Уотсоны - Джейн Остин

— Если вы согласитесь, сэр, я была бы счастлива танцевать с вами, — сказала она, протягивая ему руку с самой непринужденной улыбкой. Мальчик, к которому тотчас возвратилось прежнее его радостное оживление, счастливо оглянулся на мать и с бесхитростным «Спасибо, мэм!» шагнул навстречу своей неожиданной партнерше. Благодарность миссис Блейк была несравненно красноречивее: повернувшись к незнакомке с видом невыразимого удовольствия и признательности, она горячо и многократно благодарила ее за столь необыкновенную доброту к ее сыну. Эмма с совершеннейшей искренностью отвечала, что она и сама довольна не менее своего  кавалера; после чего Чарльзу были вручены перчатки с наставлением не снимать их до самого конца, и оба с легким сердцем направились на середину залы, где пары уже становились на танец.

Их появление вызвало живейший интерес среди гостей, и мисс Осборн и мисс Карр, встречаясь с ними по ходу танца, всякий раз разглядывали Эмму с откровенным любопытством. «Право, Чарльз, — не выдержала наконец первая, — ты не прогадал: дама твоя гораздо лучше меня», — на что счастливый Чарльз немедля отвечал: «О да!» Том Мазгрейв, танцевавший с мисс Карр, также послал Эмме немало пытливых взоров; в конце концов и сам лорд Осборн, подошедший будто бы побеседовать с Чарльзом, принялся разглядывать его партнершу.

Разумеется, столь пристальное внимание со всех сторон несколько смущало Эмму, однако она не жалела о своем поступке: ведь он доставил столько радости и мальчику, и его матери. Последняя, кстати, при всякой возможности старалась выразить Эмме свое благорасположение. Выяснилось к тому же, что юный кавалер, хоть и сосредоточенный на фигурах танца, готов был, однако, и поддержать беседу, когда у Эммы получалось удачно ее направить. Из ответов на собственные вопросы и замечания узнала она, что у Чарльза двое братьев и сестра; что все они вместе с мамой живут в Уикстеде, у его дяди, который учит его латыни; что сам он страстно любит ездить верхом и имеет даже собственную верховую лошадь — подарок лорда Осборна; и что однажды он уже выезжал с лордом Осборном на псовую охоту.

Когда музыка умолкла, выяснилось, что наступило время пить чай. Мэри Эдвардс уже сделала Эмме знак не отдаляться, из чего явствовало, что миссис Эдвардс полагает совместное их вступление в буфетную условием наиважнейшим. Теперь Эмма только ждала сигнала к тому, чтобы занять надлежащую позицию.

Переход из залы в буфетную всегда вносил в общество изрядное оживление, ибо сопровождался неизменной сумятицей и толчеей. Маленькая буфетная располагалась в глубине комнаты, где шла игра в карты, и на полпути, в узком проходе между столами, миссис Эдвардс и ее подопечных подстерегала незначительная заминка. Мистер Ховард, сидевший вместе с другими игроками за столом леди Осборн, сказал что-то своему племяннику; в ответ юный кавалер громко и радостно зашептал: «Дядюшка, взгляните же на мою даму! Красавица, правда?» Эмма, оказавшаяся таким образом предметом заинтересованного внимания и мистера Ховарда, и леди Осборн, едва успела отвести глаза и сделать вид, что она ничего не слышала. Движение, впрочем, тотчас возобновилось, и Чарльз принужден был поспешить за остальными, даже не успев выслушать дядюшкиного суждения.

В буфетной уже было накрыто два длинных стола; за одним, в самом дальнем его конце, уединенно восседал лорд Осборн, решивший, кажется, удалиться насколько возможно от докучливого общества, чтобы привольно зевать и без помех предаваться собственным мыслям.

При виде его Чарльз немедленно повернулся к Эмме:

— Вон лорд Осборн. Сядемте с вами подле него!

— Ну уж нет, — смеясь, возразила Эмма. — Мы должны следовать за моими друзьями.

За чаем Чарльз осмелел настолько, что рискнул уже сам задавать своей даме вопросы.

— Сколько сейчас пробило? — для начала осведомился он.

— Одиннадцать.

— Ого! А мне совсем, не хочется спать. Мама говорит, что вечером я должен быть в постели еще до десяти. Как вы думаете, мисс Осборн потанцует со мной после чая? Она сдержит свое слово?

— О да! Непременно сдержит, — отвечала Эмма, однако объяснить свою уверенность чем-то иным, кроме того, что однажды мисс Осборн его уже не сдержала, ей было, пожалуй, трудновато.

— Когда вы будете в замке Осборнов?

— Возможно, никогда; я ведь с ними не знакома.

— Ну и что же? Вы можете приехать к нам в гости, в Уикстед, а потом мама возьмет вас с собой в замок. Там у них есть чучело лисы и чучело барсука — совсем как настоящие. Страсть как интересно! Будет жалко, если вы их не увидите.

Поднявшись от чая, все опять заторопились, теперь уже прочь из буфетной; сутолока на сей раз усугублялась еще и тем, что сразу несколько игроков именно сейчас завершили свои партии и встали с явным намерением устремиться в прямо противоположном направлении. В числе их оказался и мистер Ховард, продвигавшийся по узкому проходу под руку со своей сестрой. При виде Эммы миссис Блейк немедленно привлекла внимание последней, ласково коснувшись ее руки:

— Милая мисс Уотсон, доброта ваша к Чарльзу так пленила нас всех, что теперь вся моя родня желает узнать вас короче. Позвольте представить вам моего брата: мистер Ховард.

Эмма присела в реверансе; мистер Ховард поклонился и торопливо попросил ее оказать ему честь и принять приглашение на два следующих танца; каковая честь была ему столь же торопливо оказана — и тотчас потоки идущих повлекли их в разные стороны. Эмма чувствовала себя превосходно: мистер Ховард производил на нее самое приятное впечатление и, кажется, обладал спокойным и веселым нравом.

А спустя несколько минут ей пришлось еще более порадоваться только что принятому приглашению. Сидя все в той же комнате с карточными столами, рядом с дверью, которая несколько заслоняла ее ото всех, она услышала, как лорд Осборн, скучавший за соседним пустым столом, подозвав к себе Тома Мазгрейва, спросил: «Отчего бы вам не пригласить эту новую красавицу, Эмму Уотсон? Потанцуйте-ка с нею, а я на вас полюбуюсь». — «Я как раз только что думал об этом, милорд, — был ответ. — Пожалуй, пойду прямо сейчас, попрошу меня ей представить и сразу же приглашу». — «Вот и славно! А коли выяснится, что с ней нет необходимости беспрерывно вести беседу, представьте между делом и меня». — «О, не беспокойтесь, милорд! Вернее всего, она похожа на своих сестер; в таком случае говорить вам не придется, только слушать. Думаю, я найду их в буфетной. Почтенная миссис Эдвардс наверняка еще балуется чайком», — и с этими словами Том Мазгрейв удалился. Лорд Осборн последовал за ним, Эмма же в мгновение ока выпорхнула из своего угла и поспешно устремилась в противоположную от буфетной дверь, совершенно забыв при этом про существование миссис Эдвардс.

Впрочем, спустя каких-то пять минут миссис Эдвардс уже отыскала Эмму в зале и выговаривала ей:

— Если эта комната нравится вам решительно более той, вы вольны находиться, где вам угодно, но зачем же так таинственно от нас исчезать?

Эмма совсем уже собралась объясняться, но была неожиданно спасена появлением Тома Мазгрейва, который  в самых любезных выражениях просил миссис Эдвардс представить его мисс Эмме Уотсон. Миссис Эдвардс как дама благовоспитанная принуждена была выполнить его просьбу, и лишь по некоторой прохладности тона можно было догадаться, что она делает это без большого желания. Будучи представленным, Том тотчас попытался ангажировать Эмму на следующие два танца. Но как ни лестно было Эмме сознавать, что некто — будь он хоть трижды лорд — считает ее красавицей, однако жаловать своим вниманием самого Тома Мазгрейва она вовсе не хотела, а потому не без тайного удовлетворения сослалась на ранее полученное приглашение. Молодой человек, явно не ожидавший такого оборота, заметно смутился. Возраст предыдущего ее кавалера, похоже, создал у мистера Мазгрейва впечатление, что джентльмены отнюдь не докучают Эмме своим вниманием.

— О нет! — воскликнул он. — Мы не можем позволить нашему юному другу забирать от нас даму на целый вечер. Это против всех правил! Я уверен, что и добрейшая миссис Эдвардс не потерпит ничего подобного. Она слишком хорошо понимает в приличиях, чтобы попустительствовать столь опасной фамильярности!

— Я приглашена не мастером Блейком, сэр, — сказала Эмма, и ее обескураженному собеседнику оставалось лишь выразить надежду, что в другой раз он окажется счастливее.

Не желая уходить ни с чем — хотя маячившему в дверях лорду Осборну, как с удовольствием отметила про себя Эмма, определенно не терпелось узнать результаты переговоров, — Том Мазгрейв принялся расспрашивать ее о домашних:

— Отчего, объясните мне, мы не имеем сегодня удовольствия видеть на вечере ваших сестер? До сих пор они как будто были достаточно милостивы к нашему почтенному собранию, и теперь мы положительно не понимаем, как расценить сие небрежение!