Маргарита, не дослушав, и ее голос потерял в миг легкость. Уже через мгновение она скрылась за дверью.

Кирилл разочаровано вздохнул и пошел к своей двери. Я не могла оторвать взгляд от захлопнувшейся за девушкой двери, мучаясь от желания заглянуть в ее квартиру, ощутить тепло, которым Маргарита заполняла все, где появлялась, в полной мере. То же самое чувство душило и моего человека. Именно тепло привлекало его с самой первой их встречи. Но мне попасть к ней в дом было не просто. Окна зимой почти никогда не открывают, а караулить открытую дверь можно было целыми сутками, поэтому я искренне надеялась, что Кирилл решится что-нибудь сделать, но, к нашему с ним счастью, Маргарита вскоре появилась сама.

30 января

В последнее время я почти не навещала Марию, полностью увлеченная жизнью Кирилла, которая стала меняться прямо на глазах. Он мне очень нравился. Его русые волосы, немного даже рыжеватые, продолговатое бледное лицо, добрые голубые глаза, особенно печальные в последнее время, прямой нос, тонкие розовые губы. Он не позволял себе щетину, даже когда подолгу не выходил из дома, и был достаточно придирчив к тому, что касалось его внешнего вида и комфорта, даже маленькое пятно на домашней одежде, его раздражало, что совсем ему, однако, не мешало жить в окружении крошек на столе и грязной посуды. Кирилл был хорошо сложен: у него были широкие плечи, сильные мускулистые руки, что немного странно для того, чье главное орудие – это слово. Мне особенно нравились его руки – красивые, с длинными прямыми пальцами, но в тоже время не худые, а привыкшие к работе, с проступившими венами, пронизывающими ладони и пальцы. Хотя я ни разу не видела, чтобы он что-то делал руками, кроме того, что изредка мыл посуду, чаще просто ополаскивал свою чашку, потому что пил он всегда только из нее, печатал на компьютере и писал от руки.

В этот день у моего человека было отвратительное настроение. Кирилл вернулся из редакции раньше обычного, у него состоялся очень жесткий разговор с начальством, которое требовало переписать четыре негодные статьи, а я, как верная, но невидимая жена, встречала его у порога. Он раздраженно сорвал с шеи шарф, который я нашла и убедила носить, чуть ли не срывая пуговицы, расстегнул пальто и бросил его на пол в прихожей. Мне бы хотелось подойти к нему и, положив руку на плечо, спросить, что же случилось, но я не была ему женой, а он понятия не имел о моем присутствии, поэтому я не решилась сводить его с ума.