Микеланджело Буонаротти. Его жизнь и художественная деятельность - Семен Брилиант

Совет Лоренцо оказался также очень удачным, хотя и принес Микеланджело мало выгоды. Лоренцо взялся сам продать это произведение и отправил его в Рим.

Там купил его кардинал Риарио и, уверенный в том, что приобретает антик, заплатил двести дукатов. Судя по дальнейшему поведению Риарио, он никогда не дал бы этой суммы неизвестному художнику лишь из любви к искусству.

Мессер Миланезе, посредник в Риме, обманул Микеланджело, уверив, что получил 30 дукатов, которые и уплатил ему через своего банкира во Флоренции. Микеланджело еще не знал цены своему резцу. Слух о подделке «Амура» скоро распространился, как некогда было с копией портрета, и кардинал послал своего доверенного во Флоренцию разузнать, правда ли это и если – да, то кто мог создать такое совершенное произведение? Посланный стал говорить, что ищет скульптора для работ в Риме; когда же он пришел к Микеланджело, на которого ему указали, и увидел между прочим анатомический рисунок руки, сделанный художником на его глазах, то был совершенно поражен. На вопрос его, какие произведения успел сделать Микеланджело, последний сам назвал и «Амура». Римлянин в свою очередь открыл цель своего посещения и пригласил художника в Рим от имени кардинала, обещая ему обеспеченные заказы.

Микеланджело согласился и 25 июня 1496 года вступил в Вечный город.

Глава IV

«La pietá»

Микеланджело вступил в Рим юношей 21 года, но духом он был старше. Ум и характер его рано созрели под влиянием испытанных с детства тревог, волнений и бурь. Борьба с семейными традициями в самом нежном возрасте, зависть и злоба с первых шагов в искусстве, политические события, двор Медичи, смерть Лоренцо, нужда в доме отца, бедствия Флоренции, страстные речи Савонаролы, примеры необычайного гражданского мужества и рядом с этим низкие страсти и предательство – все видел, слышал и испытал сам Микеланджело. Он вырастал душою, тая в себе все возникающие в уме и сердце думы. Наконец, мощный талант проявился в статуе «Геркулеса». Это была первая законченная попытка гения, стремившегося к выражению в искусстве героических идей, – попытка, которая напоминает предание о самом Геркулесе, уже в колыбели задушившем двух змей.

Величайшие гении Италии принадлежат Флоренции. Туда, по словам Вазари, стекались совершенствоваться все таланты; атмосфера ее была иная, отличная от остальной Италии. Но притягательной силы Вечного города она не могла уничтожить. Благодаря ореолу древнего величия Рим остается единственным городом в мире даже теперь. «Всякий другой город, – говорит Гримм, – можно представить себе возникшим из ничего, на песке или болоте. Рим, кажется, должен был существовать от века. Какая стихийная сила может унести здания, украшающие семь древних холмов! Париж, Лондон, Вену можно представить себе разрушенными землетрясением, но в Риме, кажется, камни сами должны встать в том же стройном порядке, и было бы противно законам бытия, если бы вершины Капитолия остались без храмов, дворцов и башен».

Для художника, а тем более для скульптора особый интерес Риму придавали античные произведения искусства, украшавшие город и обогатившие его более чем когда-нибудь во времена Микеланджело и Рафаэля благодаря раскопкам.

В первом письме к Лоренцо Медичи (Пьерфранческо) Микеланджело извиняется, что не все еще письма его передал, так как весь день занят был осмотром статуй. Это, конечно, естественно, но интереснее, быть может, то обстоятельство, что молодой художник совсем не потерялся среди этих богатств античного мира и прибавляет почти между прочим: «В самом деле, мне кажется, здесь есть прекрасные вещи». В устах другого эта фраза была бы просто возмутительна, в устах Микеланджело она была лишь сознательным, хотя и скрытым выражением собственной силы, и он доказал, что не безумная самоуверенность внушила ему эти слова. Не увлекаясь до самозабвения античными ярлыками, он тем не менее тщательно изучал все достойное внимания. Гениальным чутьем великий мастер улавливал огромную разницу в направлении античного искусства и современного ему. Древние видели везде и всюду нагое тело. Ежедневно в гимнастических упражнениях художник имел возможность наблюдать всевозможные положения и формы тела, движения мускулов, волнующиеся переливы линий: Зоркий глаз художника копировал живую природу. В эпоху Возрождения выдвинулась снова красота тела как элемент, необходимый в искусстве, но глаз художника должен был проницать одежду, улавливая законы этой красоты. Кроме того, идеи христианства породили иную красоту, выражение которой стали искать в образах Мадонны и Спасителя, в других библейских образах и в страданиях мучеников.

Упорный и тайный труд в монастыре Сан Спирито (анатомирование трупов в то время легко могло возбудить обвинение в чернокнижии) заменил Микеланджело всегда доступную древним натуру, а изучение античных произведений дало понимание того равновесия – подчинения частей целому, – которое сообщало произведениям древних гармоническую красоту, невыразимо чарующую взор.

Прекрасное мраморное изваяние, называемое «La pietá» («Оплакивание Христа») остается до сих пор памятником первого пребывания в Риме и полной зрелости таланта двадцатитрехлетнего художника. Это дивное произведение искусства уже носит печать характера Микеланджело. Святая Дева сидит на камне, на коленях ее покоится безжизненное тело Иисуса, снятое с креста. Она поддерживает его рукою. Весь Рим был восхищен этим произведением. Вазари не находит слов для выражения восторга и удивления. По его словам, сами древние не знали такого совершенства; трудно поверить, что бездушному твердому камню можно придать такую безукоризненность форм, какой сама природа редко достигает в своем лучшем создании – человеке.

Гипсовые слепки тела Иисуса были разосланы в различные школы и академии, так велико было совершенство в отделке мельчайших деталей. С другой стороны, под влиянием античных произведений Микеланджело смело отбросил все мистические традиции Средних веков в изображении религиозных явлений. Тело Христа и все произведение исполнены гармонии и красоты. Не ужас должна была вызывать смерть Иисуса, но лишь чувство благоговейного удивления перед великим страдальцем. Красота нагого тела много выигрывает благодаря эффекту света и тени, производимому искусно расположенными складками платья Марии.

Создавая это произведение, Микеланджело думал о Савонароле, сожженном на костре 23 мая 1498 года в той самой Флоренции, которая его боготворила, на той площади, где гремели его страстные речи и где народ, для которого он жил и умирал, втыкал теперь гвозди между досками на пути мученика, шедшего босыми ногами к костру. Была минута, когда ветер отклонил в сторону пламя и верные друзья надеялись на чудо, но огненные языки с новой силой охватили костер, пока все не рухнуло разом, после чего самый пепел сожженного тела был брошен в реку Арно.