Кольцо Луизы - Николай Вирта

— Я христианка, господин Клеменс, — понурив голову, отозвалась Луиза.

— Могу вам дать слово: ваш рассказ и документ… — Клеменс постучал пальцем по дарственной. — Не покинут пределов этой комнаты и вон того сейфа. А в нем, могу сказать по секрету, сотни человеческих судеб.

— Я верю вам.

— И поставим на этом точку. — Клеменс открыл сейф, положил дарственную в большой коричневый пакет с фирменным знаком и какой-то надписью. — Вот, я кладу документ сюда, — сказал он. — Сюда же будет положен ваш рассказ. Кстати, я объясню, зачем он нужен мне. Дело в том, фрау Штамм, что время от времени наши сделки, отчетность и так далее проверяются. Сделка с вами подтверждена документом, который сам по себе ничего не говорит. Если у меня потребуют объяснения, я предъявлю ваш рассказ.

— Значит, все-таки кто-то будет иметь доступ к нему… — упав духом, проговорила Луиза.

— Да, чиновники, обязавшиеся иод присягой хранить свои секреты, как храним их мы.

Заплатив восемьдесят тысяч марок, Клеменс попросил Луизу пересчитать деньги. Она написала расписку и ушла, договорившись о встрече у нотариуса. Встреча состоялась через несколько дней. Нотариусу Луиза сообщила кое-какие подробности, которых в разговоре с Клеменсом коснулась мельком.

Глава четвертая.

ЗАПИСКИ КЛЕМЕНСА

(Из архива концерна «Рамирес и Компания»)

Клеменс видел беснующиеся толпы нацистов у президентского дворца. Клеменсу рассказали о разговоре министра рейхсвера Бломберга с канцлером: рейхсвер окажется не в состоянии подавить всеобщую стачку, если она вспыхнет после запрещения компартии. «Солдат рейхсвера в качестве единственно возможного противника привык рассматривать внешнего врага».

Каждое утро Клеменс читал газеты, в том числе и социал-демократов.

«Тактический разум социал-демократов рекомендует подождать с применением всеобщей стачки для того, что бы в решительный момент рабочий класс не был утомлен».

С непроницаемым лицом слушал Клеменс обращение Гитлера. Он объяснил безработицу, голод и нужду следствием поражения немцев в войне. Он предсказывал возрождение Германии, для чего в первую голову необходимо искоренить коммунизм.

Вслед за тем Геринг объявил: «Кто при исполнении своего долга применит огнестрельное оружие, того, независимо от последствий, я возьму под свою защиту. Каждая пуля, выстреленная из револьвера полицейского, — моя пуля…»

Клеменс сообщил секреты концерну «Рамирес и Компания»:

А. 1 февраля 1933 года.

Через четыре дня после того, как господин Гитлер сел в кресло Бисмарка и прочих германских канцлеров, стало известно о роспуске рейхстага и о новых выборах. Состав рейхстага, каким он был до захвата нацистами власти, не устраивает фюрера. Из пятисот восьмидесяти мест двести двадцать одно принадлежало коммунистам и социал-демократам, сто шестьдесят семь — другим партиям и только сто девяноста шесть сторонникам фюрера. Даже блок с партией Центра не дает фюреру подавляющего большинства. А оно позарез необходимо, чтобы раз и навсегда укоренить в стране новый строй, строй откровенной, наглой, ничего не стесняющейся террористической диктатуры нацистов и их покровителей. Гитлер спешит, потому что леденящий страх перед восстанием пролетариата не покидает его.

Тринадцать миллионов рабочих, вместе с семьями составлявшие почти три четверти населения страны, вот кто вселяет ужас в преступные души нацистов, а руководитель этих миллионов — компартия и ее вождь Тельман — страшит их до остервенелости. Только компартия не сдается, не складывает политического оружия, не отказывается от сопротивления диктатуре палачей и золотых мешков. Она черпает свои силы в многочисленных массовых организациях, а они включают в себе десять миллионов взрослых и юношей.

Разгром и подавление рабочего класса и компартии — страстного и последовательного защитника его интересов, вот цель насилия и разбоя на сегодняшний день.

2 февраля. Геринг, назначенный министром внутренних дел Пруссии, запретил коммунистические демонстрации, собрания и газеты.

3 февраля. Геринг, а следом за ним Геббельс публично обвинили компартию в том, что якобы она распространяет страшные, заразные эпидемии.

4 февраля. Геринг предложил запретить компартию. Гитлер, памятуя о словах Бломберга, одернул Геринга: он боится всеобщей забастовки, что в накаленной, грозовой атмосфере было почти вероятностью. В тот же день президент подписал декрет, разрешивший Гитлеру запрещать вообще любые собрания, митинги и закрывать газеты.

«Надо думать не о том, чтобы запретить компартию, — поддержал фюрера имперский министр внутренних дел Фрик, — но уничтожить ее».

7 февраля. Ходят слухи, будто в пригороде Берлина собирался пленум ЦК компартии. Коммунисты предвидели, что им придется перейти на нелегальное положение, хотя и не думали, что это произойдет при таких обстоятельствах и так скоро. Очевидно, у них нет никакого опыта работы в подполье.

9 февраля. Тайно напечатанные коммунистические газеты, случайно попавшие в наши руки, сообщают: пленум ЦК предостерегает коммунистов от иллюзии, распространяемой вожаками социал-демократии, будто Гитлер сам изживет себя. Свержение нацистской диктатуры объявлено коммунистами главной целью. Объяснено, что оно может осуществиться не обязательно в форме социалистической революции. Демократическая антифашистская общенациональная революция с участием всех, кому дороги свобода и права человека, — основа новой стратегии не только сопротивления, но и наступательных действий компартии и объединившихся с нею сил. Эта новая стратегия вышибала оружие у правых социал-демократов.

16 февраля. Нацисты обыскали дом Карла Либкнехта — бывшую резиденцию ЦК компартии. Газеты полны сообщениями о найденных в катакомбах дома складах оружия и документов, подтверждающих подготовку коммунистами кровавого революционного восстания. Пока что эти документы не опубликованы.

18 февраля. В ответ на операцию нацистов коммунисты заявили, что на предстоящих местных выборах они будут «защищать каждую пядь еще существующих демократических прав». Говорят, будто Вильгельм Пик (один из коммунистических лидеров) снова обратился к социал-демократам с призывом объединить силы. Он сказал, что нацисты готовят какую-то новую «провокацию» против коммунистов и социал-демократов.

Б. Нам сообщают из Дрездена.

Выступая на нацистском собрании, гаулейтер Саксонии Мартин Мучман сказал:

Без Варфоломеевской ночи нам не обойтись. Национал-социалисты будут действовать с открытыми глазами, отбросив прочь всякую сентиментальность.

Очевидно, Мучман намекал на поджог Рейхстага, что и случилось на днях.

— То перст божий! — Так, как нам достоверно известно, сказал фюрер фон Папену, узнав, что Рейхстаг горит. — Теперь никто не помешает нам уничтожить коммунистов железным кулаком.

«Мы их прикончим радикальнейшим способом!» — пишут в «Фелькишер Беобахтер».

Как нами уже отмечалось, еще до пожара Рейхстага фюрер мечтал уничтожить компартию и изобразить из себя спасителя человечества от большевизма. Этот ход требует наличия виновных.

На днях нашли и их.

Непосредственным поджигателем объявили, во-первых, некого психически неполноценного гомосексуалиста ван дер Люббе, якобы сознавшегося в том, что он член голландской компартии; во-вторых, председателя коммунистической фракции рейхстага Торглера. Торглер сразу же после того, как нацисты обвинили компартию в поджоге Рейхстага, явился в полицию и засвидетельствовал свою «непричастность к поджогу».

Однако эти две фигуры — одна, так сказать, местная (Торглер), долженствующая олицетворять «виновницу» поджога — компартию Германии, другая иностранная (ван дер Люббе) и, стало быть, солидарная с преступными действиями коммунистов немецких, — выглядели не слишком серьезно.

Искали кого поважнее. Говорят, будто какой-то кельнер из ресторана на Потсдамерплатце сообщил, что в ресторане обедает Димитров. Он арестован. Задержали еще двух болгарских коммунистов — Попова и Танева.

Димитров, как мы узнали, руководил Западноевропейским бюро Коминтерна. В середине февраля он виделся с Тельманом. Полиция предъявила Димитрову обвинение в том, что он был главным организатором поджога Рейхстага по договоренности с Тельманом, во-первых, и по указанию Коминтерна, во-вторых.

В. Вот дословно фраза из «Фелькишер Беобахтер»:

«Этот поджог является неслыханным до сих пор актом террора со стороны большевиков в Германии. Среди сотен центнеров преступной литературы, которую полиция во время обыска нашла в доме Карла Либкнехта, находились также указания на то_, как проводить коммунистический террор по большевистскому образцу. Пожар Рейхстага должен был послужить сигналом к кровавому восстанию и гражданской войне…» На днях фюрер написал, а президент Гинденбург подписал два декрета: «В защиту народа и государства» и «Против измены германскому народу и преступных происков». Эти документы, раз и навсегда покончившие с Конституцией Веймарской республики, угрожают за малейшее сопротивление нацистам казнями и каторгой.