Микеланджело Буонаротти. Его жизнь и художественная деятельность - Семен Брилиант

Контракт с Гирландайо был, разумеется, уничтожен. На вилле Кареджи Микеланджело нашел двух прекрасных руководителей в лице Бертольдо и Полициано.

Бертольдо научил его отливке медных фигур и как на образец скульптора указал ему на Донателло. В стиле последнего сделал Микеланджело рельеф «Мадонна у лестницы», который и теперь хранится в музее Буонарроти.

Микеланджело Буонаротти. Мадонна у лестницы. 1491-1492 г. Флоренция, музей Буонаротти.

Под влиянием Полициано рядом с живой природой Микеланджело изучал классическую древность. Полициано дал ему сюжет для рельефа «Битва кентавров», в котором можно найти некоторое сходство с тем, как изображались подобные сюжеты на античных саркофагах. Это произведение Микеланджело также хранится во дворце музея Буонарроти во Флоренции (голова фавна – в галерее Уффици). Оно возбудило восторг и изумление многих. Сам Микеланджело в старости часто указывал на эту вещь и говорил со слезами на глазах, что он мог бы создать нечто великое, если бы не оставлял никогда скульптуры для живописи.

Микеланджело Буонаротти. Битва кентавров. Около 1492 года. Флоренция, музей Буонаротти.

В 1492 году умер Лоренцо, и Микеланджело оставил его дом. Со смертью Лоренцо начала умирать и слава Флоренции; она перестала создавать и скоро стала разрушать не для того только, чтобы, как говорили о ней прежде, подобно самому времени, разрушая совершенное, давать место новым стремлениям. Дель Сарто и другим славным флорентийцам суждено было пережить полный упадок родного искусства. Три года прожил Микеланджело в чудной атмосфере двора Медичи. Это время могло оставить навсегда лучшие воспоминания, если бы не один печальный случай. Некто Пьеро Торриджани, ученик на вилле Кареджи, впоследствии известный скульптор, раздраженный, быть может, колкой насмешкой Микеланджело над неудачным штрихом, ударил его кулаком по лицу с такою силой, что шрам на носу остался у него навсегда. Торриджани должен был оставить Флоренцию, и, несмотря на большой талант, его преследовало презрение флорентийцев. Челлини рассказывает, что Торриджани приехал во Флоренцию набирать художников для Англии, и однажды, в то время как он, Челлини, копировал Микеланджело, они заговорили о нем. Торриджани сам рассказал случай, имевший место в церкви дель Кармине, прибавив:

– Я думаю, память обо мне останется у него на всю жизнь.

«Эти слова возбудили во мне такую ненависть, – говорит Челлини, – что я не только не принял предложения ехать с ним в Англию, но даже не мог его видеть».

Так сильно негодование Челлини, хотя разговор от события отделяли 25—30 лет! Всеобщая любовь и поклонение вознаградили Микеланджело за оскорбление.

Глава III

«Геркулес». – Сан Спирито. – Болонья. – «Спящий амур»

Когда умер Лоренцо, Микеланджело было семнадцать лет. Он поселился теперь в скромном доме отца, который с недоверием стал думать опять о будущности сына, лишившегося своего высокого покровителя. Микеланджело, напротив, искренно и горячо оплакивая в умершем Лоренцо друга, уже не сомневался в своих силах и задумал статую Геркулеса величиною больше роста человека. Он выполнил это произведение, которое в XVII веке украшало сады Фонтенбло, но неизвестно, где находится теперь.

Раньше, чем окончил он эту статую, во Флоренции уже знали о талантливом юноше из школы Кареджи. Незначительный случай, показавший, между прочим, ловкость Микеланджело во всем, за что он ни брался, заставил однажды флорентийцев передавать из уст в уста его имя. Ему поручили сделать копию портрета старинной работы известного мастера. Микеланджело не только прекрасно скопировал портрет, но так искусно подделал рисунок и саму бумагу, что, вернув копию вместо оригинала, не возбудил во владельце последнего ни малейшего подозрения. Микеланджело почти не знал развлечений юноши его лет. Он редко посещал даже собрания молодых художников и, трудясь над статуей Геркулеса, продолжал в то же время учиться. В одной из отдаленных зал монастыря Сан Спирито он одиноко проводил ночи, при свете лампады рассекая трупы анатомическим ножом. Придавая различные положения частям тела и мускулам, он изучал размеры и пропорции и тщательно отделывал рисунки, заменяя таким образом мертвым телом живую натуру. Этот способ имел для него то преимущество, что впоследствии при помощи одного воображения он воссоздавал как в живописи, так и в скульптуре бесконечное разнообразие мускульных движений. Создавая живой образ, он как бы видел сквозь кожу, облегающую тело, весь механизм этих движений, – ни один момент не ускользал от его острого глаза.

В благодарность настоятелю монастыря за дозволение тайно работать он подарил ему распятие из дерева в натуральную величину. И теперь еще распятие над алтарем церкви Сан Спирито приписывают резцу Микеланджело, хотя это далеко не достоверно.

Не довольствуясь анатомией, молодой художник продолжал изучать прекрасные произведения, украшавшие Флоренцию. Не только в мраморе, но и в окружающей его жизни художник видел здоровое и красивое тело, конечно, чаще, чем это видим мы теперь. Нагое тело не было тогда предметом культа, как в Древней Греции, но сила, ловкость, благородство форм и движений ценились высоко. Гениальный да Винчи гордился первенством не только в искусстве, но и во всех физических упражнениях: в танцах и верховой езде, в гимнастике и фехтовании. Граждане состязались в общественных играх, гимнастике и беге. Микеланджело не принимал участия сам в этих играх, но все, что видел, отмечал в своей памяти.

Два года спустя после смерти Лоренцо сын и преемник его власти Пьеро Медичи вспомнил о Микеланджело. Во Флоренции выпал глубокий снег, и Пьеро решил в числе развлечений дня поставить во дворе замка снежную статую. Микеланджело был призван и не противоречил, тем более что эта затея пришлась ему по вкусу. Знаменитейшие художники Возрождения никогда не отказывались употребить свой талант на какую-нибудь шутку или развлечение. Они расписывали на улицах временные арки для процессий, аллегорические колесницы, устраивали замысловатые декорации и остроумные механические фокусы. Для юноши-художника, как видим, не было ничего оскорбительного в самом поручении; но характерно для Пьеро, что он только благодаря случаю вспомнил о Микеланджело. Правда, он оставил его в своем палаццо, но жизнь там была далеко не такая, как при знаменитом Козимо и достойном его внуке Лоренцо. Подобно отцу, Пьеро окружал себя избранными людьми, учреждал диспуты «об истинной дружбе» в Санта-Мария дель Фьоре и назначал в награду победителю серебряный венок, но он поступал так, сознавая лишь, что этому обязан дом Медичи своим возвышением. Он не был другом гуманистов и поэтов, он равно гордился тем, что имеет при своем дворе необыкновенного конюха и Микеланджело. Конюх славился ростом, статностью и такой быстротою ног, что Пьеро на лучшем коне не мог опередить его ни на шаг.