Безумная одержимость - Даниэль Лори

красному кружеву на животе, открывающий бриллиантовый пирсинг в пупке, к моим босым ногам.

— Если бы ты одевалась не так, как проститутка, полицейский, который тебя остановил, мог бы и не обыскивать.

Я зубами стянула жвачку с пальца и улыбнулась ему.

— Если бы ты меньше походил на анально-сдерживающего мудака, то мог бы трахаться время от времени.

Уголок его губ приподнялся.

— Рад слышать, что у меня есть хоть какая-то надежда.

Я закатила глаза и повернула голову, смотря в окно.

— Должно быть, сегодня особый случай, — протянул он.

— Нет.

— Нет? Ты обычно бываешь под стольким количеством кокаина в среднем за день?

Я приподняла плечо.

— Возможно.

— Как ты за это платишь?

— Деньгами.

Я надула пузырь.

Бум.

Мускул на его челюсти напрягся, и небольшое количество удовлетворения наполнило меня.

— Так вот почему ты вышла замуж за своего мужа? — его взгляд встретился с моим. — Из-за денег?

Гнев растекся в моей груди, и я отказалась отвечать. Но после того, как он озвучил свой следующий вопрос, я не смогла сдержаться.

— Ты, по крайней мере, верная золотоискательница?

Золотоискательница?

— Будто у меня был выбор в этом вопросе! Vaffanculo a chi t’è morto! (прим.пер: К черту тех, кто умер!)

Взгляд, которым он одарил меня, был обжигающим, темным и горячим.

Я плотно сжала губы.

Проклятье.

Он едва начал разговор, а уже заставил меня признаться, что у меня нет выбора в браке с Антонио.

— Твоя мама никогда не мыла тебе рот мылом?

Я ничего не ответила. Я скажу ему, что моя мама была лучшей, и он легко догадается, что мой отец скорее запер бы меня в комнате на три дня, чем стал бы слушать.

— Глупый поступок превышать скорость будучи под кайфом.

Я усмехнулась. Я хотела проигнорировать его, но не смогла удержаться от ответа. Быть проигнорированным это как порез в груди, и меня тошнило при мысли, что я когда-нибудь заставлю кого-то чувствовать себя так же. Забавно, ведь я только что послала к черту предков этого человека. Итальянцы были изобретательны в своих оскорблениях.

— Скорость превышала предельную на четыре километра в час.

Его палец постукивал, постукивал, постукивал по рулю.

— Кто научил тебя водить машину? Разве Коза Ностра не любит держать своих девушек немыми и послушными?

— Очевидно, нет, потому что меня научил муж.

Я не признаю, что Антонио дал мне больше свободы, чем любой другой мужчина в Коза Ностре своей жене. Антонио предоставил мне много вещей. И, возможно, именно поэтому было трудно презирать его за то, что он забрал.

— Как он отреагирует, когда тебя отпустят домой?

— Как твоя мама отреагирует, когда ты вернешься домой после комендантского часа?

— Отвечай на вопрос.

Я стиснула зубы и попыталась не обращать внимания на закипающий во мне гнев, опустив солнцезащитный козырек и поправив волосы перед зеркалом.

— Ты спрашиваешь, избивает ли меня мой муж? Нет, не избивает.

Избиения были множественными, так что, технически, это была правда.

Его взгляд обжег мне щеку.

— Ты плохая лгунья.

— А ты меня раздражаешь, Аллистер. — я захлопнула солнцезащитный козырек.

Атмосфера становилась тяжелой и клаустрофобной, его присутствие, большое тело и плавные движения приближались ко мне.

— Он тебя любит?

Он спросил это безразлично, будто это то же самое достоинство, что и мой любимый цвет. Тем не менее, вопрос поразил меня, как удар в живот. Я смотрела прямо перед собой, и в горле полыхало что-то яростное. Он нашел слабое место и теперь будет давить на него, пока я не истеку кровью. Ненависть отдавала кислотой во рту.

Я бы смирилась с этим в любой день.

Я вдруг возненавидела этого человека за то, что он забрался мне в голову со своими дурацкими вопросами и обнажил ту часть меня, которую я никому не позволяла видеть.

Я надула пузырь.

Бум.

Вот тогда-то ему и надоело.

Он достал лопнутый пузырь прямо у меня изо рта и выбросил в окно.

Я уставилась на него, стараясь не слизывать с губ тревожащее тепло его прикосновения.

— Это мусор.

В его взгляде мелькнуло безразличие.

Агент Аллистер не заботился об окружающей среде.

Никакого удивления.

Он снова положил руку на руль, и я вдруг задалась вопросом, насколько серьезны его ОКР — тенденции — поедет ли он домой и соскребет мою слюну с пальцев отбеливателем или нет. Однако мне быстро наскучили мысли о федерале, и я отвернулась, чтобы посмотреть в окно, на оранжевое сияние проходящих мимо уличных фонарей и мелькающие в ночи мельчайшие тени.

— Сколько раз?

Неопределенный вопрос, но по его тону я поняла, что мы прошли полный круг, и он говорил о том, что мой муж избивает меня.

— Каждую ночь, — сказала я с намеком. — Он заставляет меня кричать так громко, что я бужу соседей.

— Да? Тебе нравится трахаться с мужчиной намного старше тебя?

Во мне вспыхнуло глубокое раздражение. Я потянулась к радио, включила его и холодно ответила:

— Уверена, у него больше выносливости, чем у тебя.

Он даже не удостоил меня ответом. Я слышала только секунду какого-то политического ток-шоу, прежде чем он выключил радио. Какой монстр предпочел это музыке?

Мы недолго сидели в тишине, прежде чем он наполнил ее.

— Твой пасынок старше тебя, — заметил он. — Должно быть, это странно.

— Не совсем.

— Полагаю, у вас с ним больше общего, чем с его отцом.

— Ты ошибаешься, — ответила я, устав от этого разговора и от этого мужчины.

Это было самое страшное наказание. Я больше никогда не притронусь к кокаину.

— Ты прожила с ним под одной крышей целый год. Вы почти одного возраста. Если у вас нет общего в ментальном плане, то, конечно же, физически.

Я рассмеялась. Нико и я? Даже через миллион лет.

К сожалению, в то время я не знала, что потребуется только один год.

— Ты заберёшь мое досье с собой на ночь домой, офицер?

Он не ответил.

Ощущение щекотало в глубине моего сознания, когда улицы становились все более и более знакомыми. Ощущение холода поселилось в моем животе, и когда мы свернули на мою улицу, тяжелое и отчетливое чувство поглотило меня. Гнев. Глубокий и с отвращением. Он позволил мне поверить, что он был почтенным федералом, хотя на самом деле был всего лишь еще