Лишний - Дмитрий Болдин

— Подтолкнул к чему? — недоуменно спрашиваю я.

— Не знаю.

Мы выходим на Никитский бульвар и направляемся в сторону Арбата. Я иду и думаю над словами Кати, а потом пытаюсь прогнать эти мысли.

— Я с ней не общалась в последнее время, — говорит Катя, — как-то мы… как-то нас всех раскидало, как атомы, в разные стороны, после того как ты уехал. Объединяют теперь только социальные сети и похороны.

— А ты когда ее видела в последний раз? — спрашиваю я. — В смысле вживую?

— Весной. Я ее видела здесь недалеко, она гуляла с какой-то подругой. Мы даже поболтали. У нее взгляд был такой…

— Какой?

— Ну, не Мирин. Вспомни ее пронзительный взгляд — казалось, что у нее глаза-рентгены, что она видит тебя насквозь.

Это правда.

— А тут взгляд был как-то странный, русалочий, глаза будто стеклянные, ничего не выражали.

Я собираюсь сказать, что Алекс тоже ее видел, но не говорю, потому что не хочу, чтобы Катя знала, что я виделся с ним.

— Ты знаешь, что ее искали? Мира не появлялась дома два дня.

— А где она была все это время?

— На скамейке, — говорит Катя.

— В смысле — ее тело находилось два дня в этом дворике и никто не обращал внимания? — спрашиваю я, и мне становится немного страшно.

— Да.

— Пиздец… А что она вообще там делала? Они же давно уехали оттуда. Там вообще никого не осталось. Ну и это как бы не близко. Слушай, мне сегодня Юлька показывала какой-то телеграм-канал. Там было и про отца Миры.

— Я знаю, я читала. Да обычный трэшняк и сливы. Таких мало, что ли?

— Там еще фотография Миры была.

— Ну и что?

— Зачем ее выкладывать-то? Она-то при чем тут? Она же не какая-то там известная была… А ты как туда попала? Канал же вроде бы закрытый.

— Не помню, — отвечает Катя.

За время нашей прогулки Катя дважды скидывает звонок. Она рассказывает про то, как была в Лондоне на концерте Робби Уильямса и что он уже ей не очень нравится, потому что перестал выкладываться на сцене и одно шоу похоже на другое, как в Париже видела Тома Круза, снимавшегося в каком-то фильме, и как покупала траву у темнокожего полицейского. Когда Катя хочет свернуть в Малый Кисловский переулок, я останавливаю ее и прошу пойти дальше.

— Прости, я забыла, — говорит Катя и внимательно смотрит на дисплей телефона, на который приходит сообщение, — но мне в любом случае пора бежать.

Я смотрю на Катю, Катя смотрит на меня. Вдруг из Малого Кисловского дует ветер. Он обвивает платье около ее ног, треплет волосы, на миг волна волос закрывает ее лицо. Придерживая их рукой, она говорит:

— Может, Мира была там, потому, что там было спокойно?

— Они жили обычной жизнью, — говорю я, — не такой, как они живут… как она жила потом.

— Ну и что? Может, это и было лучшее время?

— Мы были совсем дети.

— Мы все хотим вернуться туда, где мы были счастливы, Андрей!

— Ты бы тогда куда хотела вернуться?

— На вечеринку к Свете, к бассейну. И…

— И что? — спрашиваю я.

— И не отпустить тебя! Пока!

Катя растворяется в переулке, по которому мне не хочется идти.

Ночью мне снится сон, в котором я стою напротив окна. Я смотрю на реку, по которой плывет трамвайчик, потом на раскачивающиеся деревья. Ветер усиливается, и деревья гнутся, одно ломается. Над дорогой пролетают куски металла и рекламные щиты. Я снова смотрю на реку и вижу, как людей ветром скидывает с трамвайчика и они исчезают в темной воде. Деревья ломаются друг за другом. Перед окном пролетает чье-то тело, потом еще одно, еще, еще. Внезапно со стороны реки к окну приближается еще одно тело в белой майке и синих джинсах. Я успеваю заметить тревогу на лице человека и даже принт на его майке. Тело бьется об окно с такой силой, что в секунду на стекле появляется паутинка из трещин, а голова человека напоминает мне гранат, на который кто-то наступил ногой. Я смотрю на размозженное лицо по ту сторону окна, и мной овладевает паника оттого, что оно мне кажется знакомым. Тело падает, оставляя на стекле красный след. В окне я вижу свое отражение. Просыпаюсь.

Машина отца ехала в сторону центра, а я все думал: почему же он пропустил поворот домой? Я открыл бутылку воды и сделал большой глоток, из колонок играла «Runaway Train» группы Soul Asylum. Сделал чуть погромче и надел очки… «So tired that I couldn’t even sleep, So many secrets I couldn’t keep».

…Почему-то мне казалось, что они меня от чего-то могут спасти… «…I’m in too deep there’s no way out, This time I have really led myself astray».

Кинул бутылку на пассажирское сиденье и проверил в бардачке сигареты. Машина отца прибавила ход, я надавил на газ. В кармане завибрировал телефон… «Can you help me remember how to smile?» Это была Катя.

— Да, Кать?

— Ты вернешься? — Ее голос заглушал шум вечеринки.

— Нет.

— Ну ведь еще рано.

— Я не вернусь, — ответил я и положил трубку.

Машина отца остановилась возле ресторана недалеко от Чистых прудов. Я быстро проехал дальше и встал впереди через три машины. Зачем-то надел капюшон и начал вглядываться в зеркало заднего вида. Я видел, как он поворачивается к кому-то на пассажирском сиденье. Я видел, как он смеется. Я видел, как он вышел из машины, надел пиджак, прошел к пассажирской двери. Я видел, как из его машины выходит женщина, и это была не мама. Как он обнял ее за талию и они вместе исчезли за дверью ресторана. Я почувствовал, как в районе груди стало очень горячо, я ощущал почти явственно, как этот жар поднимается вверх, мне казалось, что меня вот-вот стошнит. Потом мне показалось, что внутри что-то рушится. Что-то важное, что всегда было со мной все эти годы и чему последнее время я стал мало уделять внимания, просто забыл об этом. Я смотрел в зеркало заднего вида и не понимал, кто эта женщина, почему она рядом с отцом. Внезапно мне захотелось позвонить Юле и услышать ее голос.

— Але.

— Юль… Что… Что делаешь? — спросил я.

— Сижу дома. А ты где?

— Я… я… у Светы, Юль. Скоро приеду. А ты что делаешь?

— С подругами сижу, — ответила Юля, и на другом конце я услышал смех.

— А мама где?

— На эфире. Ты забыл?

— На эфире? — переспросил я и посмотрел на часы — почти десять.

— Ну да, она же при тебе говорила, что последний в этом сезоне.

Я снова посмотрел на часы.

— А папа?

— У него совещание, — ответила сестра.

— Какое совещание? — спросил я.

— Ну я не знаю какое. Что-то на работе случилось, срочно выехал. Я ему пять минут назад звонила, спрашивала, когда приедет, — ответила Юля.

— А он?

— Сказал, что